Дион Форчун - Жрица моря
Он замолчал и продолжал стоять, глядя на Молли, как будто пытаясь узнать, что поняла она из сказанного им и что из этого она хотела и могла сделать; но она в оцепенении и беспомощности лежала в кресле; лишь глаза ее отвечали ему.
Затем лунный свет постепенно угас; ветер поменялся на континентальный, унося от нас шум моря. Мы с Молли остались в темноте одни, так как Лунный Жрец покинул нас; и мы долгое время сидели во мраке молча.
В процессе этого молчаливого, бесформенного общения мы пришли к пониманию многих вещей. И заключил я Молли в объятия так, как никогда не делал ранее, и что-то, напоминавшее горячую вспышку, проскочило между нами; оно охватило нас единой аурой — так, что наши жизни смешались, и превратились в одну, и стимулировали друг друга, и вновь вернулись к нам — и тут я вспомнил о потоке и обмене энергии, происшедшем во время ритуала, который отправляли мы с Морган. Мы молча стояли перед огнем, превратившимся теперь в тускло светящиеся красные уголья; мы видели друг друга, но, казалось, не придавали этому значения; затем неожиданно я почувствовал, что Молли в своем безотчетном стремлении отдавать одарила меня Тем, что Морган могла отдавать сознательно, пользуясь своими необычными знаниями; и я почувствовал, что Это использовало ничего не ведающую, невинную Молли, поскольку ее состояние души подходило для Этого: она была женщиной, притом женщиной влюбленной.
Глава 31
Было две очевидных мне вещи, явившихся результатом ночного действа, — во-первых, Лунный Жрец пришел к нам так же, как пришел к Морган Ле Фэй в бытность ее компаньонкой мисс Морган Первой; во-вторых, он собирался использовать Молли так же, как в Атлантиде использовали жриц Луны. Я подумал: как Молли, которую воспитала миссис Макли, могла воспринять все это — и надеялся, что с Божьей помощью ей удалось получить свою долю первородного греха до того, как ее полностью охватил процесс воспитания.
Существующие условности привели к полярности между мужчиной и женщиной, настолько стереотипной, что мы оказались в тупике, выхода из которого не видел никто. Вместе с тем мы хотим от брака того, что находится под покрывалом, — динамическую женщину, которая должна прийти в образе Великой Богини, с осознанием своего статуса жрицы и в сиянии собственной силы; это — именно та уверенность в себе, которой так не хватает скромной женщине.
Существует множество очень важных вещей, о которых мы забыли. Думаю, что Морган Ле Фэй и Лунный Жрец работали как раз над тем, чтобы вновь вернуть их в нашу жизнь. Однако то, что Морган Ле Фэй была в состоянии сделать это, было недостаточным — ведь она, насколько я понимаю, не принадлежала ни нашей эволюции, ни нашей эпохе — она была посланницей иного мира. Было важно, чтобы это могли делать люди нашего возраста, нашей расы, чтобы проложить путь тем, кто придет после. Кто-нибудь должен был отыскать в браке не средство выполнения животной функции или способ уберечься от греха, но чудесно ниспосланный дар использовать необычную силу, энергию; и в смысле этого дара женщина должна была занять издревле принадлежавшее ей место культовой жрицы, призывающей молнию спуститься с небес; она должна была стать увлекающей, а не увлекаемой.
С этой точки зрения мне, как мужчине, предстояло еще многому научиться — что совсем нелегко для мужчины, которому сложно признаться в своих нуждах и который всегда желает оставаться самодостаточным, сохранять роль дарителя. Но, видит Бог, мужчине никогда не удавалось быть именно таковым! Если в этом подлунном мире есть то, чего не достиг мужчина, — так это самодостаточность. Нам — Молли и мне — придется повернуть вспять общепринятую полярность наших внутренних взаимоотношений, прежде чем наш брак засияет внутренним светом для нас обоих. Ей надлежало стать жрицей Богини — я же, коленопреклоненно молясь, должен был получить благословение из ее рук. Мужчина безусловно готов сделать это, если он преклоняется перед женщиной или страстно любит ее — ведь тогда женитьба на ней автоматически переходит для него в разряд благословения.
Не существует величия, которое могло бы быть сугубо личным и самодостаточным. Когда тело женщины становится алтарем преклонения перед Богиней, воплощающей саму красоту и магнетизм жизни, когда мужчина изливает себя, преклоняясь и жертвуя, не боясь продешевить, отдавая любви всего себя, видя в своей подруге жрицу, которая вместе с ним служит одному богу, — тогда Богиня входит в храм, и вздымает руки свои, и кружатся над ее головою голуби, призванные святой верой поклоняющихся ей. В нас нет веры, потому что мы не видим Богиню в женственности, потому что мы не можем вызвать ее; потому что мужчины не могут осознать святость Великой Изиды, а женщины не испытывают никакого почтения к тому дару, которым они награждают нас, мужчин.
Ведь если брак есть благоволение Божье, как это утверждает церковь, — то лишь потому, что он есть внешнее, видимое проявление внутреннего, духовного благоволения; но это благоволение не есть милость Распятого на Кресте — это есть благоволение Великой Изиды — создательницы жизни на Земле. Мы богохульствуем, когда считаем, что это грех, — на самом деле мы совершаем ритуал вызывания силы, имя которой — Жизнь. Это — ритуал поклонения Красоте, а также Мудрости и Силе, которые образуют Три Святых Столпа, подпирающих святые Небеса. В этом заключается мистицизм Природы, ее элементальных сил, а также мистицизм духа; и все это составляет не две сущности, но два аспекта одной сущности, ибо Бог есть проявление Природы, а Природа — самовыражение Бога; отрицая природное, мы отрицаем дар Божий, который служит нашей пользе и Его славе. Можем ли мы лучше служить Господу, нежели освящать акт творения, содержащий Его дар жизни? Существует ли что-нибудь более святое, лучшее средство от греха, чем попытка вызвать к жизни всю красоту души человека, его изъявление любви? Говорить подобное небезопасно — и тем не менее, необходимо.
День за днем, по мере того как власть Луны все больше распространялась на Молли, я наблюдал, как она превращается из маленького, тихого, забитого и верного создания — очень милого, но совершенно лишенного Самости — в вариант карманного издания Морган, обладающий той же жизненной силой и магнетизмом, той же неуловимой грацией и голосом, напоминавшим перезвон колокольчика; похоже, что сила Луны награждает женщин именно этим.
Я также видел, как в Молли отражались изменения лунных приливов — они накатывали и отступали, подобно морским приливам, никогда не повторяя себя; и познал я ее право требовать поклонения, принадлежавшее ей как жрице святого храма — ведь только ей было позволено знать ритм лунных приливов; ведь приливы мужчин — это солнечные приливы: они меняются согласно временам года, причем в цивилизованном обществе эти изменения настолько незначительны, что ими можно пренебречь.
