Брэм Стокер - Дракула
2 октября, вечером.
Долгий, томительный, тревожный день. С первой же почтой я получил адресованное мне письмо, в конверт был вложен грязный клочок бумаги, на котором карандашом нетвердой рукой было написано:
«Сэм Блоксмен, Коркранс, 4, Потерс Корт, Бартел-стрит, Волворт. Спросить перевозчика».
Письмо принесли, когда я еще лежал в постели, и я поднялся, не будя Мину. Она казалась усталой, сонной, бледной и не совсем здоровой. Я решил не будить ее, а, вернувшись после очередных поисков, отправить ее в Эксетер. Мне кажется, дома, занимаясь повседневными делами, она будет чувствовать себя лучше, чем здесь, среди нас, да еще пребывая в полном неведении, что происходит. Я встретил д-ра Сьюарда и сообщил ему, куда иду, пообещав вскоре вернуться и рассказать ему и остальным, если что-нибудь разузнаю. Я поехал в Волворт и с некоторыми затруднениями нашел Потерс Корт. Когда я спросил человека, открывшего дверь, где живет перевозчик, то всего за полсоверена узнал, что м-р Блоксмен, проспавшись после выпитого накануне в Коркрансе пива, уже в пять часов утра отправился на работу в Поплар. Он не знал точно, где его искать, но насколько он помнил, это какой-то новый товарный склад. С такими жалкими сведениями я и отправился в Поплар. Было около двенадцати часов, когда, ничего не найдя, я зашел в кофейню, где обедали несколько рабочих. Один из них утверждал, что на Кросс Энжел-стрит возводят новый холодный склад. Это вполне могло оказаться новым товарным складом. И я туда немедленно отправился. Беседа со сторожем и десятником – я наградил обоих звонкой монетой – навела меня на след Блоксмена; я обещал ему уплатить его поденную плату, и он пошел к начальнику за разрешением побеседовать со мною. Он был довольно сообразительный малый, хотя грубоватый и в разговоре, и в обхождении. Когда я дал ему задаток, пообещав заплатить за полученные сведения, он сказал, что дважды ездил из Карфакса в какой-то дом на Пикадилли и отвез туда девять больших ящиков – «страшно тяжелых» – на специально нанятой подводе. Я спросил его номер дома на Пикадилли, на что он мне ответил:
– Номер-то, дяденька, я позабыл, но это всего в нескольких шагах от большой, недавно выстроенной белой церкви или чего-то вроде того. Дом старый и пыльный, хотя в сравнении с тем проклятым домом, откуда ящики взяты, это царский дворец.
– Как же вы попадали в эти дома, раз они пустые?
– В доме в Парфлите меня встретил старый господин, он и ящики помог мне поднять и поставить на подводу. Черт его подери, это самый здоровый парень, какого я встречал, а ведь старый, усы седые и такой тощий, что и тени не отбрасывал.
Его слова ужасно меня поразили.
– Представляете, он поднял свой конец ящика с такой легкостью, точно фунтик чаю, когда я, задыхаясь и обливаясь потом, с трудом поднял свой, а ведь я тоже не цыпленок.
– Как же вы вошли в дом на Пикадилли? – спросил я.
– А он и там был. Он, должно быть, вышел и пришел туда раньше и сам открыл мне дверь и помог внести ящики в переднюю.
– Все девять? – спросил я.
– Да, на первой повозке пять, а на второй четыре. Тяжкий труд, и я даже не помню, как я домой попал.
– И что же, ящики вы оставили в передней?
– Да, большая передняя, совершенно пустая.
Я предпринял еще одну попытку разузнать, что происходило дальше.
– А никаких ключей у вас не было?
– Мне не нужно было ни ключей, ни чего другого. Старик сам открыл дверь и сам закрыл ее за мной, когда я перенес все на место. Точнее не помню – все это проклятое пиво!
– И не можете вспомнить номер дома?
– Нет, сэр, но вы и так легко его найдете. Такой высокий дом с каменным фасадом и аркой наверху и с высокими ступенями перед дверью. Ступени я хорошо помню, я по ним таскал наверх ящики вместе с тремя бродягами, мечтавшими получить на чай. Старик дал им по шиллингу; они увидели, что им так много дают, и стали требовать еще больше, тогда старик схватил одного из них за плечо и хотел спустить его с лестницы, только тогда они и ушли, ругаясь.
Я решил, что узнал достаточно, чтобы найти дом, и, заплатив своему приятелю за его сведения, поехал на Пикадилли. Тут мне пришла в голову новая мысль: ведь граф сам мог убрать ящики. Если так, то время дорого, теперь он в достаточной степени рассредоточил ящики и, оставаясь незамеченным, в любое время способен выполнить свое намерение.
У площади Пикадилли я отпустил свой кеб и пошел пешком. Недалеко от белой церкви я увидел дом, похожий на тот, что описывал Блоксмен, и убедился – передо мной очередное логово Дракулы. У дома был такой запущенный вид, словно здесь давно никто не жил. Ставни были распахнуты, и окна покрыты толстым слоем пыли. Балки почернели от старости, а с железа облупилась краска. До недавнего времени на передней части балкона, по-видимому, располагалась большая доска для объявлений, но потом ее грубо сорвали, сохранились только подпорки. За балконной решеткой я разглядел несколько досок с еще не потемневшими торцами. Я бы многое дал, чтобы увидеть эту доску объявлений целой: ведь она могла привести к владельцу дома. Мой опыт расследования в Карфаксе подсказывал, что, если отыскать прежнего владельца, возможно, найдутся и способы проникнуть в дом.
Сейчас на Пикадилли мне больше нечего было делать, так что я обошел дом с обратной стороны, прикидывая, не узнаю ли чего-нибудь. Там были извозчичьи дворы. На Пикадилли я расспрашивал бывших поблизости конюхов и их помощников, не могут ли они мне что-нибудь рассказать о пустом доме. Один из них сказал, что слышал, будто его недавно заняли, но неизвестно кто. Он сказал еще, что раньше тут висела доска с объявлением о продаже дома, и, может быть, «Митчел, сыновья и Кенди», агенты, которым была поручена продажа дома, что-нибудь и смогут сказать по этому поводу, так как, насколько ему помнится, он, кажется, видел название этой фирмы на объявлении. Я старался не показывать виду, что мне это очень важно; и затем, поблагодарив его и, как обычно, дав полсоверена, я отправился дальше. Сгущались сумерки, близился осенний вечер, так что я не хотел терять времени. Разыскав адрес фирмы «Митчел, сыновья и Кенди» в адресной книге, я немедленно отправился в их контору на Секвилл-стрит.
Господин, встретивший меня, был невероятно любезен, но столь же и необщителен. Сказав мне, что дом на Пикадилли продан, он считал вопрос исчерпанным. Когда я спросил, кто его купил, он широко раскрыл глаза и, немного помолчав, ответил:
– Он продан, сэр.
– Прошу прощения, – сказал я так же любезно, – по ислючительно важным причинам мне необходимо знать, кто купил этот дом.
Он снова помолчал, затем, подняв брови еще выше, лаконично повторил:
