Кэт Ричардсон - Полтергейст
Альберт покружил вокруг Брайана, тот нагнул голову и бросился в атаку.
Альберт метнулся к придиванному столику у моего локтя.
Брайан влетел лбом в полированную дубовую ножку.
Стол покачнулся.
Я взмахнула рукой, чтобы схватить…
…колбу…
…которая упала…
…и разбилась…
…вдребезги.
Сотрясая дом, в воздух с пронзительным воплем взвился ураган зеркальных осколков. Налитое кровью раскалено-желтое существо собралось воедино и понеслось к выходу.
Брайан с воем рухнул на пол.
Мара, которая прибежала на шум, неся в руках маленький зеленый венок, замерла в проходе; взгляд заметался между россыпью осколков, на которые плюхнулся ее сын, и пылающим силуэтом, с ревом пронесшимся мимо.
Я вскочила с дивана и бросилась вдогонку за существом. Колено заныло, не одобряя резких движений. Когда я выбежала на подъездную дорожку, Селия уже скрылась из виду.
— Проклятие! — выругалась я. Тонкая желтая нить энергии, которая связывала меня с существом, натянулась пружиной, указывая на юго-восток. В сторону Чайнатауна. Я метнулась обратно в дом, хватая сумку и куртку. — Побегу догонять!
Мара сунула мне в ладонь кружок из веток какого-то растения.
— Не совсем то, что я хотела, хватит примерно на полчаса, но сойдет и так. Осторожно, колючки.
Но было уже слишком поздно: шипы успели проколоть кожу. Я сунула ежевичное кольцо в карман куртки и устремилась в погоню за призраком, который не был призраком — на юго-восток, в Чайнатаун.
Глава тридцать вторая
Я припарковала «ровер» на Джексон-стрит и пешком отправилась в самое сердце Чайнатауна. Путеводная желтая ниточка указывала почти ровно на юг. Спустившись по Мейнард-авеню, мимо расписного красно-желтого фасада музея Азии до угла Кинг-стрит и парка Хинг Хэй.
Этот короткий участок Кинг, от железнодорожного вокзала на Четвертой до современной эстакады, вознесшейся над останками Девятой, китайцы заселили после Сиэтлского пожара, когда истек срок действия Акта об исключении.[20] Все здания здесь были построены китайскими торговцами между 1890-м и 1930-м годами. Я остановилась, чтобы сориентироваться; мое внимание привлекла стайка играющей в парке ребятни: черные, желтые и коричневые, все в масках в честь Хеллоуина, они резвились на мокрых рыжеватых кирпичах дорожки, то и дело ныряя между красными столбами павильона, под недовольное ворчание пары стариков, играющих в шашки за каменным столиком внутри. Когда терпение стариков лопалось, они начинали махать руками, и дети с криками и визгом бросались врассыпную. Вокруг скамеек и столиков у выхода толклись группками подростки и молодежь, болтая ни о чем на полудюжине разных языков.
В магазинчиках и ресторанах — бедных, но гордых — собралась толпа любителей воскресных «дим сум».[21] Белокожие посетители — издалека видно, как бледные лица мелькают в пестрой толчее — таращатся на вывески: «Китайский тумак», «Четыре моря», «Сан Я»; ныряют в «Розовую годзиллу» за японскими видеоиграми; несут яркие коробочки из булочной или пакеты из «Уваджимайя» и книжного «Кинокунья», которые лопаются от импортных продуктов и комиксов манга, или пакетики с изысканными угощениями — с расчетом на вечер, откупиться от вечернего нашествия клянчащих сладости детей. Запахи еды и печенья с предсказаниями, мусора и мокрого асфальта смешиваются со звуками воскресной болтовни и случайных обрывков музыки, что доносится из каждой открытой двери…
Я сверилась с нитью-компасом.
Ана с родителями жили в квартале к юго-западу отсюда, а тонкая желтая нить указывала на юго-восток. Я взяла восточнее, пройдя по Кинг-стрит, и остановилась на следующем перекрестке.
Нить описала круг и теперь указывала в обратную сторону, на Мейнард. Я повернулась, оглядев улицу, и обнаружила узкий переулок, спрятавшийся за одним из жилых домов. Вывеска у входа в переулок с южной стороны Кинг-стрит призывала посетить магазин аквариумных рыбок и других питомцев. «МЫ РАДЫ ДЕТЯМ», гласила она.
Я собралась уже перейти улицу на красный свет, но быстро шагнула назад, вовремя заметив сине-белую патрульную машину полицейского департамента Сиэтла, которая свернула с Мейнард-авеню. Машина медленно проехала мимо, а затем свернула на Седьмую, увозя угрюмых напряженных полицейских.
Я перешла улицу и побрела к переулку, еще раз остановившись у двери магазина привозных товаров рядом с вывеской зоомагазина. Я сделала вид, что читаю табличку на двери, и снова сверилась с нитью.
На юг. Иен прятался где-то в этом переулке. Я заглянула за угол. Переулок тянулся полквартала по западной стороне, упираясь в парковку одного из ресторанов. Сюда выходило всего несколько дверей, и почти все они были заколочены. Странное место для зоомагазина.
Я свернула в переулок. Расстояние между домами позволяло проехать небольшому грузовику. С левой стороны я заметила скол на зеленой плитке — видимо, один из водителей был неосторожен. Над дверью зоомагазина покачивался золотой карп. С каждым порывом ветра, наполненного запахами еды, флюгер щелкал об отвалившийся хвост. Серебристые тени Мглы мерцали за тяжелыми дверями, запертыми на висячие замки. Я направилась к карпу.
В зеленой стене слева виднелся глубокий дверной проем с двойными дверями, на которых висела ржавая цепь со старым замком. В полумраке хищно поблескивала полоска стеклянных кирпичей. Я прошла мимо, к дверям зоомагазина.
Сделав вид, что меня заинтересовал аквариум с золотыми рыбками, я присмотрелась к мглистой привязи, обвившейся вокруг моей шеи. Нить указывала назад, на загадочное помещение за двойными дверями с тяжелой цепью. Я начала погружаться во Мглу, и вдруг меня захлестнули ужас, отчаяние и ощущение могильного холода.
— Я могу вам помочь?
Я отпрянула, стряхнула мерзкое чувство и повернулась к подошедшему сзади мужчине. Он был худой, около пятидесяти пяти — шестидесяти, поверх одежды носил ветхий фартук с зеленым верхом. За стеклами толстых старомодных очков его глаза казались огромными и будто разглядывали что-то у меня за спиной.
— Я просто смотрю, — сказала я.
Он наклонил голову.
— У нас много разных рыбок, есть аквариумное оборудование, если пожелаете. Недавно завезли новых золотых рыбок. Еще можете посмотреть певчих птиц. У вас дома есть аквариум?
— Нет. У меня есть хорек. Я боюсь, что рыбок она слопает.
— О да. Любопытный и вечно голодный. Это хорек. — Он направился в глубь узкого магазинчика, в полумрак, залитый зыбким светом аквариумных ламп. Я пошла следом.
