Анна Клименко - Морф
— Я думаю, что он жив, — беззвучно проговорила я, — мне кажется, что они ждут… Гверфина. Чтобы причинить ему самую сильную боль.
— Ждать появления сына? — Хаэлли пожал плечами, — почему ты думаешь, что господину Виаро станет от этого хуже? Не понимаю.
— Значит, ты еще плохо знаешь людей, — подытожила я, — не пытайся понять, Хаэлли. Но… во имя… вашей Миенель-Далли, ты не должен жертвовать Гверфином! Я обещала, милый Хаэлли, понимаешь? Обещала, что с ним ничего не случится.
— Ты ничего не сказала о себе, Ирбис, — эльф почему-то нахмурился, — я совсем перестаю тебя понимать.
— Необязательно понимать. Просто прими на веру. Мы не должны никем жертвовать, Хаэлли, не должны. Это будет неправильно. Это моя ошибка, мне ее и исправлять.
Хаэлли, прищурившись, с интересом смотрел на меня.
— Ты изменилась, Ирбис. Очень изменилась, — осторожно сказал он, — живая, в Шварцштейне, ты была совсем другой. Любопытно, смерть всех людей меняет?
— Может, и меняет, только они об этом ничегошеньки не знают, — я начинала злиться, и снова повторила, надеясь докричаться до сидящего рядом эльфа, — никто не должен погибнуть, Хаэлли. Никто, кроме нас, раз уж ты не против.
Он вдруг погладил меня по щеке, осторожно взял мое лицо в ладони. Кожу неприятно покалывало, но я замерла — то ли от неожиданности, то ли боясь спугнуть столь чудесное наваждение. Я тонула в прозрачной и бесконечной зелени эльфийских очей, и на мгновение мне показалось, как дрогнуло что-то в левом подреберье. Странное, давно забытое чувство биения сердца…
— Ты изменилась, — пробормотал эльф, разглядывая мое лицо, — и продолжаешь меняться. Что толкает тебя дальше по этому пути? Странные вы… существа.
И, быстро опустив руки, отвернулся. Пробормотал глухо:
— Если ты хочешь сохранить этому недостойному щенку жизнь, то нам следует сейчас же уйти отсюда.
— Но он просто пойдет по следу Шерхема, — прошептала я, вконец одуревшая от прикосновений Хаэлли.
— Пусть идет, — эльф с силой провел руками по волосам, отбрасывая назад золотые пряди, — ему не попасть в область приграничья. А чтобы он дольше собирался, я сделаю вот что…
Охотник щелкнул пальцами.
— Эй, эй, ты же ничего… такого?..
Последним словом я буквально подавилась, потому что с тихим шорохом из земли рванулись вверх зеленые ростки самого обычного вьюнка. Поползли, неслышно цепляясь за плащ Гверфина, стремительно разрастаясь в зеленую сеть и заключая спящего парня в обманчиво-мягкие объятия.
— Хаэлли… — прошептала я, — а он… сможет распутаться?
— Если будет хорошо брыкаться, — усмехнулся эльф, — ну и потом, у него связка талисманов на шее. Они же правильно работают? Все, поднимаемся и пошли дальше. Пока сеть на мальчишке, ничего с ним не приключится.
…— Расскажи мне про Крипту, — попросила я ближе к рассвету, — раз уж мне не суждено ее увидеть, то я хотя бы послушаю, что это за место такое расчудесное.
Эльф, шагая чуть впереди, обернулся, и даже в потемках было видно, как заблестели его глаза.
— Возможно, ты будешь разочарована, Ирбис, но я подозреваю, что никто, даже жрецы, не может толком ответить на твой вопрос.
— И… почему это?
— Да потому, что никто толком не знает, что такое Крипта и откуда она появилась, — просто сказал Хаэлли, — когда я еще был совсем зеленым юнцом, то как-то нашел одну хронику, где обмолвились о том, что Крипта была не всегда. Но о том, как именно она возникла, не осталось и упоминаний…
— Видать, кто-то сильно постарался, чтобы не осталось, — буркнула я.
Эльф хмыкнул.
— Возможно, не буду отрицать. Когда о прошлом мало известно, о нем можно говорить и писать что угодно. Вряд ли кто опровергнет.
— Ну, а на что она похожа?
Хаэлли помолчал минуту, раздумывая.
— Белоснежные нерукотворные своды. Немного осыпавшийся вход, сложенные уже эльфами широкие ступени из такого же белого мрамора. Я никогда не был внутри, Ирбис, это удел хранителей и верховного жреца, так что много тебе все равно не смогу рассказать. Но когда приближаешься к ней… Невозможно описать, что при этом чувствуешь, слов не хватает. Это похоже на погружение в слепящий свет, исцеляющий свет.
— Что, таки светится она? — со слов Хаэлли моя неуемная фантазия мгновенно нарисовала белое яйцо посреди эльфийского леса, источающее сияние как магический амулет.
— Нет, конечно же, нет, — и эльф тихо рассмеялся, — сияние… внутри каждого, кто приближается к ней.
— А с чего вы взяли, что в Крипту возвращаются духи эльфов? Жрец сказал?
— Твоя ирония неуместна, — голосом оскорбленной невинности заметил Хаэлли, — было достаточно свидетельств того, как, приближаясь к Крипте, мои сородичи слышали голоса ушедших родственников.
— А, вот как, — пробормотала я и подумала о том, что все-таки нельзя быть такими легковерными. Тот же верховный жрец может сидеть внутри Крипты и радовать подвластных ему эльфов родными голосами. Таких людей иногда можно встретить на ярмарках.
— Ты не веришь, да? — Хаэлли остановился так резко, что я ткнулась носом ему в плечо.
— Если честно, то не совсем, — я быстро восстановила дистанцию. Каждое прикосновение эльфа безжалостно напоминало мне о том, кто я. Умертвие, ходячий труп.
— Я только дважды приближался к белым стенам Крипты, — взволнованно сказал он, — это на самом деле необычное, божественное место, которое Миенель-Далли подарила своим детям. Когда-то… — тут он торопливо принялся развязывать тесемки на рубахе, — когда-то я попался в зубы твари извне, и невзирая на всю нашу магию, мое тело походило на тело собранного по кускам зомби. Сплошные рубцы. И я приблизился к Крипте… Дай руку, не бойся.
Я моргнула, когда его пальцы сомкнулись у меня на запястье. Ощущение изумительной, гладкой кожи под пальцами, противное покалывание, медленно поднимающееся от ладони к плечу… И тонкие, словно от бритвенных порезов, шрамики. Это все, что осталось на теле эльфа после неравной схватки.
— Охр, — выдохнула я и принялась трясти рукой, надеясь вернуть ей чувствительность.
— Теперь веришь? — эльф спокойно приводил одежду в порядок.
— Наверное. Не знаю, — я опустила глаза, — к сожалению, мне не доведется испытать вашу Крипту на себе.
— Твой дух уже на пути к ней, — непонятно обронил Хаэлли, — ну что, идем?
Я молча зашагала следом. Идти по лесу с эльфом было сплошным удовольствием: ведомый своим чутьем, Хаэлли продвигался вперед самыми безопасными и удобными тропами, так что под конец у меня сложилось ощущение, что это не Хаэлли выбирает дорогу, а сам лес послушно расстилает ее перед ним.
