Татьяна Корсакова - Проклятое наследство
– Каково оно? – спросила пани Вершинская вместо прощания. – Каково оно – быть уродиной?
Агата не ответила, отвернулась к стене.
Быть уродиной было не так и страшно. Она быстро привыкла и к маскам, и к любопытным взглядам. Вот только к собственному отражению привыкнуть никак не получалось. Может, просто времени прошло слишком мало?
Время Агата теперь отслеживала лишь по тому, как рос Марк, ее маленький мальчик. А рос он крепким и удивительно красивым. Материнских черт в его лице становилось с каждым днем все больше и больше. И Агата почти поверила, что все у них с сыном наладится, что рожден ее мальчик под счастливой звездой.
Как же жестоко она ошибалась!
Тот сентябрьский день выдался удивительно теплым и погожим, для прогулки по городскому парку лучшего дня и не придумаешь. Они гуляли вдвоем: Агата и маленький Марк. Ее сыну нравились яркие маски, и Агата надела бирюзовую, расшитую золотыми птичками. В парке было многолюдно. Людей Агата не боялась, но сторонилась, потому и гуляла с уснувшим в коляске сыном по тихим аллеям, вдали от толпы. Одна из аллей вывела ее к пруду. Здесь было тихо и свежо, здесь можно было посидеть на скамейке, пока Марк спит.
На нее напали сзади, прижали к лицу что-то мокрое, едко пахнущее. Теряя сознание, Агата видела коляску, медленно катящуюся к кромке воды…
…Она пришла в себя от боли в голове. Еще не очнувшись окончательно, бросилась к пруду, в надежде догнать, удержать коляску. Вот только было уже слишком поздно, на поверхности пруда плавало лишь детское одеяльце…
Агату достали из воды случайные прохожие. Она отбивалась, пыталась вырваться из чужих рук, все искала своего сына.
Тело Марка обнаружил Герман. Голый по пояс, не обращая внимания на холод и беспомощно толпящихся на берегу людей, он обшаривал дно пруда, пока не нашел… Агата этого уже не помнила, она потеряла сознание…
Беспамятство ее длилось, кажется, целую вечность. Оно помогло Агате пережить похороны сына, накинуло на мир плотную серую кисею бесчувствия, позволило выжить. Хоть и не было в нынешней ее жизни никакого смысла.
Ей что-то говорили про помрачение сознания и роковое стечение обстоятельств, уговаривали не винить себя в том, что не спасла, позволила утонуть своему единственному ребенку. Агата молчала. Первое время она даже не вспоминала о нападении, о дурно пахнущей тряпице у своего лица. Она почти поверила в злой рок и в то, что стала убийцей поневоле. Она виновата и готова понести наказание. Хотелось умереть, но смерть – это слишком просто, она будет жить в муках. Так правильно и справедливо.
Из граничащего с помешательством умопомрачения ее вывел Герман, вывел жестко – пощечиной.
Агата пришла в себя в собственном кабинете. Она сидела за столом, Герман стоял напротив, упершись ладонями в столешницу, смотрел на нее с жалостью.
– Простите, – сказал с болью в голосе, – но у меня не было иного способа до вас достучаться.
– Я тебя прощаю. – Агата закрыла глаза, уже готовая вернуться в свой сумрачный мир.
Ей не позволили.
– …Я исполнил свое обещание, убил вервольфа, – услышала она тихий, почти позабытый голос и открыла глаза. Майстер Шварц стоял рядом с Германом. Выглядел он старым и смертельно уставшим.
– Кто? – только и спросила Агата.
– Пани Вершинская.
Отчего-то баронесса не удивилась. Не оттого ли, что собственное прошлое ее больше не интересовало. Ее вообще ничто не интересовало.
– Старый враг мертв, – сказал майстер Шварц, – но у вас появился новый враг, баронесса. – Вы потеряли ребенка и вините в этом себя. Трагический несчастный случай…
– Замолчите!
