Таня Хафф - Дым и зеркала
Через мгновение хватка ослабла.
— Это короткий «повторный показ», — сказал Тони, двинувшись к другой двери и шаркая ногами, чтобы ни на кого не наступить. — Даю слово, что скоро вернусь с лампой.
«Как только мы отсюда выберемся, я начну осваивать защитные чары и создание молний, — поклялся он, закрывая за собой дверь кладовки и срываясь на бег. — Может, огненных шаров. Разве волшебники не пользуются ими то и дело?
Не могу поверить, что мои чувства к Ли настолько очевидны.
А Николас это заметил?»
Выучивание заклинания, стирающего память, казалось Тони все более привлекательной идеей.
Ему не нужны были открытыми обе створки дверей бального зала, поэтому он выхватил помаду Эми и начал блокировать правую сторону. К счастью, теперь его левая рука почти пришла в норму. Он скопировал белый символ, запечатленный на ладони. Чтобы дорисовать последнюю закорючку и точку, парню пришлось выковыривать остатки помады мизинцем. Левая рука продолжала ныть, но теперь он хотя бы мог удерживать тюбик. Тот факт, что рука вновь подчинялась ему, прогнал неосознанный страх.
Карл перестал плакать как раз в тот момент, когда Тони открыл половинку двери, защищенную барьером.
Он плохо разбирался в подобных вещах, но крошечное оранжевое пятнышко света рядом с эстрадой, вероятно, означало, что в лампе почти закончился керосин.
— Тони!..
Парень счел, что ему полагалось бы сильнее отвлекаться на призраков бывших коллег, которые звали его по имени сквозь звуки «Ночи и дня».
«Вытянуть руку. Первые три слова заклинания…»
— Тони!
«Голос Ли. Далекий. Отчаянный. Испуганный».
Он схватил Тони за сердце и сжал его.
Это определенно отвлекало.
Бренда врезалась в невидимый барьер и завопила полные ревности ругательства в каких-то дюймах четырех от лица парня. Фостер почти ожидал этого.
— Он был моим! — закричала женщина, на горле которой зияла прозрачная рана.
— Я знаю.
— Ему нравятся девушки.
— Да, живые.
— Тони!
«Спаси меня».
«Благо многих», — напомнил он себе и снова сосредоточился.
Лампа шлепнулась в его ладонь, и Тони чуть не уронил ее.
— Чтоб тебя!..
— Горячо?
Для мертвой ассистентки костюмерши Бренда была слишком уж полна сарказма. Все его запасы будто остались при ней.
— Ты обжегся?
Странно. Лампа все еще на треть была полна керосина.
— Почти. Спасибо, что спросила.
Трудно было сказать наверняка, поскольку Бренда казалась серым наброском на черном фоне, но, похоже, ответ Тони сбил ее с толку.
— В конце концов победительницей выйду я. Так-то вот!
— Ты мертва. Это не подходит под мое определение слова «победительница».
— Он тоже будет мертв и останется со мной. Мы будем танцевать. Вечно.
— Что? Ты считаешь, будто Ли умрет после того, как тварь меня уничтожит? Все не так просто.
— Проще некуда. Ты позволишь Ли перерезать тебе горло, проломить череп или вырвать сердце и даже пальцем не шевельнешь в свою защиту, потому что это же он.
«Может случиться и такой, третий, вариант».
— Но это не то, чего оно хо-о-о-о-о-о…
Хартли крутанул Бренду, увлекая ее в танце прочь от двери. Ее вопли продолжали разноситься по бальному залу, пока она не растворилась в темноте. Дверь захлопнулась перед носом Тони. Она сделала это сама. Парень к ней не прикасался.
Может, Бренда собиралась выдать ему тайное уязвимое место твари, засевшей в подвале, или хотела поиздеваться, рассказать, что Ли предпочитает есть на завтрак. То и другое казалось Тони равно вероятным. Пусть Бренда и была мертва, но Ли все еще стоял между ними.
«Так же, как она всегда будет встревать между мной и Николасом.
Только у меня с Ли ничего не получалось, блин, потому что актер был натуралом. Несколько случайных поцелуев не в счет. Вдобавок им овладела тварь из подвала. Он вообще перестанет существовать, если я не отнесу лампу в кладовку и не придумаю, как его вернуть».
Тони сердито зыркнул на лампу — ее вина, что спасение Ли откладывается! — и заметил, что фитиль почти догорел.
Два поворота колесика, торчащего сбоку, — и свет снова ярко вспыхнул. Со слезящимися глазами Тони двинулся обратно в кладовую.
«Поцелуи.
Ли, одержимый тварью, засевшей в подвале.
Дерьмо, только не снова!»
Детали событий становились до ужаса знакомыми.
Тони вошел в столовую и краем глаза заметил, как что-то двигалось по полу возле двери кладовой.
Серое, полупрозрачное и кружащееся!
Голова садовника выкатилась из-под стола в круг света и, покачиваясь, двинулась в сторону коридора.
Глаза и уши твари из подвала. Была лишь одна разумная причина, по которой тут находилась голова. Кстати, слово «разумная» могло употребляться лишь с большой натяжкой. Эта штуковина подслушивала, как он собирался освободить Ли.
Тони встал между нею и дверью.
Оно улыбнулось и продолжало катиться.
«Оно? Он? Есть ли род у призрачных голов?
Сейчас неважно… Как же мне не хочется этого делать.
Но выбора у меня нет».
Тони снова нарисовал языком узор на левой ладони и ухватил голову, когда та попыталась прокатиться у него между ног.
— Зев! Вытряхни все из своего рюкзака и принеси его мне! — Вопли помогали парню умерить боль. — Эми! Быстрее, новую помаду! — Хотя и не сильно.
Дверь кладовки распахнулась, грохнула о стену.
— Тони? Какого…
— Твой рюкзак!.. — Сжимая череп садовника, Тони поставил лампу на обеденный стол и подбежал к Зеву. — Он пустой?
Зев посмотрел на рюкзак, болтающийся в его руке, и начал:
— Да, я выкинул…
— Тони, вот! — Эми оттеснила музыкального редактора в обеденную комнату и сунула в свободную руку Тони еще один тюбик. — Это помада Тины!
— Застегни рюкзак и подними его.
Помада оказалась бледно-розового цвета. На черной ткани и такой же пластмассовой молнии символ был хорошо виден. Парню было понятно, почему Эми отмежевалась от этой помады. Пока Эми и Зев удерживали рюкзак, Тони дорисовал последнюю завитушку.
— Открывайте! — Он с силой пихнул голову в мешок. — Закрывайте!
Бока рюкзака вздулись, но символ держался.
— Еще одна часть садовника? — спросила Эми, слегка задыхаясь.
— Да. — Щупальца боли ползли от кисти к плечу. — Думаю… Наверное, она за вами шпионила.
— За нами?
Тони услышал голос Питера и посмотрел на дверь. Похоже, все, за исключением Мэйсона, Мауса и Кейт, столпились в узком проеме и наблюдали за происходящим.
— Да. — Почти все продолжали смотреть скептически, и Тони добавил: — А вы можете придумать другую причину, по которой голова болталась бы возле дверей?
