Кэрри Гринберг - Лунные капли во флаконе
- Уверяю вас, миссис Черрингтон, мы с моими коллегами готовы сделать все для мисс Черрингтон. Но прошу вас ответить еще только на один вопрос.
- Я так утомлена, доктор Хопкинсон. Как бы мне хотелось, чтобы все это как можно скорее осталось позади.
- Я не задержу вас более, чем на минуту. Скажите, ваша дочь имела склонность делать записи? Возможно, вела дневник?
- Дневник? Может быть, я не знаю. Молодые девушки часто ведут дневники.
- Что ж, не смею вас больше задерживать. Искренне благодарен вам за все, что вы рассказали.
- Да, я должна немедленно прилечь, - слабо проговорила она.
***
- Так как давно вы знаете мисс Черрингтон?
- Фактически я знаком с ней уже около десяти лет, - припомнил Ричард. - Вам известно, что наши семьи тесно дружат, и мы познакомились на одном вечере у ее родителей. Разумеется, когда они еще устраивали званые вечера.
- Расскажите, вы заметили изменения в поведении мисс Черрингтон в последнее время?
- Это сложно отрицать, - грустно усмехнулся молодой человек. - Но я хочу, чтобы вы поняли: я никогда не знал Амелию достаточно хорошо, чтобы судить об этом. Разумеется, мы общались, но ведь до недавнего времени мисс Черрингтон была еще совсем ребенком, и все наши беседы носили исключительно поверхностный характер. Не так давно она полюбила писать мне письма, и строчила их едва ли не каждый день - это было весьма мило, однако я так и не могу с уверенностью заявлять, что хорошо знал Амелию. Нет. Более того, она постоянно удивляла меня!
- Что вы имеете в виду?
- Когда я ее видел в Лондоне или читал ее письма, она виделась мне очень скромной, я бы даже сказал, боязливой особой. Бесспорно, чистота и покорность являются лучшими добродетелями приличной девушки, но она была совершенно оторвана от реального мира. Некоторые полагают, что будущей жене и матери этот мир и вовсе не к чему знать, но я придерживаюсь мнения, что такая мечтательность никому не на пользу.
Доктор Хопкинсон сделал пару пометок в блокноте.
- Вы считаете, что она постоянно пребывала в своих фантазиях?
- Не могу судить, - сухо ответил Ричард. - Но когда я встретил ее здесь, то сразу же заметил, что она существенно переменилась. В прошлый раз мы виделись в Лондоне пару месяцев назад, здесь же передо мной стоял совершенно новый человек. Я ожидал, что она еще неокончательно оправилась от болезни, но вместо этого увидел цветущую молодую девушку в прекрасном расположении духа и отменном здравии. Она будто бы разом повзрослела и превратилась, наконец, из неуверенной девочки в прелестную молодую девушку. Но потом....
- Прошу вас, продолжайте, мистер Харви.
- Я стал замечать за ней странности. Сначала ее перепады настроения: то она весело смеется вместе со мной, пока мы разучиваем некоторые достаточно... фривольные песни на фортепьяно, а на следующий день и взглянуть боится, будто я ей зла желаю. Иногда она не могла вспомнить, о чем мы говорили с ней всего несколько часов назад. Одно событие меня окончательно смутило, - Ричард нахмурился, вспоминая. - Буквально несколько дней назад, когда самочувствие Амелии уже дало нам повод для беспокойства, она вдруг предложила мне прокатиться на лошадях вдоль Медуэй. Разумеется, это немного удивило меня, но все же я решил не отказывать ей. Мы совершили восхитительную прогулку, которая почти заставила меня забыть обо всем, что говорила мне Амелия до этого. Никаких странных рассказов, точно из грошовых романов ужасов. Под конец мы пустили лошадей галопом, и она даже обскакала меня.
- Отчего же вы находите это странным, мистер Харви?
- А оттого, что на следующее утро она даже не вспомнила о поездке и, стоило мне упомянуть о ней, в ужасе пробормотала, что до смерти боится лошадей. И вновь - уже, должно быть, в пятый раз, начала мне рассказывать о том, что живущий в этом доме призрак убил ее соседа - мистера Адамса, если не ошибаюсь - и что теперь опасность угрожает всем нам.
- Хм, - заметил доктор. - Значит, вы говорите, что мисс Амелия была подвержена странным перепадам настроения и провалам в памяти?
- Как это ни прискорбно. Как вы понимаете, я желаю Амелии только добра, но ее нервы настолько расшатаны, что я действительно боюсь за нее. Она опасна в первую очередь для самой себя, вы ведь видели...
- Да, - кивнул доктор Хопкинсон.
- Как вы считаете, ей можно помочь?
- Вы, верно, заметили, мистер Харви, что это сложный случай, и что мисс Черрингтон сейчас при всем желании нельзя назвать здоровой. Но мы будем пытаться излечить ее от этого недуга и избавить от странных представлений, поселившихся в ее голове.
Ричард коротко кивнул.
***
- Надеюсь, эти разговоры помогли вам составить полную картину.
- Разумеется, мистер Черрингтон, хотя я все еще до конца не уверен, с каким именно видом психического недуга мы имеем дело.
- Однако само его наличие не стоит под вопросом?
- Увы.
Брови Бертрама Черрингтона плотно сжались в полоску.
- Быть может, вы и сами расскажете, не замечали ли вы ничего странного и необычного...
- Амелия всегда была нервной, - пожал он плечами, - боязливой и чересчур осторожной. Впрочем, я не считаю эти качества такими уж неподходящими для молодой девушки. Все дамы в нашей семье весьма болезненны, и я уже свыкся с тем, что от них нечего ждать, кроме постоянных жалоб и стонов.
- Этим страдают многие женщины нашего времени, - согласился доктор Хопкинсон. - Значит, ваша дочь всегда была такой?
- Сколько я ее помню. Хотя в последнее время, сразу после болезни и до этих ее... приступов, она стала несколько более жизнерадостной и разговорчивой, чем обычно. Приезд мистера Харви повлиял на нее крайне положительно.
- Боюсь вас расстроить, но такие перепады настроения и поведения свойственны крайней степени психической нестабильности. Более того, ваша дочь страдала галлюцинациями и провалами в памяти, что только подтверждает мою теорию.
- Вот как?
- Я позволил себе смелость взять ее дневник, - ваша горничная упоминала, что мисс Черрингтон постоянно туда что-то пишет - и он лишь уверил меня в моих мыслях. Вот, например, - доктор Хопкинсон открыл помятую тетрадь в толстой обложке с тюльпанами: - "Я не помню, какой сегодня день - Дженни говорит, что уже июль, но когда она успел наступить, если еще вчера... Господи, но что же было вчера? Я вижу лишь лицо Элинор перед собой, она говорит мне что-то - ее слова заставляют меня плакать, но я не понимаю их смысла... Она то исчезает, то появляется передо мной снова, точно сотканный лунными лучами мираж. Как страшно и одновременно волнительно...". Вам известно, кто такие Элинор и Дженни?
