Абрахам Меррит - Гори, ведьма, гори! (сборник)
17. БЛЮДО ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ
Я проснулся с таким чувством, будто избавился от дурного сна. Что это за сон, я не помнил, помнил только, что он… отвратителен. День ветреный, волны бьют о скалистые берега, воет ветер, и в окна пробивается серый свет. Я поднял левую руку, чтобы посмотреть на часы, но их не было. Не было их и на столе у кровати. Во рту у меня пересохло, кожа была сухой и горячей, я себя чувствовал так, будто два дня подряд пил.
Хуже всего страх, что я вспомню свой сон. Я сел в постели. Еще кое–чего, кроме часов, не хватало: пистолета под мышкой, пистолета Мак Канна. Я лег и постарался вспомнить. Вспомнил зеленый напиток, в котором поднимались светящиеся пузырьки, и потом – ничего. Между этим зеленым напитком и настоящим – туман. И туман скрывает то, что я боюсь вспомнить.
Туман был и во сне. И пистолет тоже был во сне. Когда я пил этот напиток, пистолет был со мной. Вспышка воспоминаний: после напитка пистолет казался нелепым. ненужным, и я бросил его в угол. Я выскочил из кровати и стал искать пистолет.
Нога моя запнулась о черное овальное блюдо. Не черное, все в пятнах и полосах, а внутри что–то похожее на резину.
Блюдо жертвоприношения!
Внезапно туман рассеялся… я вспомнил сон… если это сон… вспомнил все ужасные подробности. Отшатнулся, не только морально, но и физически, почувствовал тошноту.
Если это не сон, тогда я проклят и трижды проклят. Я не убивал, но участвовал в убийстве. Я не бил жертвы по груди, но и не поднял руки, чтобы спасти их, и я подкладывал ветви в их погребальный костер.
Вместе с Дахут и де Кераделем я вызывал черную и злую Силу, вместе с ними я палач, убийца, раб ада. Как можно доказать, что это сон? Иллюзия, внушенная Дахут и де Кераделем, пока моя воля бездействовала под чарами зеленой жидкости. Я отчаянно пытался уверить себя, что это был только сон. В их глазах сверкал мрачный огонь, в моих тоже. Физиологическая особенность, которой человек в обычных условиях не обладает. Никакой напиток не может создать клетки, способные на это. И у человека на груди, на сердце нет огня, яркого в юности, тускнеющего к старости. Но эти огни горели на груди жертв!
И только во сне дубы могут петь и склонять в такт свои ветви.
Но – это окровавленное блюдо! Может ли оно материализоваться из сна?
Нет, но де Керадель и Дахут могли поместить его рядом со мной, чтобы убедить, что сон был реальностью. Сон или не сон, я запятнан злом.
Я встал и поискал пистолет. Нашел в углу комнаты, куда я его сам бросил. Что ж, по крайней мере это реальность. Пристегнул кобуру под мышку. Голова моя напоминала улей, в котором непрерывно жужжат пчелы мысли. В но в потрясенном мозгу все сильнее становилась холодная, безжалостная ненависть, отвращение к де Кераделю и его ведьме–дочери.
Дождь бил в окна, ветер свистел за окнами старого дома. Где–то ударили один раз часы. Я не знал, полчаса это или час. И тут мне пришла в голову еще одна мысль. Я достал из кобуры листья и пожевал их. Они были очень горькими, но я их проглотил, и почти сразу же голова моя прояснилась.
Нет смысла искать де Кераделя, чтобы убить его. Прежде всего, я не смогу оправдать свой поступок. Если только в Пирамиде нет груды костей и я не смогу открыть пещеру с нищими. Но я не верил, что найду пещеру или тела.
Убийство де Кераделя будет казаться поступком сумасшедшего, и в лучшем случае меня ждет сумасшедший дом. К тому же, если я его убью, придется считаться с его слугами с пустыми глазами.
И Дахут… Я сомневался, что смогу хладнокровно убить Дахут. И даже если сделаю это, все–таки остаются слуги. Они меня убьют… а мне не хотелось умирать. Передо мной возникло лицо Элен, и нежелание умирать стало еще сильнее.
К тому же предстояло еще установить, сон или реальность то, что я вспоминал. Прежде всего необходимо установить это. Как угодно, любым способом нужно связаться с Мак Канном. Сон или реальность, я должен продолжать игру и не позволять, чтобы меня снова поймали в ловушку.
Прежде всего я должен изображать, что считаю виденное реальностью; убедить де Кераделя, что я в это верю. Иначе зачем бы ему или Дахут оставлять возле меня блюдо?
Я оделся, взял блюдо и пошел вниз, держа его перед собой. Де Керадель сидел за столом, но мадемуазель не было. Я увидел, что сейчас начало второго. Когда я сел, де Керадель пристально взглянул на меня и сказал:
– Кажется, вы спали хорошо. Я приказал, чтобы вас не тревожили. День сегодня испорчен, и моя дочь спит поздно.
Я рассмеялся.
– Еще бы. После такой ночи.
– Что вы этим хотите сказать?
– Не нужно больше скрываться от меня, де Керадель, – сказал я, – не нужно после этой ночи.
Он медленно спросил:
– А что вы помните об этой ночи?
– Все, де Керадель. Все, начиная с ваших убедительных объяснений, как тьма порождает жизнь, порождает эволюцию. А доказательство – то, что мы призывали к Пирамиде.
– Вам это приснилось.
– И это?
Я поставил блюдо в пятнах на стол. Глаза его стали шире, он переводил взгляд с меня на блюдо.
– Где вы это нашли?
– Рядом со своей постелью. Когда недавно проснулся.
Вены на его висках вздулись и запульсировали, он прошептал:
– Зачем она это сделала?
Я сказал:
– Потому что она мудрее вас. Потому что знает, что мне нужно говорить правду. Потому что верит мне.
Он сказал:
– Некогда она уже поверила вам. Это дорого стоило и ей, и ее отцу.
– Когда я был владыкой Карнака, – рассмеялся я. – Владыка Карнака прошлой ночью умер. Так она сама мне сказала.
Он долго смотрел на меня.
– Как умер владыка Карнака?
Я грубо ответил:
– В объятиях вашей дочери. И теперь она предпочитает… меня.
Он оттолкнул кресло, подошел к окну и долго смотрел на дождь.
Потом вернулся к столу и спокойно сел.
– Карнак, что вам приснилось?
– Пустая трата времени рассказывать. Если это был сон, вы внушили его и поэтому знаете. Если не сон, вы там были.
– Тем не менее прошу вас рассказать.
Я изучал его. что–то необычное в этой просьбе, похоже, он искренен. И тут в колесе моих стройных суждений появилась палка.
Я решил выиграть время.
– После еды, – сказал я.
Во время завтрака он молчал; но когда я поднимал взгляд, он смотрел на меня. Казалось, он о чем–то напряженно думает. Я пытался извлечь палку из колеса своих рассуждений. Удивление и гнев при виде блюда кажутся искренними. Но в таком случае не он поставил блюдо у моей кровати. Поэтому не он хочет, чтобы, проснувшись, я вспомнил – сон или реальность.
Значит Дахут. Но почему она хочет, чтобы я вспомнил, если ее отец этого не хочет? Единственный ответ – между ними конфликт. Но может быть и другая причина. Я был очень высокого мнения об уме де Кераделя. Не думаю, чтобы он стал спрашивать у меня то, что сам уже знает. По крайней мере не без причины. Означает ли его вопрос, что он не принимал участия в вызове Собирателя? Что никаких жертвоприношений не было… что все это иллюзия… и что не он создал эту иллюзию?
