Дэн Симмонс - Костры Эдема
– Но почему я должен это делать? – спросил Трамбо.
Кабан сделал еще шаг, обдавая его вонючим дыханием.
– Потому что иначе я сжую твои кишки и отправлю душу в самый дальний угол этой пещеры, где она будет мучиться вечно.
– Ладно. Я слушаю.
– Ты заберешь душонку Санни, вернешься к японцам и получишь свои триста миллионов. А потом вернешься сюда и мы заключим сделку.
– Тебе нужны деньги?
Кабан усмехнулся:
– Болваны кахуны вызвали нас, чтобы мы уничтожили тебя. Но у нас другие планы. Пеле – вот кого я хочу уничтожить. А с тобой, Байрон, мы похожи. Мы рождены властвовать. Подчинять себе женщин, земли, обстоятельства. Я хорошо понимаю твою страсть к разрушению. Мне не нужны твои деньги.
– А что тогда?
Камапуа опять усмехнулся. Его восемь глаз ярко заблестели.
– Мы на время поменяемся местами, Байрон. Я стану тобой, а ты мной.
Лицо Трамбо оставалось спокойным.
– Погоди-ка… дай сообразить. Значит, тебе нужно мое тело?
Кабан кивнул.
– Значит, ты станешь магнатом с домами и женщинами на трех континентах, а я должен двадцать лет провести в вонючем свином логове под землей?
– Таковы условия, Байрон.
– И на кой черт мне такая сделка?
– Во-первых, – сказал кабан низким утробным голосом, – я не сожру тебя. Ты останешься жить. Во-вторых, я гарантирую, что за эти двадцать лет увеличу твою империю до невиданных размеров. Ты из кожи вон лезешь, чтобы продать дурацкий курорт за жалкие триста миллионов. Когда ты вернешься в свое тело, ты будешь владеть миром. Я не преувеличиваю.
– Я могу добиться этого, оставаясь в своем теле, – возразил Трамбо.
– В-третьих, – продолжил кабан, не слушая его, – ты станешь королем Царства мертвых и получишь неограниченную власть над всеми духами и демонами. Ты сможешь повелевать дождем, громом и волнами. Ты вкусишь власти, о которой не мог мечтать ни один из смертных.
– То есть ты отдашь мне всю свою власть?
Камапуа покачал щетинистой головой:
– Я не дурак, Байрон. Если бы я отдал тебе всю власть, ты очень скоро захватил бы и верхний мир. Нет, большую часть власти я оставлю себе, чтобы сделать тебя богатым и могущественным сверх всяких пределов. Но и того, что достанется на твою долю, тебе хватит. Ты еще будешь жалеть о должности властелина подземного царства.
– А если ты решишь навсегда остаться человеком?
– Что ты! Конечно, у людей есть свои преимущества, но они смертны. Я не хочу умирать. Я же бог.
– И еще одно. Через двадцать лет мне будет почти шестьдесят.
Человеческие зубы кабана сверкнули в тусклом свете.
– Я буду беречь твое тело, Байрон. Надеюсь в обмен на ту же любезность. А богатство, которое я завоюю для тебя, с избытком заменит тебе молодость.
– Значит, таковы условия сделки?
– Да. Если ты откажешься, твои тело и душа сгниют здесь. Если согласишься – получишь богатство, власть и сможешь почувствовать себя богом. Ну как, Байрон Трамбо, по рукам?
Трамбо, казалось, задумался. Когда он поднял голову, в его глазах была решимость:
– Слушай мой ответ, Камапуа. Иди-ка ты в жопу.
Корди увидела, что морда кабана тоже может выражать изумление.
– Иди в жопу вместе со своей свинячьей матерью, – уточнил Трамбо.
Камапуа, теперь по-настоящему разъяренный, взревел:
– Как ты смеешь отказывать мне, смертный?!
Трамбо пожал плечами:
– Что делать? Я никогда не любил свинину.
Кабан оскалил зубы.
– С удовольствием сожру вас, – прорычал он. – А потом проглочу ваши души.
– Смотри! – крикнула Корди, указывая за его спину.
В двадцати шагах от них стояла молодая гавайка с цветком в волосах. Она казалась очень юной, но ее темные глаза прожигали насквозь.
– Убирайся отсюда! – взревел Камапуа. – Это мои владения, а эти смертные – мой обед.
Женщина не шелохнулась.
– Сейчас они умрут.
Кабанье рыло повернулось к людям.
Корди выхватила из сумки револьвер, но чудовище отбросило его прочь одним движением щетинистой морды.
Тут земля содрогнулась. Корди и Трамбо упали как подкошенные, и даже гигантский кабан пошатнулся.
– Убирайся! – снова прорычал он. – Говорю, это мои владения. С тобой я разберусь потом.
Трамбо и Корди Стампф услышали грохот еще до того, как почувствовали жар. Что-то неслось по пещере со скоростью курьерского поезда. Стены осветились оранжевым блеском.
– Лава!
Трамбо повернулся, чтобы бежать, но времени у него не оставалось.
Кабан расхохотался:
– Так вот чего ты хотела, идиотка? Нет, они умрут от моих клыков, прежде чем их поглотит твой проклятый огонь!
Он разинул пасть, и тут Корди выдернула пробку из бутылки. Дух Элинор Перри вылетел наружу и замер перед мордой кабана туманным облаком. Другие духи беспокойно метались по пещере, почуяв приближение лавы.
– Уйди с дороги! – рявкнул кабан, но Элинор продолжала неподвижно висеть перед ним, отделяя его оскаленные клыки от лица Корди.
– Ты не можешь коснуться ее, – слабым голосом сказала Корди. – Так велела Пеле.
Кабан повернулся к Трамбо, но дух Элинор тут же передвинулся к нему. Камапуа отпрянул, не в силах нарушить капу, наложенное богиней более ста лет назад. От потолка начали отваливаться куски. Свет приближающейся лавы становился все ярче.
– Быстрее ко мне! – крикнула женщина Корди.
Кабан еще раз попытался схватить ее, но опять натолкнулся на призрак Элинор. Смертные были проворнее, и не успел он повернуться на своих тонких ногах, как они уже преодолели расстояние, отделявшее их от Пеле.
– НЕТ! – Рев кабана заполнил пещеру грохотом.
Он оттолкнулся от пола и прыгнул вперед, как бык на арене. Трамбо и Корди зажмурились, но в трех шагах от них невидимая преграда отбросила кабана назад.
Женщина подняла руки. Голос ее был таким же красивым, как и она сама:
О вершина Килауэа!
О пять углов бездны!
Просыпается земля.
Просыпается море.
Просыпается небо.
Я богиня Пеле.
Это моя работа.
Я приношу огонь.
Я приношу жизнь.
Э ала э! Огонь проснулся!
Капу смерти кончилось.
Жизнь снова цветет.
Духи хаоле закружились вокруг Пеле, Корди и Трамбо, как туман. Душа Элинор вернулась в бутылку, которую Корди поспешила заткнуть пробкой. Кабан снова заревел, и из-за поворота пещеры показалась пышущая нестерпимым жаром стена лавы.
Корди увидела, как вспыхивает щетина на морде кабана, и тут же закрыла лицо руками. Последней ее связной мыслью было: «Черт возьми!»
Раскаленная лава пронеслась над ними, обтекая со всех сторон их невидимое укрытие. Сквозь оранжевую пелену до Корди донесся последний вопль Камапуа, а потом – свист пара впереди, там, где лава встретилась с волнами океана.
