Терра - Во власти ночи
— А как же те люди, убийство которых ты хотел приписать мне?
— На моих руках нет их крови… фигурально выражаясь. Все сделал Марк. Они были для тебя опасны. Люди из Конторы вышли на тебя. Я не мог допустить, чтобы в их руках оказался такой козырь. Ему пришлось следить за тобой каждую ночь и устранять тех, кто на тебя вышел. Твоя болезнь оказалась для меня неприятным фактом, я лишь надеялся, что со временем ты сможешь излечиться.
Козырь… Неприятный факт… вот, кем я оказалась для своего отца. Мне сейчас не хотелось думать о той роли, которую мой отец отвел Марку. Не хотелось после всего, что мы вместе пережили, после того, что я к нему чувствовала.
— А на лодке, когда Родригу пытался меня убить…
— А вот это был я. Я следил за тобой. Мне удалось неслышно приблизиться к судну, оставив наемников далеко позади себя. Я слышал, как он на тебя напал, как пытался тебя убить. Право же, ты не можешь обвинять отца лишь за то, что он спасал свою дочь.
— Но почему ты не остался, а позволил нам с Тимуром бродить в джунглях целый день?
— Пришлось отвлечь Ростовских и увести их подальше от вас. Я не рассчитывал, что они перехватят тебя в отеле, да еще наймут головорезов. К тому же, если бы ты видела меня в тот момент… Мне нужно было твое полное доверие, а я не всегда мог контролировать себя после убийств. Зачем мне было тебя пугать?
— Не рассчитывал… в твои планы на мой счет вкралась ошибка, и все пошло не так?
— Но ведь все вернулось на круги своя? Мы там, где и должны быть. Этот остров мог бы стать частью твоего наследия еще тогда, двадцать лет назад. Быть так близко, и бежать под давлением обстоятельств. Но я поклялся себе вернуться, теперь со мной ты, моя дочь. А вместе мы сила!
В этот момент у меня над головой раздался какой-то шум и, подняв голову вверх, я с удивлением обнаружила, как над островом пролетел самолет. Сделав круг, он медленно шел на посадку.
— У нас мало времени, — было заметно, что отец занервничал.
— Кто-то еще знает об острове? — на миг во мне вспыхнула надежда на помощь. Если Алекс еще жив, его можно будет спасти, вывести отсюда, вовремя доставить в больницу…
— Я нуждался в помощи, и я ее принял от заинтересованных людей. Геннадий и Артур должны были сопровождать меня и сообщить координаты своим. Я надеялся, что успел их остановить до этого. Теперь, когда мы на острове другие нам не нужны.
— Артур? — почему меня уже ничто не может удивить? — Сколько еще людей должно умереть?
— Не важно! Главное, что мы у цели, и обязаны найти сокровища раньше, чем они найдут нас. Отдай Странника, и мы сможем продолжить то, что было начато так давно!
— Его у меня нет, — мой голос звучал приглушенно и как-то убито. Ему не хватало уверенности. Впрочем, к чему притворяться? Отец ведь рассчитал все уже давно.
— Не обманывай меня, — по-прежнему тон отца был ласков, но где-то там, в глубине проскальзывало нетерпение. Глаза отца смотрели настойчиво, словно пытаясь меня загипнотизировать.
— А если Странника больше нет? Не думаешь же ты, что я все это время держала его у себя? Я избавилась от него, — в душе я проклинала себя за то, что действительно не сделала этого раньше, и теперь, стоя перед отцом, охваченным лихорадкой безумия, жаждой, как он это называл, я понимала, что здорово сглупила.
— Ты не могла этого сделать! Я знаю, что он у тебя!
— Ну, так забери его у меня! Я же безоружна! — гнев, сравнимый по силе лишь с одержимостью моего отца захлестнул меня с головой. Вся моя жизнь обман! Заботливый и любящий отец всего лишь детская мечта, которой не суждено осуществиться. Я обманута, но кто кроме меня самой в этом виноват? Я же так хотела обмануться. И теперь ярость толкала меня вперед, до самого конца, каким бы он ни был.
Медленно достав из кармана камень, я сжала его в ладони. Видя, как загорелись глаза моего отца, сердце сжалось от боли. Это не он, не может чудовище, что убивает так легко быть моим отцом. Что дальше?
— Будь послушной девочкой, — отец говорил со мной как с непокорным ребенком. Это жутко бесило. Хотелось бросить камень изо всех сил, и чтобы он разбился на тысячи мелких осколков. Словно это бы развеяло колдовство, сделавшее моего отца убийцей. Колдовство… чары… так думать проще, чем сознавать, что никто кроме него в этом не виноват.
Новый толчок отбросил меня в сторону от отца, повалив на землю. Я едва не выронила камень, и все же удалось его удержать. Рядом со мной пробежала трещина, которая увеличилась у меня на глазах.
