Финт хвостом - Кинг Стивен

– Я, – сказала горгулья, – ангел-хранитель кошачьего племени.

– Ты такая красивая, – сказал кот.

– Ты тоже очень красивый.

Потом ангел-горгулья нагнулась и перекусила заколдованную веревку своими крепкими каменными зубами, и взяла кота на руки, и поднялась в темное небо – все выше и выше, – туда, где искрились звезды, и выше звезд. Она взяла его прямо в рай для кошачьего племени. Есть и такое место на небесах. У всех тварей земных есть свой рай.

А священник спокойно спал и не чуял беды. Мир не замер на месте. Остановился лишь каменный жернов на башне.

Однако как только священник проснулся, он сразу же понял, что что-то случилось – что-то непоправимое и ужасное. Он больше не слышал звука, который давно стал привычным, как собственное дыхание. Он больше не слышал скрипа жернова.

Сперва он подумал, что, может, поблизости нет беды и жернову нечего перемалывать – но жернов крутился всегда. Так что священник встал, облачился в одежды и поднялся на башню своей оскверненной церкви. Он вышел на крышу, и он увидел.

Кот пропал. Колесо остановилось. А внизу – перед церковью – собралась толпа.

Там была старость с гнилыми зубами и седой головой, и она улыбалась. Там была неудача с острыми когтями и болезнь с ее иглами и вонючими снадобьями. А у них за спиной стояла сумрачная фигура, у которой не было лица.

Священник закричал. И побежал прочь из башни, но на лестнице он упал и сломал ногу. Он лежал у подножия лестницы в башню и выл дурным голосом.

И все его тело покрылось язвами и гноящимися нарывами, он истекал потом и трясся в лихорадке, сопли изливались из носа сплошным потоком, губы сочились кровью. Его черные волосы вмиг побелели и выпали. Лицо покрылось морщинами, словно по нему прошелся невидимый плуг. И на вспаханном поле были посеяны семена смерти, и смерть пришла собрать урожай.

Все утро смерть простояла над корчащимся священником, а он плакал, кричал и пытался уползти, но не мог, и солнечный свет лежал желтыми пятнами на холодных камнях.

И когда солнце поднялось до высшей точки, смерть прикоснулась к священнику. И тот забился в конвульсиях, и выгнулся дугой, так что пятки едва не коснулись затылка, и его хребет переломился посередине. Из его живота и срамного места посыпались змеи, а из глаз – длинные безглазые черви. Его тело растаяло и расплылось, так что осталась только вонючая лужа. Но жаркое солнце быстро высушило ее.

В следующее воскресенье в церкви не было ни души. Слух уже разошелся по краю. Три времени года сменилось, прежде чем люди решились пойти посмотреть. Но в церкви уже не осталось следов – только черный подтек на полу у алтаря.

Люди разрушили церковь до основания, и посадили в том месте деревья, и там выросла целая роща – но это было уже потом, когда все забыли и про священника, и про каменный скрежет перемола.

Небо уже окрасилось лучами рассвета – такими ласковыми и желтыми, – и Аннасин с Марисет посмотрели в глаза Стреле, своему господину.

– А зачем эта сказка? – спросила Аннасин.

– Чтобы вы поняли, – сказал Стрела, – что избежать мести возможно, но чаще всего месть все равно совершается.

Облака были совсем золотыми и курчавыми, как руно. Каким красивым был этот край накануне весны – горная страна у самой вершины мира. Даже горы сияли в лучах рассвета, а водопад был как жидкий хрусталь.

Они умылись и спустились чуть ниже по склону холма – к тому месту, откуда было видно деревню.

Там все уже встали, хотя час был ранний. Люди суетились на площади перед церковью – таскали охапки хвороста и дров, туда же кидали старую мебель и толстые палки, выломанные из стен курятников и амбаров. Они готовили костер для ведьм, найденных пришлым охотником.

Работали люди охотно, не из-под палки. Кое-кто из женщин громко распевал песни. Веселые песни. А дети плясали на площади и кричали:

– Гори-гори, ведьма! Гори-гори ясно!

Там был мужчина, которого Аннасин вылечила от грудной жабы. Он притащил огромную вязанку хвороста. Там была женщина, которой Марисет помогла забеременеть. Но там были и женщины, с мужьями которых любились Вебия и Шекта, и там был мужчина, у которого козы давали скисшее молоко, и еще один мужчина, который утверждал, что старуха Марготта заколдовала его косу, так что он отрубил себе большой палец.

Да, работали люди охотно, и вскоре костер был готов.

