Стивен Кинг - Сияние
Эта мысль ей не понравилась. Совершенно.
Венди добралась до вестибюля и осмотрелась. Бархатный шнур, отгораживающий бальный зал, сняли; стальная стойка, к которой он был прикреплен, перевернулась, как будто кто-то, проходя мимо, неосторожно задел ее. Из высоких, узких окон бального зала на ковер в вестибюле через открытые двери падал мягкий, приятный белый свет. Венди с колотящимся сердцем прошла к распахнутым дверям и заглянула. Пусто и тихо. Единственным звуком было то любопытное субауральное эхо, которое как бы задерживается во всех больших комнатах – от самых крупных соборов до самых крохотных гостиных, где играют в бинго.
Она вернулась к стойке и нерешительно постояла, прислушиваясь к вою ветра снаружи. Такого сильного бурана еще не бывало и он продолжал набирать силу. Где-то на западной стороне со ставня сорвало замок и ставень мотался из стороны в сторону с заунывным треском – так стреляет в тире одинокий посетитель.
(Джек, честное слово, тебе надо этим заняться. Прежде, чем внутрь что-нибудь проберется.) Как она поступит, если Джек накинется на нее прямо сейчас? – задумалась Венди. Если он выскочит из-за темной глянцевитой регистрационной стойки со стопками бланков, где на серебряной подставке расположился маленький звонок? Выскочит, как некий кровожадный чертенок из табакерки, как ухмыляющийся чертик с огромным ножом в руке и глазами, лишенными всякого проблеска разума? Оцепенеет она от ужаса или в ней сохранилось достаточно от праматери, чтобы дать ему бой и ради сына бороться, пока один из них не погибнет? Венди не знала. Сама мысль вызывала дурноту, вся жизнь начинала казаться долгим спокойным сном, который убаюкал ее и, беспомощную, выбросил в этот кошмар наяву. Она расслабилась. Когда грянула беда, она спала. Прошлое Венди было самым обычным. Ее никогда не испытывали огнем, теперь настало время испытаний, но льдом, а не пламенем, и ей не позволят проспать его. Наверху ждет сын.
Покрепче сжав рукоять ножа, она заглянула за стойку и остановилась, чтобы сперва заглянуть во внутренний офис, а уж потом заходить туда. Потом пошарила в поисках блока кухонных выключателей по стене за следующей дверью, бесстрастно ожидая, что в любую секунду ее руку накроет чужая ладонь. Потом, тихонько загудев, загорелись лампы дневного света, стала видна кухня мистера Холлоранна – теперь ее кухня, хорошо это или плохо, – бледно-зеленые кафельные плитки, блестящая посуда, фарфор без единого пятнышка, пылающие хромированные кромки. Она обещала мистеру Холлоранну держать кухню в чистоте и сдержала свое слово. Ей казалось, что это – одно из безопасных для Дэнни мест. Ее как будто окутывало и успокаивало присутствие Дика Холлоранна. Дэнни обратился к мистеру Холлоранну. Когда Венди в страхе сидела наверху рядом с сыном, а муж распевал, шумел и буянил внизу, казалось, что надежды почти нет. Но здесь, во владениях мистера Холлоранна, она без малого поверила в его приезд. Может быть, сейчас он был уже в пути, стремясь добраться к ним, несмотря на буран. Может быть.
Она прошла на другой конец кухни к кладовке, отодвинула засов и зашла внутрь. Взяв жестянку томатного супа, Венди снова закрыла дверь и заперла ее на засов. Дверь плотно прилегла к полу. Если держать ее на замке, не придется беспокоиться, что в рисе, муке или сахаре обнаружится мышиный или крысиный помет.
Венди вскрыла консервную банку и – плоп! – вывалила отчасти застывшее содержимое в кастрюльку. Потом сходила к холодильнику взять молоко и яйца для омлета. Потом – в холодильную камеру за сыром. Все эти действия, такие обыденные, вошедшие в жизнь Венди еще до того, как там появился «Оверлук», помогли ей успокоиться. Она растопила на сковородке масло, развела суп молоком, а потом вылила на сковородку взбитые яйца.
Вдруг ее охватило чувство, что кто-то стал у нее за спиной и тянется к горлу.
Венди резко обернулась, стискивая нож. Никого.
(!возьми себя в руки, девочка!) Натерев в мисочку сыра от большого куска, Венди добавила его в омлет, сам омлет подбросила и убавила газ до чистого голубого пламени. Суп разогрелся. Кастрюльку она поставила на большой поднос, там уже лежала столовое серебро и стояли две глубоких тарелки, две мелких, солонка и перечница. Когда омлет тихонько запыхтел, Венди переложила его на тарелку, а второй накрыла.
(теперь назад той же дорогой, что пришла, выключить свет в кухне, пройти через контору, через воротца в стойке, прихватить двести долларов) Пройдя через дверцу в стойке в вестибюль, Венди остановилась и поставила поднос рядом с серебряным звонком. Нереальность простиралась только до этого места. Какая-то сюрреалистическая игра в прятки…
Она стояла в полном теней вестибюле, хмурилась и размышляла.
