Рейчел Кейн - Город призраков
Глава 16
Единственная вещь, которая вызывала грусть у Клер относительно Шейна, была ее симпатия относительно Мирнина. Может быть все это было неправильно, ведь это была его ошибка. Всё это. Но уничтожив машину, Фрэнк Коллинз перезапустил все так, как это должно быть… в том числе психическое здоровье Мирнина. Нормально, он понял что сделал, и Клэр едва удержалась на ногах, что бы взглянуть на него и увидеть ужас в его глазах.
Он не произнес ни слова, ни слова. Когда Амелия попыталась поговорить с ним, он отвел глаза и сидел неподвижно и тихо, опустив голову.
Оливер, как обычно не сочувствовал ни кому.
— Вест мертва, — сказал он уныло. — Или того хуже, может быть. Коллинз сам принес себя в жертву, что было его правом. Позвольте ему обдумать, ели он хочет обдумывать.
Мирнин поднял голову затем, медленно, и устремил темные, трагические глаза на Оливера. Он ничего не сказал, но было что-то неприятное в том как они смотрели друг на друга.
— Ну? — потребовал Оливер.
Мирнин отвернулся.
— Все потому, что вы не можете потерять драгоценную Аду, без того, что бы не сойти с ума. Обещай мне, Амелия, что вы замучаете меня серебром прежде, чем вы позволите мне влюбиться.
— Я думаю, у нас нет на это шансов, — сказала Амелия.
— Я сомневаюсь, что у вас есть потенциал.
Она казалась отдаленной и холодной, но было кое-что почти болезненное в этом.
— Есть хорошие новости, я полагаю. Большинство людей, похоже восстановили свои воспоминания. Какими бы ни был нанесенный ущерб, кажется, он временный.
— Хорошие новости, — повторил Оливер.
— За исключением того, что наши границы снижаются, и вся наша обороноспособность.
Вы знаете, что это не может продолжаться. Машина…
— Не работает, — сказала Клэр, и встала со стула, где она сидела рядом с Шейном. — Она не работает. Она не будет работать месяцами, если будет работать вообще. Смиритесь с этим, Оливер.
Она поняла, что рассердилась.
Ее трясло.
И она знала, что это из-за папы Шейна.
— Не могли бы вы дать минуту? Просто чувствую что-то?
Амелия и Оливер оба посмотрели на нее с одинаково удивленным выражением.
— Чувствуешь что?" — спросил Оливер.
— Горе? Из-за Фрэнка Коллинса? Ты уверена, что твоя память полностью восстановилась? — Клэр стиснула зубы и боролась с желанием перевернуть его.
Она не должна этого делать. Ева молча сделала это за нее, из места, где она стояла у портала, убирая пыль и мусор с ее черного Гота. Ее ботинки все еще развязывались.
— Эй, Оливер? — позвала она.
— Не видела, чтобы ты терпел боль там внизу и разделял ее с командой. Ты сбежал оттуда быстрее, чем я.
После этого настроение Оливера стало темнее, но Еву это видимо не волновало. Она была тоже расстроена. И сердилась.
Мирнин, наконец, заговорил.
— Я знал, — сказал он мягко. — Я знаю, что я не был самим собой. Я позволял себе думать, что то, что я делал, было безопасно, но это не так. Может быть даже тогда мой ум ушел.
Он поднял глаза, и его взляд был далеким, несчастным.
— Если бы я так думал, Клэр, я бы остановил это. Это не должно было случиться именно так. Но я хотел. Я предполагаю, что глубоко внутри, я хотел, чтобы это произошло.
Он сделал глубокий вздох.
— Я хотел ее вернуть. Я хотел прошлого. Я хотел чувствовать меньше ограничений в правилах. И это то, что машина взяла от меня. Это то, что она пыталась сделать.
— Хорошо, — сказал Оливер. — Ты исполнил свои желания.
Амели покачала головой.
— И это привело нас к ни к чему, — сказала она. — Фрэнк Коллинз оказал нам большую услугу, независимо какое у него прошлое. Я буду уважать его за это Шейн посмотрел вверх.
— Как? — Его голос был пустым. — Поставите мемориальную доску?
— Вы предпочли бы, что он удостоился чести? — спросила Амелия. — Если это будет в моих силах, я предоставлю это вам.
Шейн не колебался и секунды.
«Это было», — Клэр подумала, — «он уже выяснил, что будет говорить».
— Позвольте Кайлу выйти из тюрмы на Площади Основателя, — сказал он. Назначьте ему испытательный срок. Но не убивайте его.
Наступила тишина, длинная и тажелая, и в течении нескольких секунд Клэр думала, что Амелия злилась.
Но она была справедливой, задумчивой.
Она наконец сказала:
— Хорошо.
Оливер сделал раздраженный, яростный горловой звук, взял в руки стеклянный стакан, который пережил много разрушений, и разбил его о стену.
— Хватит — рявкнул он.
— Ты будешь и дальше прогибаться под каждого дышащего, который…
Амелия схватила его за руку, притянула его к себе, и сказала:
— Прекрати. — Ее тон был холодным и тихим, и смертельно серьезным. — Мы должны прекратить набрасываться друг на друга, Оливер. Это не приведет ни одного из нас ни к чему хорошему. Это ничего не решает. Это порождает недоверие, паранойю и неприязни, и нас не так много в этом городе, что бы мы могли позволить себе наши амбиции. Я сказала тебе, что мы будем управлять на равных, но я отмечу: если мы не изменимся, если узнаем что ставит поз угрозу нашу безопасность, то люди будут расти. Они уничтожат нас. Я не могу предоставить это потому, что мальчик невиновен. Я допускаю это, потому что милосердие больше подходит к нашей причине чем правосудие.
Оливер уставился на нее, не говоря и не двигаясь. Было что то странное в выражении его лица, кое-что уязвимое? Клэр не была уверенна. Она никогда не видела ничего подобного.
— И что, если после всего этого я захочу править в одиночку?
— Я не буду бороться с тобой за это, — сказала она. — Но ваше высокомерие уничтожит Морганвилль, и всех нас.
— Я правил людьми раньше, — сказал он. — Никаких долгосрочных последствий. Ты пыталась изменить правила. Ты не смогла.
Амлеия отпустила его руку, и положила свою ему на грудь.
— Твои идеальные замыслы тебе не помогут. Мои должны, или мы осуществим их вместе.
Я уверенна, что вы не хотите этого.
— Нет, — сказал Оливер, странно спокойно. — Нет, это не то, чего я хочу.
— Тогда, чего ты хочешь? — Он колебался, а потом наклонил голову. — Я дам тебе знать, сказал он. Но пока, пока, перемирие.
Амелия позволила секундам идти, а потом отошла от него.
— Я направлю полицию, что бы наблюдали за дорогами в городе. Мы должны надеяться, что сможем поддерживать порядок более традиционными средствами…
— До каких пор? — спросил Мирнин с горечью. — Пока я не создам еще одно чудо? Еще один блестящий подвиг, который станет фатальным, потому что вы не позволите мне построить его, как это должно быть построено? Нет. Нет, ничего другого я не создам, Амелия. Это нельзя сделать правильно, если вы перестанете рассказывал мне, как делать мою работу!