– А я считаю, что это было убийство. Вашего сына убили и заставили вас считать себя его убийцей. – Голос майстера Шварца становился все громче, рвал спасительную серую пелену. – Слушайте меня, баронесса. Пока просто слушайте.
Услышанное тогда дошло до нее не сразу, но когда Агата наконец осознала, что произошло, у нее появился смысл жить…
– …Мой мальчик был наследником. – Баронесса смотрела на Злотниковского выродка, разговаривала только с ним одним. – Одним из двух.
– И наследники погибли почти одновременно. – Выродок кивнул. – Несчастные случаи. Очень удобно.
– Особенно для тех, кому досталось состояние после их смерти. – А вот сейчас эта гадина перевела взгляд на Матрену Павловну. – Герман… Господин Шульц провел собственное расследование, узнал все, что только можно. В тот день, когда погиб мой мальчик, в Вене были Антон Кутасов со своей любовницей.
Были. Матрене ли Павловне этого не знать! Сама им денежки на ту поездку отсчитывала. Со старшим-то байстрюком все прошло гладко, и возиться особо не пришлось. Антошка только и сделал, что подпер входную дверь да керосину под крышу плеснул перед тем, как дом поджечь. Плохо только, что не остался до конца, не убедился, что дело сделано. А оно вот как все обернулось… Во второй-то раз Матрена Павловна, как чувствовала, специально настояла, чтобы в Вену вместе с Антошкой поехала Катька. Эта своего точно не упустит, доведет дело до конца.
И довела. Антошке только и осталось, что тряпицу с эфиром к лицу баронессы прижать. Остальное сделала Катька, собственноручно коляску с младенцем к воде толкнула. Помнится, Матрена Павловна тогда еще подумала, что все они теперь в этом деле замарались, что никто никого не предаст теперь. А еще подумала, что на ее собственных руках невинной крови нету. Она ж тогда как раз Наташеньку под сердцем носила, ей не до убийств было. А деньги давала – это да, да только кто же докажет? Нету теперь ни Катьки, ни Антошки. А с Викешей она как-нибудь разберется…
– Вы такую дичь сейчас говорите! – Наташенькин голос звенел от праведного гнева. – Вы сейчас что же, маменьку мою в убийствах обвиняете?
– Обвиняю. – Баронесса кивнула.
Злотниковский выродок слушал рассказ баронессы очень внимательно, а девку свою крепко за руку держал, словно боялся, что та сбежит. Так ведь и сбежит, как только правду про него узнает. А узнает скоро. Уж Матрена Павловна постарается.
– Чего смотришь?! – сказала она и пальцем в сторону девки ткнула. – Ты хоть что-нибудь сейчас понимаешь? Ты понимаешь, что женишок твой – родной сын того самого человека, что родителей твоих со свету сжил?! Понимаешь?
Поняла. И руку убрала, как будто бы обожглась. А злотниковский выродок поморщился, словно бы ему под дых дали, и побледнел еще сильнее. Вот так хорошо, не одной Матрене Павловне страдать, пусть уж и эти за компанию.
– Мне много времени понадобилось, чтобы решиться. – Баронесса тоже все поняла, покачала головой неодобрительно. Да что Матрене Павловне ее неодобрение, когда вся жизнь вот прямо сейчас под откос летит? – И средств много. Сгодилось наследство… – Замолчала, кулаки сжала, а когда снова заговорила, голос ее змеиный вроде как даже громче стал: – То, что старший сын Сергея Злотникова жив, господин Шульц узнал быстро, просто съездил в ту деревню, расспросил людей. Погиб другой мальчик… – Она снова замолчала. – Гораздо больше времени у нас ушло на то, чтобы вас, Клим, отыскать. Мастер Берг спрятал вас очень хорошо. Вам повезло больше, чем моему сыну.
![Светлана Чистякова - Наследники Падших Книга вторая Трудно признать [CИ]](/uploads/posts/books/3156/3156.jpg)