Охотник на ведьм вышел из постоялого двора, и ветер донес до холма резкий запах вина, исходивший от этого человека. В одной руке он держал серебряный крест, в другой – черную книгу.

Следом за ним вывели ведьм.

Вебия с Шектой кричали и упирались, Марготта плевалась и изрыгала проклятия. Марисет с Аннасин были как будто уже мертвы, их молодые тела – такие же квелые и обмякшие, как веревка, которой были спутаны их лодыжки. Всех пятерых привязали к столбам посреди приготовленного костра.

Теперь только Вебия голосила, умоляя о пощаде. Бедняжка. Она так ничему и не научилась.

Охотник на ведьм заговорил, но кошки на холме не разбирали слов – ветер сносил их в сторону. Они слышали только звук голоса и одно слово: Бог. Охотник на ведьм повторял его снова и снова, как будто Бог – это имя, которое очень легко забыть, и поэтому надо почаще его повторять.

Именно охотник на ведьм – и никто другой – запалил костер. Он поджег его факелом, который ему передал кто-то из мужчин в толпе. Охотник на ведьм обошел костер по кругу, тыча факелом в сухие дрова, и наконец бросил факел на середину – прямо под ноги Марисет, лица которой было не видно за гривой спутанных волос, искрящихся на солнце.

Марисет не могла на это смотреть. Она увидела, как ее кожа пошла волдырями, и отвернулась, и убежала в лес с громким пронзительным визгом. Но Аннасин осталась смотреть, как ее тело сгорает в огне, как плоть сходит с костей, и кости чернеют от дыма.

Вопли трех остальных женщин были просто ужасны. Аннасин молилась за них: чтобы они умерли поскорее и обрели покой. Наконец она повернулась к Стреле и с горечью проговорила:

– Ты можешь что-нибудь сделать?

– Увы, – сказал черный кот. – У нас есть какая-то власть над ним, ибо он в здравом уме. Но над людьми у нас власти нет.

Наконец крики стихли. Костер уже догорал.

Кое-кто из деревенских взял себе обожженные кости – на счастье. Охотник на ведьм вернулся на постоялый двор. Вид у него был усталый и опустошенный, как будто он вдруг утратил надежду.

Аннасин со Стрелой побежали искать Марисет. Они нашли ее без труда – она ждала под сосной на опушке леса.

Они вылизывали ее и целовали. Пока она не успокоилась и не легла на землю. Они проспали почти весь день – две серые кошки и черный кот – под теплым ласковым солнцем. И над головой у них пели птицы.

Ближе к вечеру они проснулись, и Стрела пошел на охоту один и вернулся с тремя полузадушенными птицами. Они поигрались с добычей, прежде чем съесть, но в этой игре не было ни жестокости, ни злобы. Такова кошачья природа – в этом нет ничьей вины. Наконец они наигрались и съели каждый по птичке. Бедный, несчастный мир – он так ничему и не научился.

Закат запалил небо огнем, но этот огонь не обжигал болью.

– Теперь мы останемся кошками до конца дней, – сказала Аннасин.

– А я всегда была кошкой, – ответила Марисет. – Но по-прежнему ли я ведьма?

– Посмотрим.

Стрела рассмеялся.

– А если, – спросил он у них, – у вас осталась прежняя ведьминская сила, что вы сделаете с людьми из деревни, которые вас сожгли?

Аннасин с Марисет переглянулись и уставились в третий глаз Стрелы – в яркое пятно желтого цвета между его чернющими глазами.

– Я расскажу вам еще одну сказку, – сказал Стрела, – четвертую, и последнюю.

– Зачем? – в один голос спросили они, Аннасин с Марисет.

– Чтобы помочь вам определиться с местью.

Четвертая сказка – «Кот из гробницы».

В самом сердце пустыни протекала зеленая река, и на ее берегах мраморные города расцветали, как белые лилии. Но по обеим сторонам от реки была только пустыня, загадочная и скупая, и много странного там творилось, вдали от людских глаз. Говорили, там есть исполинские изваяния, достающие головой до неба. Говорили, что там есть колодцы – входы в подземный мир. Что там водятся странные звери – крылатые львы и драконы, – а среди скал живут настоящие маги и колдуны. Говорили, что там есть гробница, в пустыне. В глубокой пещере у подножия горы, которая как голова великана. Говорили, что в этой гробнице хранятся несметные сокровища. Целые залы золота и драгоценных каменьев. А в центре гробницы стоит царское ложе неописуемой красоты. Но никто не лежит на роскошном ложе. Гробница пуста.