Кристофер Пайк - Последний вампир. Черная кровь. Красные кости
Я медленно встаю. Берцовая кость правой ноги еще раздроблена, но через минуту она будет в порядке — боже, благослови кровь Якши. Пригибаясь за столами, чтобы не попасть под яркий луч прожектора, отбрасывающего длинные яркие тени, я ухожу от разбитого окна. Вертолет движется по узкой дуге то к дальнему краю дыры, то ближе к тому месту, где я затаилась. Стекло в окнах затемненное, и поэтому мне легче следить за их движениями, чем им за моими — если только я не попаду прямо под луч прожектора. Кажется, они зациклились на площадке совсем рядом с дырой. Должно быть, они думают, что я лежу где–то там, в груде обломков, раненная и умирающая.
— Иди ко мне, детка, — шепчу я.
Когда вертолет приближается в третий раз, я выбиваю окно перед собой и открываю огонь. Сначала я убиваю пулеметчика — мне не нравится его вид. Следующим идет прожектор. Я прицеливаюсь в топливный бак. Как я уже говорила, я люблю фейерверки и всякие взрывы. Когда я нажимаю на спусковой крючок винтовки, вертолет взрывается огромным огненным шаром. Пилот кричит, его тело охватывает пламя. Другой член экипажа, разорванный взрывом на куски, вылетает через боковой люк. Бездыханная машина падает. Далеко внизу я слышу крики. Далеко вверху и справа от меня я слышу, как улетают два других вертолета. У них пропало желание сражаться.
По дороге к лифту я прохожу мимо уборщика. Он едва поднимает на меня глаза. Несмотря на то, что я в крови и с артиллерией, он желает мне доброго вечера. Я улыбаюсь ему.
— Спокойной вам ночи, — говорю я.
Лифт поднимает меня на верхний этаж, и там не составляет труда отыскать ведущую на крышу лестницу для частного использования. Не один, а сразу два вертолета ждут, чтобы увезти нас к свободе. У обоих реактивные двигатели, и это приятно. Они будут по крайней мере так же быстры, как полицейские вертолеты, если не быстрее. К сожалению, здесь дежурит охранник. Старик, явно берущий ночные смены, чтобы прибавить денег к скудной пенсии. Он бросает на меня взгляд и тут же спешит ко мне. У него сеть пистолет, но он его не достает. У него необычайно толстые стекла очков, он щурится, оглядывая меня с головы до пят.
— Ты — полицейский? — спрашивает он.
У меня не хватает духу солгать ему.
— Нет. Я — плохой парень. Это я только что взорвала тот вертолет.
Он исполнен благоговения.
— Я смотрел, как ты прыгала с дома на дом. Как ты это делаешь?
— Стероиды.
Он хлопает себя по ноге:
— Я так и знал! Это все наркотики, которыми молодежь себя сейчас накачивает. Что ты хочешь? Один из этих вертолетов?
Я навожу на него винтовку:
— Да. Пожалуйста, дайте мне ключи. Я не хочу, чтобы мне пришлось вас убить.
Он быстро поднимает руки:
— Тебе и не придется. Ключи в зажигании. Ты умеешь управлять вертолетом?
Я отворачиваю винтовку:
— Да. Я брала уроки. Не волнуйтесь обо мне.
Он ведет меня к ближнему вертолету. Это Белл–230.
— У этой малютки дальность полета пятьсот километров. Ты ведь хочешь убраться подальше из города. Радио и ТВ только и толкуют о тебе и называют бандой террористов.
Я смеюсь, забираясь в кабину.
— Не разрушайте их иллюзий. Просто скажите, что были подавлены численным превосходством. Вы же не хотите, чтобы кто–то узнал, что молодая женщина увела у вас из–под носа вертолет.
— Да к тому же еще и блондинка, — соглашается он. — Счастливо!
Он захлопывает мне дверцу кабины, и я улетаю.
Забрать Джоэла было самым простым делом за всю эту ночь. Полицейские вертолеты держатся поодаль — километрах в двух. Они непривычны к тому, чтобы их сбивали. Огонь от последнего сбитого вертолета распространяется на стену небоскреба. Вдалеке я вижу дым от первого вертолета. Забираясь в кабину, Джоэл качает головой.
— После того что случилось, они никогда не прекратят охоту за нами, — говорит он.
— Я не знаю, — усмехаюсь я. — Может быть, они побоятся преследовать меня.
Мы летим на северо–восток. Я хочу побыстрее выбраться из этих хаотичных пригородов куда–нибудь, где мы могли бы скрыться. Одно из таких мест — это близлежащие горы. У нас быстрый вертолет, он набирает скорость в почти двести километров в час. К моему удивлению, полицейские вертолеты толком и не преследуют нас. И это не только потому, что мы быстрее — тут я сомневаюсь. Они позволяют себе отстать от нас как минимум на пятнадцать километров. Расстояние не обнадеживает меня, потому что я знаю, что они все равно держат нас под наблюдением. Нет смысла даже нырять к земле, чтобы уйти от радара. Они явно чего–то выжидают.
— Ждут подкрепления, — бормочу я, пока мы летим в трехстах метрах над спящим городом.
Джоэл кивает:
— Они вызвали больше огневой мощи.
— Армейские вертолеты?
— Возможно.
— С какой стороны они прилетят?
— К югу отсюда есть большая авиабаза. Так что тебе надо, наверное, лететь на север.
— Я так и думала сделать после того, как долечу до каньона Кэйджэн.
Каньон ведет в пустыню, а это тоже неплохое место, чтобы укрыться. По каньону идет шоссе номер пятнадцать, которое в конце выводит в Лас–Вегас.
— Может, не надо так долго ждать, — советует Джоэл.
— Я понимаю.
Все–таки очень велико искушение увеличить разрыв между нами и преследователями. Это создает иллюзию безопасности, опасную иллюзию. Но чем дальше мы летим, тем больше меня манит пустыня. Сейчас зима, горы покрыты снегом, и, хотя я очень легко переношу холод, мне это не нравится. Если держать такую же скорость, то до каньона Кэйджен недалеко. После него мы уже будем вне города и сможем лететь, куда захотим.
Я задаю вопрос, который уже давно у меня на уме:
— Ты чувствуешь жажду?
Он настороже:
— Что ты имеешь в виду?
Я оборачиваюсь к нему:
— Как ты себя чувствуешь?
Он делает глубокий вдох:
— Лихорадка. Судороги.
Я киваю:
— Тебе нужна кровь.
Ему нужно время, чтобы переварить мои слова.
— Ты действительно пьешь людскую кровь? Как в сказках?
— В сказках есть доля правды, но не надо воспринимать их буквально. Будучи вампиром, ты должен пить кровь, чтобы выжить. Но ты не должен убивать того, чью кровь ты пьешь, и ты не превращаешь его в вампира. Ты также можешь обойтись кровью животных, хотя она тебе не понравится.
— Кровь будет нужна мне каждый день?
— Нет. Раз в несколько дней. Но сначала ты будешь жаждать ее каждый день.
— Что случится, если я не буду ее пить?
— Ты умрешь в муках, — говорю я.
— Ох. А обычная еда мне все равно понадобится?
— Да. Ты будешь чувствовать голод, как и прежде. Но при необходимости ты сможешь очень долго обходиться без еды. И к тому же ты сможешь подолгу не дышать, немыслимо долго.
