Виктор Гламаздин - Одна против зомби
А тут еще всякие феминистки пудрят домохозяйкам, начитавшимся и насмотревшимся до рака мозга порнографии, последние извилины всяческой галиматьей. Мол, нам, бабоньки, пора заменить хиляков-мужиков и на тяжелых работах, реформировав трудовое законодательство.
Ну разве станут дам больше уважать, если те ринутся в грузчики и танкисты? По-моему, после такого от них пацаны станут шарахаться, как от чумных.
Вы видели, сестрицы, соревнования штангисток и метательниц ядра? Думаю, комментарии излишни.
А вот женское дзюдо и бокс — это правильно. Девчонки должны уметь за себя постоять и показать всем, что нефиг к ним приставать.
И питание у девочек должно отличаться от пацанского.
В современных мясопродуктах — куча гормонов роста. В результате — кругом полным полно двухметровых барышень с размером ноги, как у бегемота. А где им найти столько двухметровых мужиков?
Нет, я против долговременного голодания и многомесячных диет. Эта штука чудовищна для кишок и мозгов, вредная и даже убийственная.
Нам нужна здоровая пища — рыбка, творог и прочая овощно-фруктовая курага, а еще и пищевые добавки — с витаминами и микроэлементами. Ибо, сестрицы, у нас с вами без правильной пищи наступает ломка тела, гниение ума и куриная слепота, чреватая суицидом.
Поймите, сестрицы, наша сила не в больших кулаках, не в зычном голосе и даже не в больших сиськах. Наша сила — в мозгах.
Юные особы думают, что для победы над этим жестоким миром надобно прежде всего показать то, чего нет, отполировав сей показ тем, что имеется на отштукатуренной мордахе и в колготках.
А миру по хрену все ваши понты, ему нужен Хозяин, точнее Хозяйка, та женщина, которая знает этот мир и хочет его переделать так, чтобы кругом было полно беззаботно резвящихся детей и редко попадались больные несчастные старики, чтобы меньше гнили было в людях и больше здоровья и порядочности.
Ну, в общем, как-то так…
Часть II. Зомби, которые играют в игры
Глава 1. Большой босс дал добро!
На следующий день мы встретились с Пал-Никодимычем в его кабинете.
На моем лице светилась тихая радость, а на физиономии шефа — здоровенные синяки.
Из-за фингалов его голова совершенно не походила на человеческую.
О, нет! Она была не просто опухшей, отекшей и переливающейся сразу всеми цветами инопланетной радуги.
Чего стоили одни только раздутые, словно накаченные газом, уши шефа, перед которыми круглые лопухи Чебурашки любому живописцу и скульптору показались бы непревзойденной вершиной красоты.
Особенно удались Пал-Никодимычу заплывшие глаза.
Это была просто умопомрачительная сюрреалистическая фантазия в сионистских, тьфу, в импрессионистских тонах.
Оная вызывала в моем захлебывающемся от радости сознании отсылы к произведениям фантастики прошлого века.
Именно тогда были популярны рассуждения об эволюции мыслящих осьминогов, фтородышащих инопланетянах с Тау Кита, маскирующихся под землян рептилоидов из измерения XYZ-22 и экспериментах по проращиванию таинственных спор кометы Какашкина-Барабашкина в корнях думающего папоротника с планеты Новый Ганджубас.
Уверена, если бы сейчас мой шеф выступил по ютюбу с претензией на победу в конкурсе самого уродливого существа, то выиграл призы сразу бы в сотне номинаций и получил бы кучу грамот от федераций, занимающихся разведением разных видов зверья.
Эксперты этих организаций мигом приняли бы нынешнего Пал-Никодимыча и за самую неказистую собаку в мире, и за самую гнусную обезьяну, и даже за самого жуткого снежного человека, последняя популяция которых с трудом выживает в суровых условиях московской зимы на вершинах Крылатских холмов…
Наврав шефу в три короба про «дикие непонятки с охраной», из-за которых Пал-Никодимыч и прибывший вместе с ним в «ИNФЕRNО» юрист вместо подписания контракта огребли конкретных звездюлей, я отдала шефу договор с «ИNФЕRNО».
Увидев сумму страховых выплат, Пал-Никодимыч на минуту выпал в осадок, а потом глянул на меня столь обалдевшим взором, что я почувствовала сие обалдение даже сквозь темные стекла шефских очков.
Затем мой начальник вскочил с кресла и побежал к П.П. Прушкину. И вернулся от него токмо через полтора часа.
К этому времени я уже расписала на четырех листах свои предстоящие покупки на двадцать три года вперед. Тут были и две новых квартиры (одна из них — в Хорватии на берегу Адриатического моря). И крутая тачка. И личная фирма по фитнесу. И прикиды от лучших итальянских модельеров (ну и от французов тоже чуток). И личная коллекция холодного оружия (и чуток огнестрела). И много всего остального…
Вернувшись от начальства, Пал-Никодимыч плюхнулся в кресло и сообщил:
— Большой босс дал добро!
— О, мой га-а-а-д! То есть наш с Хорькоффом договор признан действительным? — уточнила я.
— Признан великолепным!
— И действительно, ну как его не признать-то, ведь уже, небось, проплачен? — с мнимым равнодушием поинтересовалась я.
— «ИNФЕRNО» — молодцы! Впервые вижу такую с-скорость перевода с-с-страхового взноса. Вот что значит солидные люди!
— Это все потому, что у них фирма не только не вяжет веников, но еще и уважает партнеров.
Пал-Никодимыч понес какую-то дичь, спотыкаясь на букве «с» и радостно потирая руки и глупо улыбаясь.
Его совершенно не парило, что под глазом у него с каждым часом все больше раздувается солидный лиловый бланш, полученный в неравной схватке с зомби из «ИNФЕRNО».
Я же с трудом удерживалась от хохота. Уж очень сильно изрядно побитая рожа шефа способствовала улучшению моего и без того радостного настроения.
— Никогда не думал, что именно ты одаришь нас с-самым крупным контрактом за всю историю нашей компании, — Пал-Никодимыч отдал мне кассовый ордер на получение наличными комиссионных за страхование «ИNФЕRNО». — Я даже тебя уволить с-собирался, поскольку на твое место уже приметил бойкого человечка. Но ты меня поразила до глубины души. Молоток!
Я проверила циферки в буковках кассового ордера и довольно кивнула головой. Сия сумма гарантировала безбедную старость даже моим будущим прапраправнукам.
— Да, я таковская, — гордо произнесла я. — Как говорится, в тихом омуте черти водятся… Спасибо, что ордерок подмахнули у босса.
— Его и главбух завизировал. Можешь с-сразу в кассу мотать.
Я сунула ордер в папку. Пал-Никодимыч с удивлением посмотрел на остатки креста на ней.
Видимо, старик недоумевал: «Как дура, малюющая помадой на папках, может принести в клюве гору штатовских тугриков?!»
