Людмила Горбченко - Наследие викинга
За моей спиной раздался смех.
- Как трогательно. Люди так сентиментальны.
И в тот же миг я отлетел в сторону, отброшенный с неимоверной силой. Ударившись о стену, я тут же вскочил, готовый вновь ринуться на вампира, но он снова ударил меня, и я, разбив окно, выпал на улицу.
Когда я, через секунду, вернулся в зал, мама лежала на полу мертвой. А вампир сидел на перилах балкона и спокойно рассматривал шипы.
Я ощутил, как внутри меня поднимается волна непостижимой злобы. Как будто вся животная, звериная ярость мира сосредоточилась во мне одном. Мои губы приподнялись в зверином оскале, из глубины груди вырвался глухой низкий рык. Я почувствовал, как в моем рту растут клыки, а ногти на руках удлиняются и превращаются в острые когти.
Я ринулся на врага, но он ловко, в самый последний момент, увернулся, и я, промахнувшись, упал на пол. Вскочив, я вновь бросился на него. Но вампир, рассмеявшись, увернулся и, проносясь мимо меня, толкнул на стол. Я, пролетев по всей его длине, упал с другой стороны.
- Не получится. И не старайся. Но в тебе наконец-то стали проявляться признаки настоящего вампира, а это уже интересно. Жизнь так скучна. В ней мало развлечений. Так и быть – я не убью тебя сейчас. Давай поиграем. То, что ты еще не приобщен, только придаст остроты. С твоим родом покончено – я свободен. Когда повзрослеешь, поищи меня, чтобы отомстить. – И он исчез.
Я стоял посреди убранного к Рождеству зала, и отрешенно смотрел перед собой. Тишина была оглушительной. Все мои родственники, несколько поколений, сидели за столом. Слуги со всего замка сидели и лежали вдоль стен. Все они были залиты кровью.
Ее запах больше не трогал меня. Словно пресытившись, я перестал чувствовать ее притягательность. Мой внешний вид снова изменился – когти исчезли, зубы стали такими, как прежде.
И вместе с тем я чувствовал, как все краски, звуки, запахи померкли. Внутри образовалась странная ледяная глыба, заморозившая все чувства, ощущения. Я видел предметы, но они были плоски и неприметны; я чувствовал запахи, но они были невыразительны и непритягательны; я различал цвета, но они были тусклы и некрасивы.
У меня не было больше ничего: ни веры, ни любви, ни чувств. Я потерял все: и Бога, и семью, и любовь. Я больше не верил в чудо и знал, что никогда не встречу Диану.
Я не спеша спустился в подвал и открыл тайный вход в подземелье Тьёдвальда. Затем перенес их всех: детей и взрослых, слуг и господ в пещеру со знаком лежащего дракона. Отныне он станет символом вечного покоя моей семьи. Я обрушил стены подземелья, закрывая все проходы в тоннели, оставив только в гроте записку для своих друзей с позволением использовать сокровища Тьёдвальда по своему усмотрению. Затем, поднявшись наверх, обойдя весь замок, поджег его.
Я стоял на самом краю обрыва. Океан со всей своей безбрежностью простерся предо мной.
Внутри меня было холодно. Пусто. Ни боли, ни слез. Я был мертв. Огонь, бушевавший за моей спиной, сжигал не только мой дом. Он сжигал меня – Мишеля де Мореля. Я бросился в океан и поплыл. Не торопясь, медленно, все дальше удаляясь от всего, что заставляло меня жить.
