Кирстен Миллер - Всё, чего ты желаешь
— Но есть один выход, — еле слышно проговорил Адам.
— Какой? — с тоской спросила Хейвен.
— Я отпущу тебя, и ты спасешь своих друзей. Но меня ты должна оставить здесь.
— Пожалуйста, не мучай меня.
— Не жалей меня, — продолжал Адам. — Знаешь, почему погребальных камер семь, когда тел захоронено всего шесть? Седьмая камера изначально предназначена для меня. Я ни разу не бывал в склепе, чтобы не нарушать покой твоих предшественниц. Но я всегда планировал вернуться сюда. Неподвижность и безмолвие — это для меня самое близкое подобие сна. Я велел построить склеп так, чтобы мог приходить сюда, когда пожелаю. — Словно иллюзионист, достающий монету из воздуха, Адам взмахнул рукой, и в его пальцах возник золотой ключ. — Им можно отпереть дверь. Возьми, Хейвен. Он твой.
— Но ведь с этой стороны нет замочной скважины! — воскликнула она.
— Маттео Сальвадоре считал склеп жемчужиной своего творчества. Особенно он гордился кладкой в этом помещении. Он замаскировал швы между камнями и хитро спрятал скважину, — объяснил Адам и снял с внутреннего края двери мраморную плитку. — Ты свободна.
— А ты?
Он невесело улыбнулся.
— Мне необходим отдых. Последнее столетие оказалось очень утомительным — даже для меня.
— У тебя есть запасной ключ?
— Нет, — просто сказал он.
Хейвен пристально посмотрела на Адама.
— Но ты будешь взаперти!
— Только так я сдержу клятву и позволю тебе жить, как ты пожелаешь. Поспеши! Ты должна спасти своих любимых. Включая и молодого человека, подарившего тебе перстень.
Хейвен не снимала перчатки. Адам не мог увидеть перстень на ее пальце.
— Как ты догадался?
— Ты сделала свой выбор. Как джентльмен я с ним смиряюсь. В ответ я прошу тебя лишь о двух вещах. Первое: пожалуйста, отдай ключ змеиной богине, и она выпустит меня, когда придет срок.
— Но Леа считает тебя почти что дьяволом.
— Змеиная богиня знает, что даже дьяволу порой кое-что полагается.
— А вторая просьба?
— Поцелуй меня, — вымолвил Адам. — Я на миг представлю, что ты принадлежишь мне. Воспоминания скрасят мое одиночество.
«Новая ужасная сделка, — подумала Хейвен. — Поцелуй в обмен на мою жизнь. Он заслуживает большего». Не сказав ни слова, она отдала Адаму частичку своего сердца. Все остальное принадлежало Йейну, но Хейвен нужно было хоть что-то оставить Адаму в уплату за его жертву.
Она шагнула к нему и закрыла глаза. Губы Адама холодили ее кожу. И поцелуй был совсем не таким, как тогда, в вестибюле гостиницы «Грамерси-Гарденз». В те мгновения Хейвен обнимала юношу из плоти и крови. А сейчас она оказалась в объятиях бессмертного существа. Адам втягивал в себя ее тепло. Ее сердце забилось медленнее. Смерть затягивала ее в бездну. Силы быстро покинули ее. Последняя ее мысль была о Йейне.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
С неба плавно падали снежинки и ложились между могилами. Тропинки засыпало снегом. Хейвен брела по кладбищу в сумерках. В ее руке, как льдинка, блестел золотой ключ. Дорогу ей преградило надгробье с мраморным ангелом. Он молитвенно сложил ладони, а его глаза заклинали Хейвен остаться. Она попыталась обойти статую и почувствовала, что подкашиваются колени. Ее начало клонить в сон. Могильный холм манил к себе, словно кровать с мягкой периной.
Сколько времени она провела в склепе? Их с Адамом там заперли утром, а теперь уже стемнело. Она помнила, как губы Адама прижались к ее рту, но потом все смешалось, уподобилось клубам метели.
Она легла на снег лицом к небу, зажмурилась и расслабилась. Пусть ее укроет белый покров. Но вдруг она обнаружила, что находится на балконе своей квартиры в Риме. Сияло солнце, и она ощущала его жар. Внизу на площади кто-то насвистывал старинную песенку.
Мелодия еще звенела у нее в ушах, когда Хейвен разжала веки, поднялась и решила идти дальше. На вершине холма она увидела три ярких круга света. Они быстро приближались.
— Хейвен! — послышался знакомый голос.
Но она не могла сдвинуться с места. Мучительная боль распространилась по ее телу, как это бывает с обмороженным пальцем, когда на него льется горячая вода. Она зашаталась и рухнула на землю.
Беатриче спускалась по лестнице. Она могла поклясться, что слышит, как скрипят ее кости. Она еще не состарилась, но тридцать лет коленопреклоненных молитв на жестком полу собора сделали свое дело. У Беатриче ныли колени. Все эти годы чувство вины изъедало ее душу. Она ругала себя за длинный язык, сгубивший ее любимого брата. К тому же она позволила, чтобы другой понес наказание за преступление, которого не совершал.
У подножия лестницы находилась дверь его темницы. Беатриче прижала ухо к замочной скважине. Затем она, одну за другой, оторвала доски, которыми была забита дверь. Сделав глубокий вдох, она наконец приготовилась получить по заслугам и потянула дверь на себя. Что скажет ей Адам?
— Она в порядке, — произнес мужской голос. — Она не обморожена, и ее температура возвращается к норме. Когда она в последний раз ела?
Хейвен положила руку на живот. Ей показалось, что там зияет дыра. Она несколько суток голодала.
— Она пошевелилась!
Она узнала интонации Леи.
— Хейвен, — прошептал другой мужской голос. — Ты очнулась?
Она открыла глаза и обнаружила потолок с разводами и капельницу на штативе.
— Йейн?
Он склонился над ней, и она ощутила прикосновение его теплых губ. Хейвен обняла его и притянула к себе. Одну руку она просунула под его свитер — хотела убедиться в том, что Йейн настоящий, живой и он ей не мерещится.
— Ты сделала это? — спросил он, отстранившись ровно настолько, чтобы увидеть ее лицо.
Хейвен кивнула, и слезы потекли по ее щекам.
— Он разрешил мне.
— Разрешил?
— Хоры вели со мной двойную игру. Они заперли в склепе нас обоих. Наверное, боялись, что однажды я освобожу Адама.
Похоже, ее слова ввели Йейна в состояние ступора. Хейвен поняла — он ожидал сотню других развязок, каждая из которых была страшнее предыдущей. Йейн уставился в одну точку и наконец заговорил:
— Я должен был все предвидеть! Почему я не поехал с тобой на кладбище, а отправился к Падме? Я едва не потерял тебя навсегда!
— Как ты выбралась наружу? — спросила Леа.
— Адам имел при себе ключ, которым можно было отпереть дверь изнутри. Он дал его мне, а сам остался в склепе. Он спас меня.
— А я — нет, — пробормотал Йейн.
— Мне хотелось жить только из-за тебя, — сказала Хейвен и улыбнулась впервые за несколько дней.