— Осторожнее, дочь!
Его забота была бы приятна, если бы не данные обстоятельства. Я встала на колени и отползла подальше от опасного места.
— Иди ко мне! — папа протянул руку. Его тревога за мою жизнь просто умиляла.
— Оставайся там, где стоишь, — нервно произнесла я.
— Не волнуйся, я не причиню тебе зла!
— Роману ты тоже это обещал? — с вызовом спросила я, вспомнив о замученном агенте Конторы. Предположение было чудовищным, но я уже ничему не удивлялась, — или его истязали твои новые друзья?
— Не нужно видеть во мне монстра, — я успела облегчено вздохнуть. Хотя бы не это! Не то самое чудовищное преступление, от которого я до сих пор просыпалась в холодном поту. Но отец продолжил:
— Я там был не один, и он знал, на что шел, когда запросил за нужную нам информацию слишком большую сумму. Он оказался жадным сверх меры. Избавиться от него было логично.
— Замолчи! — прошептала я, и затем уже громче, почти срываясь на крик, — замолчи!
— Ты поймешь! Со временем ты поймешь: чтобы получить что-то важное, нужно пожертвовать многим, возможно, даже изменить себя. Но это потом. А сейчас…
— Я же сказала — стой там, где стоишь! Или я…
— У тебя нет иного выхода, как отдать мне камень. Ты же не хочешь умереть.
Эти слова меня не просто поразили. Они меня уничтожили.
— Значит, тебе придется меня убить, папа!
Я не заплачу! Возьму себя в руки, буду сильной, но он не увидит моих слез!
И он сделал шаг ко мне, направив пистолет. Его взгляд сделался пустым, нечеловеческим. Я оказалась преградой к его мечте, а он привык сметать все на своем пути.
Все еще стоя на коленях, я отодвинулась от отца, оказываясь в угрожающей близости к трещине. Земля снова дрогнула, делая ее больше, глубже. Мне стало жарко, я почти задыхалась от страха, но продолжала ползти в сторону. Когда моя нога едва не соскользнула вниз, я вытянула руку с зажатым в кулаке камнем над расщелиной.
— Остановись!
— Ты этого не сделаешь, — жаль, что страх, зажегшийся в глазах отца, был не за меня. Я всегда стояла у него не на первом месте. Это уязвляло и злило.
— Ты меня не знаешь, — с болью шепнула я, — совсем не знаешь!
Первые выстрелы показались мне тихими и какими-то игрушечными. Как новогодняя хлопушка. Отец слегка обернулся в сторону выстрелов, словно уже давно ожидал чего-то подобного.
— Команда зачистки, — пояснил он, — надеялся, что справлюсь раньше, чем они начнут. Ты сама виновата. Могла бы ничего этого не видеть. Но свидетелей оставлять нельзя. Слишком многое поставлено на карту.
— Они не могут! За что? — теперь я не сдержалась. Почему-то до сих пор я пребывала в твердой уверенности, что Марк с Тимуром не пострадали во время толчков и схода камней. Но теперь… Что они могут сделать против команды убийц?
— То, что сокрыто на этом острове должно остаться тайной. Для всех.
— Там Тимур, твой сын! И Марк! Ты с ним вместе работал, ты ему доверял.
— И поплатился за это. К чему пустые слова, дочь? Ты ведь уже поняла, что пути назад у меня нет. Ни жалости, ни сожаления не будет.
Новые выстрелы… Ребята отстреливаются, значит, они еще живы. Слабая надежда угасла когда затих последний выстрел и наступила оглушающая тишина.
— Все кончено, — как будто подвел итог отец.
— Ты прав. Все кончено, — я бросила на него отстраненный взгляд и решилась. В принципе, решила я для себя все уже давно. Это был не минутный порыв. Стоя над разломом будто у черты, разделившей мою жизнь пополам, я понимала, что иного пути у меня не будет.
Эта трещина была словно рана…
Огромная, пульсирующая, трепещущая и живая. Рана, словно прорезанная гигантским скальпелем на теле Земли.
Я поднялась с колен и стала на самый край, заглядывая вниз. Внутри нее бушевали стремительно бегущие огненные потоки лавы.
Тебя ведь не должно это удивлять. Ты всегда знала, что все закончится именно так. И твоя прежняя жизнь была лишь отсрочкой.
— Дочь, не делай глупостей! Остановись! — сквозь слезы я увидела выражение его лица. Мне было неприятно осознавать — если бы он боялся за меня, все могло быть иначе. Могла бы я переступить через себя, чтобы навсегда окунуться в безумие, уже давно поглотившее отца? Разделить его с ним? Могла бы? Если бы его взгляд, его слова убедили меня в том, что я ему хоть немного дорога. Не камень, не мифические сокровища, а именно я?
