Алексей Атеев - Черное дело
– Выходит, так. Ниточка оборвалась.
– И он будет продолжать убивать?!
– Подожди, не торопись. Дай подумать. Почему же он сразу не назвал имя? Ну да, по своему обыкновению боялся. Как бы чего не вышло. Вот и добоялся. А ведь знаешь, он не был охотником, он скорее собака – охотничья собака, никчемная такая шавочка, но все же умеющая ходить по следу. А мы, подлинные охотники, теперь остались без легавой. Я думаю, его угробил фотограф. Вот чую. Джорджа это работа. Ах ты черт! Да! Вот еще кто сможет нам помочь. Помнишь, ты мне рассказывал про укротителя медведей. Тот вроде видел человека, сбившего с толку его мишек. Значит, должен его узнать. Нужно найти этого цыгана и предъявить ему фотографию Джорджа. А вдруг опознает! Это ты возьми на себя. Выясни, где сейчас гастролирует. Завтра встречаемся здесь же, в то же время, а сейчас за дело.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Снова знакомый крохотный кабинет, снова извлекается из холодильника пара пива, запирается дверь, разворачивается сверток с бутербродами.
– Итак, что удалось узнать? – спросил Илья.
– Не особенно много. Я позвонил в диспетчерскую службу Госцирка и выяснил, где сейчас гастролирует Лазарев. Оказалось, на наше счастье, их шапито завтра приезжает в Рязань. Совсем рядом. Можно поехать и встретиться, поговорить, еще раз показать фото Грибова. Вдруг вспомнит! Других вариантов у нас пока нет…
– Нет, так будут! А я продолжал розыски Грибова здесь. Никаких следов. Как сквозь землю провалился. Пытался выяснить через его знакомых, куда же он отправился. Нелегкое дело и бесполезное. Все отвечают: «На юг». А куда на юг: на Кавказ, в Крым, может, в Одессу? Полдня потратил впустую.
Илья в сердцах резко отодвинул стакан с пивом, отчего ценная жидкость расплескалась на стол.
– Вот нюхом чую, информация на подходе! Несомненно, она приближается со скоростью курьерского поезда, жаль, что поезд этот движется не по расписанию. Когда же он придет, когда?! Завтра же отправимся в Рязань, хоть что-то прояснится.
Осипов молча водил пальцем по краю пивной лужи. Несмотря на оптимизм Ильи, он не видел вариантов. Тупик, полный тупик!
В этот момент в дверь настойчиво застучали.
– Кого там еще несет?! – недовольно сказал Илья и поднялся. Мелькнула задвижка. На пороге стоял работник этнографического музея Хохотва. Вид у него был донельзя возбужденный.
– Проходите, Марк Акимович, – с холодной вежливостью сказал Илья, – мы тут, так сказать, обедаем… С чем пожаловали? Или снова будете обличать?..
– Все-таки их украли! – вместо приветствия выпалил Хохотва.
– Кого?
– Да кости! Медвежьи кости. Сегодня утром приходим, а ящик пуст. Правда, остальное не тронуто. Слава Богу, все живы! Ночные дежурства директор отменил, тем более все равно желающих дежурить не находилось.
– Почему же сразу не позвонили?
– Все в шоке! Рубинштейн волосы на себе рвет. Ну и негласно решили не заявлять, чтобы не позориться. Экспонаты в общем-то особой ценности не представляли.
– Понятно, ну а вы почему не поддались общему настроению, а пришли сюда? Вы ведь не любите общаться с представителями древнейших профессий, как вы изволили обозначить нас.
– Да странно все это, – не обращая внимания на колкость, сказал Хохотва, перевел дух и без разрешения сел. – Кому эти кости понадобились – вот чего я не пойму. Хотелось бы разобраться, а без вашей помощи, боюсь, не получится.
– На нашу помощь уповаете? А мы, признаться, на вас рассчитываем.
– Чем могу?..
– Для начала выслушайте наш рассказ, чтобы быть в курсе всех обстоятельств. Прошу в ходе рассказа свойственной вам горячности не проявлять, не перебивать, не сбивать мысли повествования. Комментарии делайте по окончании доклада. Начинай, Иван Григорьевич, а я, если будет нужно, добавлю.
Хохотва слушал молча, хотя ему, видимо, очень хотелось вмешаться. Наконец Осипов кончил.
– Ну и? – нетерпеливо спросил Илья.
– Не знаю, что и сказать. Еще в первую нашу встречу вы озадачили меня вопросами об оборотнях. Я в это не верю, хотя ваш рассказ звучит весьма правдоподобно. Кроме того, не вижу оснований для розыгрыша. Вы вроде люди серьезные. Я вам уже рассказывал, что вера в оборотней бытовала раньше, да кое-где сохранилась и теперь. Но никаких документальных свидетельств у меня не имеется. Всякие западные псевдонаучные книжонки я не принимаю во внимание.
– А вы не желаете нам помочь?
– За этим я и пришел.
– Мы тут с Иваном Григорьевичем размышляем, а не отправиться ли вам в те места, откуда происходит предполагаемый оборотень? Повстречаетесь со стариками, порасспрашиваете их. Ведь у вас наверняка и там есть связи. Может, чего и выясните. Вам как специалисту, это сподручнее.
– Было бы неплохо, но кто же меня отпустит?
– Это не ваша проблема, главное, согласие. Поедете, и не за свой счет, а в командировку. Если решились, я сейчас же заказываю билет на самолет, ближайшим рейсом улетите. А с вашим начальством я договорюсь.
– Я готов.
– Вот и отлично. Но времени у нас мало. Постарайтесь вернуться как можно быстрее. Ну, скажем, в субботу.
Не успел Осипов вечером прийти домой, как в дверь постучали. Стук был слабенький, неуверенный, и он подумал, что так может стучать только ребенок. Так оно и оказалось. На пороге стоял мальчик лет десяти в выцветшей клетчатой рубашке и застиранных шортах. В руке у него болталась большая коробка, перевязанная крест-накрест шпагатом.
– Тебе чего? – спросил Осипов.
– Вам просили передать… – Мальчик протянул ему коробку.
– Кто просил?
– Какой-то дяденька. Я во дворе играл… Подъехала машина. Такси. Он вышел и попросил передать в пятьдесят шестую квартиру. Рубль дал…
– Он какой? Молодой, старый?
– Не молодой, не старый… в темных очках…
Осипов дал мальчику полтинник и недоуменно поднял коробку на уровень глаз. Что там, интересно, внутри? Он встряхнул коробку. Внутри что-то подпрыгнуло.
Он перерезал шпагат, открыл крышку и сначала не понял, что перед ним. Запустил руку внутрь и извлек… человеческую голову, упакованную в прозрачный полиэтиленовый мешок. От ужаса он разжал руки, и голова с глухим стуком упала в ящик. Не в силах заставить себя вновь достать «это», Осипов некоторое время остолбенело глядел на коробку, и тут желудок спазматически сжался и рванулся вверх; зажимая рот рукой, несчастный побежал в туалет.
Минуты три он мучительно содрогался, склонившись над унитазом, потом пошел в кухню, налил стакан воды, судорожно, со всхлипами выпил и поплелся к телефону. На ящик, стоящий на столе, он старался не смотреть.
Трубку подняла Тамара.
