Джон Соул - Опекун
Джо в ванне не было. Его в ней не было!
Облегчение придало ей силы. Она нагнулась и повернула вентиль, перекрыв воду, затем вытащила пробку из отверстия сливной трубы.
Холодная вода?
Зачем ему...
Оборвав мысль, Марианна взглянула вверх, на открытое окно. Она дрожала от холода: вместе с ветром в ванную летел и снег.
— Его комната, Алисон, — скомандовала она. — Посмотри, нет ли его там! Сейчас же!
Алисон повернулась и бросилась через холл в комнату Джо.
Марианна потянулась через ванну, пытаясь закрыть окно, но не смогла этого сделать, оно не поддавалось. В этот момент вернулась Алисон.
— Его там нет, мама! Вся его одежда свалена кучей на полу, а он ушел.
Марианна почувствовала, как ее вновь захлестывает паника. Окинув безумным взглядом небольшую комнату, она заметила махровый халат Джо, который по-прежнему висел на крючке с внутренней стороны двери.
Нет!
Это невозможно! Он не мог выбраться из окна абсолютно голым, когда на улице завывает снежная буря! Он сумасшедший? Пока вода, образовав воронку, уходила в сливное отверстие, она вновь потянулась к окну, безуспешно пытаясь выглянуть наружу и разглядеть что-то в ослепляющей снежной круговерти. Она знала, что это бесполезно. Если Джо ушел достаточно давно, так что ванна успела переполниться через край, то вряд ли он будет находиться так близко от дома, чтобы она смогла его увидеть.
Сбежав по ступенькам вниз, Марианна подошла к входной двери, открыла ее и шагнула на крыльцо.
— Джо! — позвала она, напрягая голос, чтобы перекричать завывания ветра. — Джо, где ты? Вернись! — Она уже хотела сбежать с крыльца, испытывая непреодолимое желание броситься сквозь буран и найти Джо, когда услышала, как из холла ей кричит Алисон.
— Мама! Что ты делаешь?
Обезумев от горя, Марианна повернулась и посмотрела на дочь. Хотя она была всего лишь в нескольких ярдах от крыльца, то едва видела Алисон.
— Мама, вернись! — умоляла Алисон. — Ты заблудишься! И замерзнешь!
Марианна колебалась, разрываясь между необходимостью найти Джо и сознанием того, что Алисон права. Еще несколько ярдов, и дом исчезнет из виду, скроется за снегом, и она будет часами бродить вокруг, но так и не отыщет его.
Ее охватило ощущение безнадежности. Подавив готовые вырваться наружу рыдания, она, шатаясь, побрела к крыльцу.
— Что происходит с Джо, мама? — спросила Алисон, закрывая за Марианной дверь, едва та вошла в дом. Когда девочка заговорила вновь, голос ее дрожал от страха. — Дети в школе правы? Он сумасшедший?
Марианна, прислонившись к косяку, пыталась собраться с мыслями, обдумывая, какой шаг ей следует теперь предпринять. Полиция! Она должна позвонить в полицию.
Проигнорировав вопрос Алисон, Марианна бросилась в кабинет, сняла телефонную трубку и поспешно нажала три аварийных цифры на клавиатуре аппарата.
Еще не закончив набирать номер, поняла, что в телефонной трубке не слышно вообще никаких звуков.
Теперь Джо не было дома, и телефон не работал.
* * *Мужчину вел сквозь снежную бурю животный инстинкт. Лес был ему знаком, а сам он так свободно ориентировался в темноте, что даже буран почти не мешал его движению вперед. Он оставил раненую волчицу в расщелине, уверенный, что, даже если не вернется за ней, она выживет. Рана ее была чистой, и через день зверь сможет подняться на ноги, правда, будет сильно прихрамывать, но тем не менее прокормит себя. Спокойный за ее безопасность, он упорно двигался, срезая угол, по горному склону вниз, в направлении Волчьего ручья. Идти стало проще, когда он до него добрался. Все, что ему нужно было делать, это двигаться вдоль русла — маршрут, которым он часто пользовался все эти годы, обходя территорию, которую подсознательно определил как свою собственную.
Маршрут, которым он шел в ту ночь, когда в лагере погиб человек, — непреодолимое желание напасть охватило его, как только взошла луна. Он пытался подавить это чувство, обойти лагерь стороной, но, вместо этого, спрятался в засаде, и, держась поодаль от горящего костра, наблюдал, как двое людей обнимаются в отблесках пламени.
Они обнимались и прижимались друг к другу так, как это было в его смутных воспоминаниях, которым, как он давно уже понял, никогда не суждено повториться. Он одинок и будет одиноким до конца своей жизни.
Один.
Один, и никого рядом, кроме волчицы.
Почему признало его животное? Как волчица поняла его много лет назад, когда он и сам не мог разобраться в том, что с ним происходит?
Или от него уже исходил запах?
Или этот запах — роковой дух уже тогда пробуждавшегося в нем дикого зверя — начал проникать сквозь поры его кожи?
Может быть, поэтому она почувствовала, что его нечего бояться?
Она припала к земле около него в ту ночь в лагере, молча выжидала вместе с ним, молча наблюдала, как он борется с самим собой, заставляя себя уйти в лес, оставить мужчину и женщину наедине друг с другом.
Он не сумел этого сделать, ибо слишком сильным был его охотничий инстинкт.
Настолько сильным, что его невозможно было преодолеть.
И в конце концов, поддавшись этому непреодолимому стремлению, он напал.
Палатка в его руках разорвалась, подобно папиросной бумаге, а сам мужчина...
Он гнал прочь воспоминания, желая вычеркнуть из памяти то, что совершил, но понимал, что не сможет.
Они будут преследовать его, мучить, до тех пор, пока он не умрет.
Скоро.
Но не сейчас.
Не раньше, чем он еще раз поговорит с Джо.
Он быстро миновал лагерь и двинулся вдоль русла вниз, пока ручей не обрушился с горных круч на дно долины, где течение его замедлилось и он спокойно нес свои воды по извилистому ложу. И был прекрасен в сумрачном послеполуденном свете: серебристая лента среди наметенных ветром снежных сугробов, каждая ветка растущих по его берегам деревьев усыпана сверкающими кристалликами инея.
На свежевыпавшем снеге не было видно никаких следов, от сильной метели спрятались даже лесные звери. Когда буря стихнет, и воздух вновь станет неподвижным, они выберутся из своих нор, разбегутся по пушистой белоснежной поверхности, оставляя за собой глубокие следы, настолько четкие, что любой хищник сможет без труда выследить их.
Наконец он свернул в сторону от ручья и проскользнул между деревьями, направляясь к жилищу. Находящийся всего в сорока ярдах, дом был полностью скрыт за пеленой кружащегося в водовороте снега.
Он был уже в двадцати ярдах, когда услышал крик.
«Джо! Джо, где ты? Вернись!»
Мужчина бросился бежать, двигаясь в направлении звука, и наконец увидел четкие контуры дома, в окнах горел свет, входная дверь открыта.
Он остановился, скрытый снежной круговертью, боясь подойти ближе и обнаружить свое присутствие.
