Валерия Калужская - Магиум советикум. Магия социализма (сборник)
– Как тебя зовут? – спросила она. Как ни странно, звук был слышен отчетливо.
Я назвался. Она чуть улыбнулась – самыми краешками губ – и вернула голову в изначальное положение. Я, изумленный, подошел ближе и присмотрелся к ней. Она выглядела как обычно – бледное лицо, тонкие черты, черные волосы, глаза закрыты.
– Королева, – окликнул я.
Она, не открывая глаз, ответила:
– Я не могу долго. Завтра.
И уснула.
Так начались наши бесконечные диалоги, подобные шахматной партии по переписке, когда следующего хода приходится ждать неделями. Обычно она просыпалась буквально на несколько минут, и сил ей хватало лишь на то, чтобы обменяться со мной тремя-четырьмя фразами.
Предыдущий хранитель умер через шесть дней после того, как я занял его место. Об этом мне рассказал Александр. И еще он рассказал, что моего преемника уже готовят, точнее – преемников. Из предыдущего помета (он так и сказал: «помета») лишь один оказался достойным, и это очень плохо, потому что у меня нет страхующего. Если со мной что-либо случится, тьма сломает королеву. У старика до меня был страхующий, но он умер за несколько дней до моего прибытия в тайный комплекс.
– Они были связаны, как близнецы, – пояснил Александр. – Мы ждали смерти одного из них, чтобы тут же привезти тебя.
Концентратор оказался единственным местом на Земле, где тьма приобретала материальное обличие. Ее количество вокруг королевы зашкаливало за все возможные пределы, и этого количества хватало, чтобы открыть какое-то новое измерение, портал, ворота, я не знаю, как это назвать, откуда появлялись призраки. Их атаки происходили быстро и точно по расписанию. Я знал, что днем могу спокойно спать, но в промежутке от половины пятого до восьми утра они появлялись в обязательном порядке. И я каждый день выполнял одну и ту же рутинную процедуру, сдерживая тьму. Когда я спросил Александра, что будет, если она прорвется, он ответил:
– Королева не выдержит. Она поглощает тьму снаружи, но не сможет сдержать обратный поток, если ей не помогать. Храни свою королеву.
Моя жизнь превратилась в сражение по расписанию. Встать, совершить все необходимые процедуры, отбить атаку призраков, поговорить с королевой, спать, бодрствовать, снова спать, встать – и дальше по кругу. Разговоры с королевой в этом замкнутом мирке стали удивительной отдушиной, моей тайной, хотя я не мог на все сто быть уверенным, что Александр ничего не знает.
Безусловно, в комплексе работали десятки людей – маги-техники, обслуживающий персонал концентратора, нянечки и учителя, охрана и руководство. Александр был высшим магом комплекса – номинально директорскую должность занимал другой человек, но я никогда его не видел и полагал, что последнее слово всегда остается за Александром.
С предыдущим хранителем королева не говорила. Когда она впервые проснулась, он был уже стар, и она просто смотрела на его морщинистое лицо, пытаясь понять, что с ней происходит. Старик ничего не заметил. Когда появился я, она решилась.
Помнила ли она свое прошлое? Смутно. Когда ее нашли, ей было девятнадцать лет. Она жила в детском доме, была забитым и жалким ребенком, детство в ее воспоминаниях – это побои, старые и грязные игрушки, крики воспитательниц, поношенная одежда. Она ходила в школу для умственно отсталых (она объясняла это совершенно другими терминами, потому что ее словарный запас составлял едва ли несколько сотен слов), но не окончила ее, а отправилась прямиком в интернат, где при самом естественном раскладе должна была пройти вся ее оставшаяся жизнь. За девятнадцать лет ее существования наверху не произошло ровным счетом ничего примечательного. Она рассказала две истории из своего прошлого, и я ужаснулся тому, как она жила, если именно эти истории вызывали у нее светлые воспоминания.
Первая была связана с потрепанным одноглазым медведем (я долго не мог понять, о чем речь, потому что она называла его исключительно по имени – Леопольд; я был уверен, что подразумевается мультяшный кот). Медведь достался ей примерно в шестилетнем возрасте и исчез спустя год; как рассказала королева, он уехал на большой машине смотреть мир. Насколько я понял, эта машина – мусоровоз.
Второе светлое воспоминание королевы было о… киви. Кто-то подарил ей этот тропический фрукт, она не знала, как его есть, и вгрызалась прямо в волосатую оболочку, а воспитательница смотрела на нее с умилением. Было вкусно, хотя кожица и застревала в зубах. Вот и всё. Прочие воспоминания – побои, плач, серость, пустота.
Диалоги наши происходили примерно так. Когда я, обессиленный после очередного нашествия тьмы, прислонялся спиной к ее саркофагу, она говорила несколько слов, обычно начиная фразу с моего имени. Например: «Сёмка, ты когда-нибудь пробовал клубнику?» Я отвечал: «Да». Она просила описать ее вкус. Я кратко, в нескольких предложениях, описывал. Она не всегда понимала все слова, но слушала внимательно. Потом она пыталась рассказать что-нибудь в ответ, но рассказывать было практически нечего, и она быстро засыпала снова.
Не думайте, что я проводил в зале всё время. Нет, что вы, это было не тюрьмой, а работой. После каждой атаки я засыпал примерно до часу дня, затем бодрствовал до девяти вечера, затем снова спал – уже непосредственно в зале – и, наконец, просыпался, чтобы отразить очередное нападение. Впрочем, это было сложно назвать сражением. Я держал руку в черепашьем знаке и чувствовал, как сгущается тьма; руку безумно хотелось разжать, но я не позволял тьме перевесить собственную волю.
Я мог уезжать из подземного комплекса, но мне рекомендовали этого не делать, потому что у меня не было сменщика, и если бы со мной что-нибудь случилось во внешнем мире, королеву некому было бы прикрыть.
Однажды я задал Александру вопрос:
– А другие маги? Они что – не могут? А ты сам?
Он покачал головой:
– Нет. Мы знаем методику отражения атаки, но если я повторю все те же действия, что еженощно делаешь ты, тьма прорвется. Потому что – мы это уже проходили – каждый человек уникален, у каждого свои индивидуальные свойства, и это касается, помимо всех прочих, людей с магическими способностями. Только ты. И тот, кого сейчас воспитывают тебе на смену. И его близнец. Но они будут готовы в лучшем случае через десять лет. Ты один, Сёмка.
И я хранил. Я набирал воду из естественного ручья, протекавшего под комплексом, сластил ее, рисовал знаки и шептал заклинания. Тьма непрерывно текла из внешнего мира внутрь моей королевы, а я оберегал ее от физических проявлений этого безумия. Меня обещали сменить, как только новый хранитель будет готов.
– Ты выйдешь отсюда еще молодым человеком, – говорил Александр, – предыдущий хранитель был первым, и он добровольно принял многолетнее затворничество, поскольку мы занимались поисками новых подобных вам – и твоим воспитанием. Кроме того, первые хранители работали парой, подменяя друг друга.
