Райдо Витич - Флора и фауна
У меня в связи с длительным изучением этого вопроса выработалась своя схема деления человека на группы, типы и классы. Основных я точно знаю — три:
Тип сильных, тип слабых и тип неопределившихся. Причем последние порой как рождаются в этом типе, так и умирают. Именно среди них имеется класс приспособленцев: залипал и прилипал, класс сумчатых, которым всегда мало и всегда надо то, что есть у других, класс паразитов: от «пиявок» до «комаров». Этот тип самый предсказуемый и понятный. С ним просто как с кактусом — главное не забывать поливать надеждой на светлое будущее и удобрять периодически своей верой и преданностью. И живут, плодоносят даже и к тебе тянутся, а только дай слабинку — полей не один, а два раза — на шею сядут и поедут. Легко. А главное, удивятся, если ты возмутишься или воспротивишься.
Тип сильных скуден классами и почти все они в красной книге или собственном недосягаемом для других «вольере», глубоко в «норе» или далеко в «горах» на недосягаемых высотах социальной лестницы или интеллекта. Причем орланы этого типа с рябчиками не скрещиваются, а страусов строго на обед употребляют, как диетпитание.
Тип слабых — самая ранимая и обособленная часть населения. Здесь вам класс мягкотелых моллюсков, которые живут себе, никого не трогая и очень неоднозначно реагируют на любые волнения и воздействия из вне, и класс бесчелюстных. Они все принимают близко к сердцу, переживают за каждую мелочь и по оной же готовы с мазохистским рвением довести себя самостоятельно до харакири или тупого героического порыва по системе Паши Ангелиной: "даешь пятилетку за два дня"!. Их волнуют ливни во Флориде и засыхающий цветок соседки Марь Иваны, а избитый сюжет сопливого сериала они принимают за правду жизни и льют искренние слезы над неудавшейся личной жизнью Мигеля и обманутой Ракиль
Любой бред они готовы принять за правду, а вот что устроят по этому поводу, вопрос чисто индивидуальный: то ли с вышки головой в асфальт прыгнут, в знак солидарности с «Марианной» или начнут активный отстрел гипотетических противников, закроются в своей скорлупе или распахнут ее шире лишь для тебя, единственного и неповторимого друга.
Тут и подход нужен тонкий, особый, почти нежный. И казаться нужно своей, а еще лучше — ничьей, но мягкой, пушистой, ранимой и доверчивой до оскомины. Лишние извилины прятать, чтобы у слабых дополнительного комплекса неполноценности не развить и от себя не оттолкнуть.
Слабые не любят сильных, как сильные не любят слабых. Но первые очень любят мнить себя последними, как сильные иногда любят маскироваться под слабых.
А вот тут и начинается деление на мужчин и женщин.
Мужчины, четко понимая свое назначение, функции, предписанные полу, соизмеряют их со своей личностью, с действительностью и выдают типовые программы, идут по типичной схеме.
Редко встретишь сильного мужчину рядом с сильной женщиной, зато слабый обязательно будет рядом со слабой или неопределившейся. Доминанта класса и пола тяготеет над ними и они ищут инертных, ранимых, доверчивых, вменяемых самок, чтобы рядом с ними казаться хоть самому себе настоящим мужчиной — типовым: сильным, умным, решительным. И пусть он рохля и тюфяк, но стоит ему встретить серую мышку, которая посмотрит на него как на Геркулеса и Эйнштейна в одном лице, а при этом еще намекнет на счастье встречи с половым гигантом и Апполоном, пусть и полысевшим, конечно же, от обилия умных мыслей в голове, то эффект от такой встречи будет сходен напалму, кинутому на семейное гнездо. Его просто снесет вместе с крышей экземпляра. Самец станет личным Санчо-Панса мышки, будет боготворить ее и считать самой идеальной женщиной Вселенной. Его не то, что веником — бульдозером от нее потом не оттащишь.
Только воистину сильный мужчина допускает до себя сильную женщину и позволяет ей проявить себя. Ему не страшны комплексы неполноценности рядом с ней, а ее высоты не ухнут его вниз с вышки болезненного мужского самолюбия, а поднимут ввысь на необозримые просторы будущего, заставят двигаться, учиться, развиваться. Такие пары уникальны, равноправны и… единичны.
Я легко брала тип второй и третий — много для того ума не требуется, как и умений.
Главное знать некоторые тонкости, например, что мужчины основываются на фактах, а женщины на впечатлениях, и помнить о мужском менталитете. Он прост и даже примитивен. Женщина — это факт для них, а менталитет даст остальное — они видят женщину и ведут себя с ней, как с женщиной, объектом удовлетворения. А сексуального или интеллектуального значения не имеет, все равно все сводится в итоге к первому. Экипируйся, выставляя свои достоинства, сооруди приличествующую случаю и экземпляру маску на лице, и можно нести чушь, высокопарно излагать теорию относительности или со знанием дела обсуждать религиозные течения в Намибии, мужчина все равно запомнит твои губы, грудь, тембр голоса, что либо задел его струнку желания обладать, либо нет.
Томный взгляд не сойдется в его файлах с речью о последней игре футбольного клуба, но даст возможность стать тебе ближе, подвинуться и лучше рассмотреть твои ножки, прикинуть и взвесить цену и длительность дороги от ухаживания до постели. И глупо на серьезные встречи одеваться как на раут, а на раут, как на работу в офис, еще глупее не использовать свои данные и не брать, когда это так легко сделать. Всего-то надо быть ласковой, сексуальной, наивной, внимательно слушать оратора, "гладить по голове", раздувать умелой, тонкой лестью мнимые достоинства и отрицать явные недостатки. Успокоить, как ежика, приучить и приручить, а для возбуждения интереса иногда вставлять шпильки в приоткрывшийся «животик»: пару милых умных фраз, то ли в намеке на зачаток интеллекта, то ли проявление женской «изюминки», которая может порадовать экземпляр неожиданным поворотом сюжета в «книжке», что он решил «почитать». Здесь главное не перегнуть — не вспугнуть. А то намекни четче и чуть укуси за комплексы и особь подумает, что поворот может стать крутым виражом, к которому он не готов, потому трусливо сбежит. Непредсказуемости они не любят, как не любят предсказуемости, тут постоянно нужно варьировать. И мне удавалось, вот только скучно последнее время от этой игры, все сильней и сильней, до зевоты, до сведения скул.
Мне надоело изображать слабую, будучи сильной, как надоело быть сильной, будучи слабой. Я хотела быть сама собой, но открыто, не маскируясь то под один тип, то под другой, и потому мечтала встретить сильного, с которым буду играть на равных, и со временем мне не придется изображать дебилку, зато можно будет позволить себе расслабиться и стать, наконец, женщиной — ранимым и пусть недалеким, но потому и имеющим право на ошибки существом. И подчиниться, довериться, прислониться.
