Дженнифер Макмахон - Люди зимы
– Ты хочешь… – проговорил он дрожащим голосом. – …Хочешь выкопать, гх-х..? Но зачем, ради всего святого?!..
Сара лукаво улыбнулась.
– Герти оставила мне новую записку, – пояснила она, доставая из кармана фартука еще один обрывок бумаги и протягивая его мужу. Развернув его, Мартин прочел:
«Посмотри в кармане моего платья. Там лежит Вещь. Она принадлежит тому, кто меня убил».
Мартин сглотнул, но застрявший в горле комок никуда не исчез. «Посмотри в кармане платья…». Когда Герти достали из колодца, на ней была теплая шерстяная курточка, толстые вязаные чулки и… Да, голубое платье с карманами. Еще Мартин заметил, что прядь волос девочки была отрезана, но, кроме него, на это никто не обратил внимания. Он, однако, не сомневался, что именно эту прядь он сначала прятал в кармане, а потом закопал в снегу на дальнем поле – закопал вместо кольца.
– Но… но ведь Герти никто не убивал, – возразил Мартин, однако его голос прозвучал не слишком убедительно. Он и сам это понял и попытался исправить положение: – Она погибла, потому что упала в колодец, – добавил Мартин как можно тверже. – Сама упала, и никто в этом не виноват.
На этот раз его голос прозвучал точь-в-точь как голос уравновешенного, рассудительного взрослого, который уговаривает испуганного, закапризничавшего ребенка, и все же в нем чего-то не хватало. Должно быть, все дело было в том, что подсознательно Мартин с самого начала сомневался в том, что смерть Герти можно объяснить несчастным случаем? Как вообще Герти оказалась возле колодца? А главное, кто отрезал ей прядь волос, а потом повесил в хлеву на стене, предварительно сняв оттуда шкуру убитой лисицы?
В ответ на его слова Сара холодно улыбнулась и покачала головой.
– Я должна узнать, что это за Вещь, – сказала она. – Ведь мы похоронили Герти в том же платье, в котором она была, когда… когда вы ее нашли, не так ли? Я проверю карманы и… Вдруг это она…
– Она??.. О ком ты говоришь?!
– О ней – о Тете… Правда, она умерла много лет назад, но ее дух… Одним словом, я не успокоюсь, пока не узнаю, кто расправился с нашей девочкой.
– То есть, ты уверена, что Герти мог убить… дух?..
– Да не знаю я!.. – воскликнула Сара, теряя терпение. – Именно поэтому мы должны раскопать могилу и посмотреть… Или ты не согласен?
И она посмотрела на него долгим, пристальным взглядом. Сара ждала ответа, а он… он не знал, что сказать.
– Ну же, Мартин! Неужели ты не хочешь узнать правду?
Но он продолжал молчать. Герти они похоронили на маленьком семейном кладбище за домом, где уже лежали родители Сары, ее брат Джейкоб и младший брат Герти – Чарльз. Земля там была мягкой, к тому же недавняя оттепель могла облегчить им работу, но вскрывать могилу ему все равно не хотелось.
– Послушай, Сара, – сказал он, – мы похоронили нашу девочку уже две недели назад. За это время она… То есть, я хотел сказать – подумай, в каком состоянии может быть тело… – Говорить об этом сейчас было, наверное, жестоко. Даже наверняка жестоко, но он не видел других способов остановить Сару.
Она кивнула.
– Я знаю, но ведь это всего лишь тело. Пустая оболочка. Настоящая Герти, которую я люблю, здесь, с нами.
Мартин глубоко вздохнул.
«Спокойнее!» – приказал он себе, но успокоиться никак не получалось. Уши у него горели, сердце стучало в груди так, словно он только что пробежал пять миль, а глаз непроизвольно подергивался. Совершенно некстати ему вспомнилось, что как раз в тот день, когда пропала Герти, он видел, как Сара выходила из хлева, и что когда он туда вошел, – сразу после нее, между прочим, – то обнаружил, что лисья шкура исчезла, а на гвозде висит прядь волос дочери.
Страшная догадка пронзила его мозг. До сих пор он не позволял себе даже думать о подобной возможности, но теперь…
Неужели Герти убила Сара?..
Нет, невозможно!..
«Она может стать опасной…»
Опустив взгляд, Мартин еще раз взглянул на записку, нацарапанную нетвердой детской рукой, и попытался припомнить почерк Герти, но никак не мог сосредоточиться. Тем не менее, с каждой секундой ему все сильнее казалось, что записка была написана взрослым, пытавшимся копировать манеру ребенка.
Что если это было признание? Что если Сара знала, что в кармане платьица Герти лежит какая-то ее вещь?
Пол под ногами Мартина покачнулся, и он поспешно схватился за стол, чтобы не упасть. Он смотрел на Сару – на свою самую близкую и родную женщину – и ему хотелось заплакать. Мартин готов был на коленях умолять ее не бросать его, не уходить в разверзшийся перед ней мрак безумия, а сражаться с ним. Внезапно он вспомнил, как еще в детстве подарил Саре красивый мраморный шарик, выигранный у брата. Она была так свежа, так прекрасна, что он отдал его без раздумий и без сожаления. Тогда Мартин был готов отдать ей все, чем он владел, а сейчас, не колеблясь, отдал бы еще больше, лишь бы прежняя Сара вернулась к нему.
Она была его приключением и его наградой; любовь к ней возносила Мартина на такие вершины, которых иначе он никогда бы не достиг.
– Если ты мне не поможешь, я сделаю это сама, – сказала Сара и решительно выпрямилась. Это движение было хорошо знакомо Мартину, оно означало, что ни переспорить, ни уговорить ее ему не удастся.
– Ну хорошо, – вздохнул он, понимая, что проиграл. – Я тебе помогу, но… давай сделаем все по правилам. Я съезжу в город и привезу Лусиуса. Он тоже должен при этом присутствовать, как ты считаешь?
Сара кивнула.
– И шерифа. Привези обоих.
– Значит, так и поступим. – Мартин направился было в прихожую, чтобы взять из шкафа куртку и шапку, но остановился на полушаге. – Только ты дождись нас, ладно? Не начинай сама – эта работа не для матери… Потерпи еще немного, мы все сделаем сами.
И он наклонился, чтобы поцеловать жену в щеку. Ее щека показалась ему горячей, сухой и шершавой, как старая оберточная бумага, и Мартин снова подумал о том, что Сара с каждым днем становится все более далекой и чужой.
Гости с другой стороныСекретные дневники Сары Харрисон Ши31 января 1908 г.В последние три дня я была пленницей в собственном доме.
Скандал разразился, когда Мартин и Лусиус, наконец, приехали и застали меня стоящей над могилой Герти с лопатой в руках. Я замерзла, пальцы рук и ног успели онеметь, но лопату я держала крепко.
Выбравшись из щегольского докторского экипажа, Мартин и Лусиус приблизились ко мне и увидели, что я успела расчистить снег вокруг большого деревянного креста, на котором было вырезано имя Герти. Эта надпись дразнила меня, сводила с ума; мне очень хотелось вонзить лопату в комковатую землю и копать, копать, копать, и я сдерживалась из последних сил. В конце концов, я же обещала Мартину, что дождусь его возвращения, и мне хотелось сдержать слово. Хотя бы ради нашей прошлой любви.
