Кира Фэй - Дневники Энн
Я стала коротать время до смерти подбирая выражения. Подходящие для описания той боли, которая росла во мне с неимоверной быстротой, она увеличивалась со скоростью звука и света вместе взятых и сложенных!
Спустя несколько минут, я приравняла свою внутреннюю боль к той, которою чувствуешь, когда с тебя стягивают кожу и обливают обнажённые места горячим кипятком. Это, пожалуй, было самое подходящее из тех выражений, которые могли описать мою боль. Думаю, что это довольно больно…
Боль всё нарастала, теперь она, кажется, проявилась физически, мне резко сдавило рёбра. Ну, оказывается боль теперь ещё и материальна! Теперь, кажется, боль стала распределяться и по телу. Во время, так как мой внутренний мир уже ели-ели вмещал всю поверхность всех четырёх мировых океанов боли.
Рёбра сдавило сильней, но не по всей поверхности. Похоже, всё-таки это было физическое воздействие извне. Меня кто-то ещё крепче привязывал к столу. Мне было абсолютно всё равно, ведь я не могла чувствовать ни раздражения, ни гнева, ни злости.
Пока одна часть моего раздавленного сознания всё ещё мыслила и придумывала определения боли, другая наступала на неё, топя всю логику в страданиях. Спустя ещё некоторое время я начала понимать, что конец моему рассудку близок, я снова начала дрожать, истерика не за горами. Слёзы с новой волной стали подступать к глазам, мысли как будто бы раздало кислотой, они уже не возвращались, после того как волна боли-кислоты двигалась дальше.
В конце концов, спустя несколько минут я оказалось в полном плену боли. Я только рыдала и рыдала, ни о чём не думав. Боль в груди усилилась, голова раскалывалась, кости ломило. Моё тело хотело было содрогнуться, боясь в истерике. Но не вышло, я была очень крепко привязана к столу.
Моё состояние привлекло внимание.
- Она очнулась! — сказал знакомый голос, полный нетерпения. Конечно же это Куртис! Он жаждал моей смерти. Я услышала частые громкие шаги, кто-то подбежал ко мне.
- Отлично, — отчеканил холодный мёртвый голос. Боль сотрясла меня, и наружу вырвался всхлип, я узнала обладателя — Эван. Его имя произвело фурор, боль усилилась, она крутилась вокруг меня, таща за собой хоровод воспоминаний обо мне и Эване. Поцелуи, объятья, слова — всё это в один момент ударило по мне вместе с другими воспоминаниями: видение, слова Элизары, его безучастность…
Меня пронзила стрела, содержащая яд, яд предательства, того, кого я любила всем своим существом, без которого я с большим трудом жила, пусть даже разлука была на несколько минут…
Что ж, я заслужила, всё же не нужно было верить, он же предупреждал! Как же благородно с его стороны! Вероятно, часть некоего сочувствия всё-таки досталась ему от Энда.
Ах, Энд! Он единственный из их семьи желал мне добра, может, он и любил меня, а я так относилась к нему. Как же мне хотелось хотя бы попрощаться с ним, но не было возможности…
- Сын, — громко сказал Куртис, чтобы я расслышала, — Я горжусь тобой!
- Спасибо, отец, — проговорил безжизненный и равнодушный голос моего любимого, нет, он не принадлежал ему! Мой Эван и Эван "пожиратель" — это два абсолютно разных человека, я всё ещё верила в существование Эвана, моего любимого Эвана.
- Начинаем! Её сила в зените! — скомандовал Куртис, а затем тишина. Кажется, комната опустела, но в таком состоянии я могла просто не расслышать ничего вокруг.
Тишину пронзил голос "пожирателя", я больше не могла произносить его имя, я называла тем именем любимого, от которого. Кажется, и следа не осталось. Снова боль и снова я вздрогнула от рвущегося наружу крика.
- Скорее, скорее! — неожиданно вырвалось у меня яростное шипение. — Я больше не хочу жить! — снова заорала я чисто машинально. У меня больше не было сил жить, я уже была больна этой болью, как бы странно это не звучало. Она уже лилась через края вместе со слезами и вздрагиваниями.
При каждом моём резком движении, верёвки сдавливали мне грудную клетку и ребра, но мне хотелось кричать не от этой боли. Вдруг я осознала, что боль придала мне сил и вдруг я ощутила, что вновь могу частично чувствовать какие-то эмоции, но это была не любовь к нему или к кому-либо ещё, это была ненависть и ярость.
Фонтан злости и ярости начал бурлить, вместе с ним, казалось, бурлила и моя кровь. Я, кажется, ожила. Мой разум воскрес, его воскресило особое смешенье из боли, ярости и ненависти. Я почувствовала острую необходимость бороться за свою жизнь, но не ради кого-то, а ради себя. Как и говорил Энд: в бою нужно думать только о себе, никакого сочувствия! Я, пожалуй, первый раз послушала его.
Пока ярость воскрешала моё сознание, я поняла, что физически очень сильна. Я не слышала мыслей людей, но отчётливо знала, что просто мой щит усилился, я стала сильней. Вот он — зенит! Теперь я понимала, что это означает! Не зря "пожиратели" ждали именно этого момента, они точно знали, когда настанет зенит.
Мне от чего-то хотелось рассмеяться! Мне не было весело, я вдруг ощутила неведомую силу, переполняющую меня. Слёзы затихли, тело больше не вздрагивало от рыданий. Наверное, я сошла сума, но я начала смеяться, громко и с каким-то упреком в стону "пожирателей".
Я чувствовала, что сознание ещё не восстановлено, поэтому не открывала глаза, чтобы не видеть его. Он мог всё испортить, а точнее моё отношение к нему. Смех стих ,он, казалось, появился безвольно, само собой…
Мёртвый голос "пожирателя", примерно такой же мёртвый, как и голос в моих мыслях всего несколько минут назад, стал говорить громче и быстрее. Я не понимала языка. Похоже, через несколько мгновений всё закончиться, но сейчас мне не хотелось умирать, по крайней мере, вот так. Во мне вдруг проснулся боец, его пробудила боль и ярость, последняя из которых в последний момент одержала победу.
Я резко распахнула глаза и практически сразу же восстановила зрение. В помещении был полумрак. Мне вначале так показалось. На самом деле надо мной стоял "пожиратель", он что-то заклинал. Я осмотрелась, стараясь не поворачивать головой. Зал был пуст, по крайней мере, с этой точки обзора.
Мой взор снова пал на "пожирателя". Сердце остановилось от резкой боли. Ярость куда-то ушла. Я не могла отвести глаза от его пустого бледного лица, глаза были такими же, как и в ведении: грязно-серые глаза, застеленные какой-то пеленой, казалось, он слеп. Наверное, особенности обряда.
Он как будто бы смотрел сквозь меня. Я почувствовала, как сжимается сердце. Нет, я не могу просто так…нет, нет! Голова снова взрывалась! Я опять закрыла глаза, но моё прежнее самоуверенное и яростное состояние не вернулось, я ощущала лишь необходимость, необходимость кое-что сделать…
