Артем Тихомиров - Комната, которой нет
Ольга протянула отцу руки, и они обнялись.
– Пап, это я. Правда, я, – прошептала она.
– Знаю. Я ждал, когда комната появится, давно ждал… Но откуда ты… Из…
– Из своего дома.
Ольга, отстранившись, всмотрелась в лицо отца. Казалось, он тяжело болен, эта одутловатость, нездоровый цвет лица, желтушные белки очень ей не понравились. Впрочем, при таком плохом освещении трудно судить однозначно.
– Так, значит, между ними есть связь.
– Связь?
– Выходит, что она у каждого своя, – сказал Федор. – Не знаю, может быть, и так. Либо она умеет размножать себя. Ты видела его… Того, кто внутри? – он взял ее за подбородок, повернул лицо к себе. – Что у тебя с лицом? Как будто под грузовик попала, Оль. Ну?
– Лучше бы попала. Пап, я должна тебе много чего рассказать. И матери, всем. Это я виновата…
– Погоди.
– Нет. Пойдем. Нам всем надо собраться внутри, на его территории!
Ольга обежала кровать и склонилась над матерью. Та лежала под одеялом словно безжизненная колода.
– Она спит, – сказал Федор. – Может, не надо будить?
– Надо, пап. Нам нужно собраться вместе. Он этого хочет. Ребенок.
– Зачем?
– Он не знает, что тем самым сделает себе хуже. Вспомни, как все было тогда. Ты знаешь?
Федор помолчал, потирая лоб подушечками пальцев.
– Знаю. Теперь знаю…
Ольга принялась будить Людмилу. Федор подошел к двери, оглядел комнату, слыша у себя в голове слова, сказанные когда-то его женой, те, что содержали правду… самую горькую и невыносимую в его жизни, а где-то на заднем плане позвякивали колокольчики и тихо пел ветер, дувший в щель балконной двери.
– Мама, мам, просыпайся, – шептала Ольга, тряся Людмилу за плечо. – Пап, ну помоги…
Федор покачал головой – он твердо знал, что ненавидит свою жену. Когда-то он пробовал простить ее и долгие годы обманывал себя, что ему удалось. Он не совершенное существо, но не он виноват в случившемся. Он боролся в меру сил, а теперь, оказывается, все было напрасно.
Ольга перевернула Людмилу на спину, и та издала стон, как глубоко спящий человек, которого грубо вырывают из сладкого сна.
– Мама, пора вставать! – сказала Ольга, уже не понижая голоса. – Надо идти!
– Куда? – женщина потерла глаза. Федор отвернулся, теперь он видел, какой на самом деле она была. Неряшливой, потерявшей с годами все свое наносное очарование, и дело вовсе не в годах. Плохая кровь дает о себе знать.
Федор чувствовал злость и обиду.
Именно сейчас в его сознании обострились прежние противоречия. Если раньше он делал вид, что смирился, ради детей, то почему сегодня надо идти наперекор себе?..
Ольга заставила мать сесть.
– Пошли, мама, пора поставить точку. Вспомни, как все было!
Людмила поглядела на мужа, потом на дочь, и постепенно в ее взгляде стала появляться осмысленность. Она была зла.
– Так комната здесь? – спросила женщина.
– Да, я пришла оттуда, меня Вера привела.
– Причем тут Вера?
– Притом, мама. Вера мертва, – сказала Ольга.
– И это все наш мальчик? – спросил Федор.
– Он самый…
– Отойди от меня, – сказала Людмила, отталкивая руку дочери. – Я сама. Я все сама сделаю. Как всегда делала!
Федор рассмеялся.
Что-то подобное он уже слышал. В его воспоминаниях это было четко прописано. Когда-то Людмила сваливала все на него, придумывая самые фантастические объяснения своей ярости, приписывая мужу большую часть своих собственных проступков. Федор не мог понять, в чем причина ее такого поведения. Истина открылась ему только спустя время.
Людмила встала с кровати и принялась одеваться, дочь поглядела на нее. Потом на отца – в поисках поддержки.
– Вот, видела себя в зеркало? То ли еще будет! Влезла не в свое дело, так получай…
– Мама…
– Что «мама»? Вы все против меня, и это благодарность за мои старания, да?
Ольга вновь переглянулась с отцом, начиная кое-что понимать. Он переменил позу, незаметно для Людмилы отступив от двери. Она попятилась, в то время как мать стояла к ней спиной.
– Вы всегда не хотели, чтобы я была рядом. Конечно, я во всем виновата! Да, а самим ума не хватает понять, кто я. Что все на мне держится.
Спина у нее ссутулилась, Людмила завязала халат.
– Ну и что вы сейчас собираетесь делать? Убить меня, наконец? Чего от вас можно ожидать?
Голос матери приобрел хриплость и звучал словно из слоновьей утробы, глухо. Ольга подумала, что так говорит человек с кашей во рту.
– Уйди я сейчас, вы все передохнете, сволочи… Гоните меня? Сидите на моей шее и еще…
Людмила развернулась к дочери, и та увидела перед собой привидение. Оно нашло себе нового носителя. У чудовища уже не было причин скрываться. Дух комнаты смотрел на Ольгу из-под спутанных волос и скалился кривыми зубами. Изо рта тащило гнильем, по подбородку стекала слюна.
Ольга к такому повороту готова не была, поэтому просто застыла на месте. Кажется, ни разу до того ее страх не был таким сильным. Он буквально пригибал ее неимоверным грузом к полу.
Призрак протянул к Ольге обе руки, целя в лицо ногтями. Нет, все неправда: призрак всегда жил внутри этой женщины… Всегда. Теперь им придется распрощаться с иллюзиями. Людмила – не просто жертва, она… Ольга отпрянула, думая, что сейчас упадет.
Федор встал между дочерью и чудовищем. Людмила взвизгнула, когда он схватил ее за оба предплечья, и они стали бороться.
– Папа, тащи его туда, внутрь.
Ольга подскочила к порогу и увидела Веру, которая показывала ей какие-то знаки. Звала.
– Папа, найди нашу старую кухню, там мы встретимся. Нам надо собраться семьей. Справишься?
– Теперь уже да. Хватит нюни распускать. Оля, иди, если нужно. Я давно ждал…
Ольга вбежала в комнату, слыша, как мать воет, точно одержимая, плюется и сквернословит. Невыносимо было думать, что близкий родной человек превратился в эту мерзость, но факты налицо. Все зло, которое когда-то пришло в их семью, сконцентрировалось в ней.
Оставалось совсем немного, чтобы картина восстановилась целиком. Несколько частиц мозаики.
Вера встретила ее у внутренней, раскрытой настежь двери.
– Идем, Игорю нужна помощь. Дух пытается завладеть им.
– Но он же… там… В матери.
– Нет, только частично. Дух рассеян, он наделал своих копий повсюду и действует на многих фронтах, – сказала Вера. – Иди и помоги Игорю.
– Как?
– Просто будь с ним.
Ольга побежала по коридорчику до следующей двери и ворвалась в другую комнату.
* * *
Федор чувствовал, какая чудовищная сила заключена в теле его жены. Мышцы ее были точно стальные тросы, зашитые под кожу. Он сомневался, что его хватит надолго. Поднатужившись, Федор прижал Людмилу к косяку – путь через полкомнаты вымотал его, но сдаться сейчас означало поражение. Позади осталось сдвинутое с места трюмо и сброшенные с него принадлежности.