(ну, девочка, на этот раз посмотри фактам в лицо: хотя ситуация действительно бредовая, в ней есть определенные реальные моменты. На пример – в этом нелепом сборище чувство ответственности не утратила только ты. У тебя сын пяти с хвостиком лет, за которым надо приглядывать и муж – чтобы с ним ни случилось и как бы опасен он ни сделался… может, отчасти ты и за него отвечаешь. А даже, если нет, подумай-ка вот над чем: сегодня
– второе декабря. Если спасателю не случится проезжать мимо, ты можешь застрять тут еще на четыре месяца. Даже, если они начнут удивляться, почему вы не выходите в эфир, сегодня никто сюда не соберется… может не соберется еще несколько недель. Ты что, будешь целый месяц красться вниз за едой, с ножом в кармане, вздрагивая от каждой тени? Ты действительно полагаешь, что целый месяц сумеешь избегать Джека? Думаешь, тебе удастся целый месяц не впускать Джека в комнаты наверху, если он захочет войти? У него есть ключ ко всем дверям, а засов треснет от первого же сильного удара ногой) Оставив поднос на стойке, Венди медленно дошла до столовой и заглянула. Ни живой души. Стулья стояли только вокруг одного столика – того, за которым они пытались есть, пока пустота столовой не начала действовать им на нервы.
– Джек? – нерешительно позвала она.
В этот момент резкий порыв ветра швырнул снегом в закрытые ставни, но Венди почудилось, что она что-то слышит. Какой-то сдавленный стон.
– ДЖЕК?
На сей раз отклика она не получила, но наткнулась взглядом на какой-то предмет под дверью бара «Колорадо» – предмет, слабо блестевший в рассеянном свете. Зажигалка Джека.
Собравшись с духом, Венди прошла к дверям и, толкнув, открыла. Запах джина был так силен, что у нее перехватило горло. Его даже нельзя было назвать запахом – в баре воняло, иначе не скажешь. Где, скажите на милость, Джек нашел эту дрянь? Что, в глубине какого-то шкафа притаилась бутылка? Где?
Снова раздался тихий, неопределенный, но на этот раз отчетливо слышный стон. Венди медленно подошла к стойке.
– Джек?
Ответа не было.
Она заглянула за стойку: он оказался там, оцепенело распластался по полу. Судя по запаху, пьяный, как сапожник. Должно быть, пытался перелезть прямо через стойку и потерял равновесие. Чудо, что он не сломал шею. Венди вспомнилась старая поговорка: пьяному море по колено.
Но она не сердилась. Глядя на Джека сверху вниз, Венди думала: он похож на малыша, который пытался сделать слишком много, но страшно утомился и уснул на полу посреди комнаты. Он бросил пить, а взяться за старое решил не сам – здесь не было спиртного, чтобы Джек мог начать сызнова… так откуда же оно взялось?
Через каждые пять-шесть футов на изогнутой подковой стойке бара покоились оплетенные соломкой винные бутылки. Их горлышки были заткнуты свечами. По идее, решила Венди, это создает богемную обстановку. Подняв одну бутылку, она встряхнула ее, почти не сомневаясь, что услышит, как внутри плещется джин.
(новое вино в старых бутылях) Но там ничего не было. Она поставила бутылку на место.
Джек пошевелился. Она прошла вдоль стойки, отыскала дверцу и, оказавшись по другую сторону, направилась туда, где лежал муж, задержавшись только, чтобы взглянуть на поблескивающие хромированные краны. Они были сухими, но, пройдя рядом, она уловила сырой и свежий запах пива, витавший в воздухе, как тонкий туман.
Когда она добралась к Джеку, он перекатился на спину, раскрыл глаза и посмотрел вверх, на нее. Через секунду абсолютно бессмысленный взгляд прояснился.
– Венди? – спросил он. – Ты?
– Да, – сказала она. – Как думаешь ты доберешься наверх? Если обнимешь меня? Джек, где ты…
На ее щиколотке грубо сомкнулись пальцы Джека.
– Джек! Что ты…
– Поймал! – сказал он и расплылся в ухмылке. Витающий вокруг тяжелый запах джина и оливок словно бы поселил в Венди прежний ужас – куда более сильный, чем мог вселить любой отель как таковой. Некая ее отстраненная частичка подумала: самое плохое, что все свелось вот к чему: я да мой муж пьяница.
– Джек, я хочу помочь.
– Ага, ага. Вы с Дэнни хотите просто помочь. – Теперь пальцы давили на щиколотку так, словно хотели стереть ее в порошок. Не выпуская ее, Джек стал на трясущиеся колени. – Вы хотели так напомогать, чтоб ноги нашей тут не было! Но теперь… ты… попалась!
