Алексей Атеев - Тьма
– Не слышал, – отозвался Иван, еще ничего не понимая.
– А между тем население об этом было широко оповещено. Короче говоря, вы нарушили мой приказ и должны понести наказание.
– А вы кто? – в свою очередь, спросил Иван.
– Глава этого города.
– А я в вашем городе не проживаю, – отозвался Иван.
– Не имеет значения.
– Как это не имеет?! И вообще, кто дал вам право вводить комендантский час?
– Должность, занимаемая мною, дает такое право.
– Это произвол и беззаконие! – заявил Иван. – Вводить чрезвычайное положение в отдельно взятом регионе может лишь губернатор этого региона, причем при согласовании с президентом страны. А ведь вы – не губернатор. Да и на каком основании меня задержали? Иду себе по улице, никого не трогаю, возвращаюсь из гостей, вдруг хватают, тащат… Куда, почему?..
– У кого же, интересно, вы гостевали? – вкрадчиво спросил «Тарас Бульба».
– У Картошкиных.
Тут сидящие зашевелились, запереглядывались, словом, пришли в некое возбуждение, причину которого Иван не понял.
– И выпили, наверное, с Толькой, – с понимающей улыбкой заметил «Тарас Бульба».
– А это тоже запрещено? – иронически спросил Иван.
– Нет, почему же, – несколько смягчила тон женщина.
– А какое, позвольте узнать, наказание для таких, как я, предусматривается.
– Плетюганы, – ласково сообщил «Тарас Бульба».
– Извините, не понял?
– Выпорем вот этим, – все тем же ласковым тоном ответствовал пышноусый казак и достал из-за голенища сапога ременную плеть. – Очень, знаешь ли, полезно для прочищения мозгов.
– Вы что, с ума сошли! Только попробуйте! Да я на вас в суд подам!
– А подавай, – весело произнес «Тарас Бульба».
– Да я вас на всю страну ославлю! Не пройдет и трех дней, как сюда приедет телепередача «Человек и закон»! Сам Пиманов приедет!
– И Пиманова выпорем, – со все тем же бесшабашным озорством заметил пышноусый.
– Погоди, дядя Коля, – оборвала бесстрашного казачину глава города. – Все бы тебе пороть. Молодой человек где-то, наверное, прав. Поскольку он не житель нашего города, к тому же не знал о введении комендантского часа, наказывать его, собственно, не за что.
– А я бы выпорол, – веско сказал дядя Коля и хлопнул по столу плеткой, отчего пыль полетела в разные стороны, и Иван чихнул.
– На своих тренируйся, – нисколько не смутилась женщина, – а чужих не трогай. И вообще, дай-ка нам с молодым человеком потолковать наедине.
– А и пожалуйста, – нисколько не обиделся «Тарас Бульба», подхватил свое оружие и покинул присутствие.
Некоторое время Казанджий и начальственная женщина изучающе взирали друг на друга, потом на лице руководительницы появилась неопределенная, но как будто располагающая улыбка, и она поинтересовалась:
– А скажите, Иван?..
– …Петрович.
– …Иван Петрович, с какой целью вы пожаловали в наш городишко?
– Ну… Допустим, к отцу Владимиру приехал… В гости.
– Допустим – в гости. А на самом деле?
– Я же говорю: в гости! Какие основания у вас мне не верить?
– Вы что же, давно с ним знакомы?
– Да как сказать…
– Ну, для чего вы, Иван Петрович, темните? С отцом Владимиром вы, может быть, и знакомы. Но едва-едва. А на самом деле… – Тут руководящая женщина сделала многозначительную паузу. – На самом деле вы прибыли в Верхнеоральск для того, чтобы устроить у нас заваруху.
– Какую заваруху?
– Вам видней, – произнесла она со значением.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Да как же… Чего уж теперь… Раз поймали, нужно признаваться.
– Да в чем признаваться?!
– Партия ваша поручила начать смуту именно с Верхнеоральска.
– Какая партия?!
– Национал-большевитская, вот какая!
Иван засмеялся:
– Вы, мадам, меня не за того принимаете.
– Неужели? А мне кажется, именно за того.
«А может, сказать ей правду, а то не отвяжешься?» – размышлял наш герой, разглядывая смутные черты сидевшей напротив дамы, не предвещавшие ничего хорошего.
– Вот мои документы. – Он выудил из кармана паспорт и удостоверение сотрудника Уральского филиала Российской Академии наук. – Можете убедиться.
– С этого и нужно было начинать, – холодно заметила дама, перелистывая страницы паспорта. – В Екатеринбурге, значит, проживаете.
Иван кивнул. Она отложила паспорт и взяла удостоверение.
– Ага. Академия наук. Отдел древних рукописей и книг. Научный сотрудник. Интересно, какие раритеты вы собирались отыскать в нашем городке?
– Видите ли, я сюда приехал не в поисках книг.
– Так-так. А зачем, интересно?
– Совсем недавно мне в руки попалась редкая рукопись, перевод на русский язык пророчеств знаменитого французского прорицателя Нострадамуса, в которой ваш город определен, как место появления нового мессии.
– Кого-кого?!
– Мессии. Ну, Спасителя, другими словами.
– Чего вы мне голову морочите! – неожиданно разъярилась дама. – Какие тут к черту мессии?! На бунт народец приехали подбивать!
– Какой еще бунт?! Какое мне дело до вашего вшивого городка?!
– Вшивого, это точно, – неожиданно успокоилась дама. – Кстати, давайте познакомимся. Как вас зовут, я уже знаю, а меня Людмилой Сергеевной. Ну и нашли вы у нас вашего мессию?
– Представьте себе!
– Уж не в доме ли Картошкиных?
– Именно!
Людмила Сергеевна громко расхохоталась:
– Ну, конечно! Шурик! Как я сразу не догадалась. Этот оборванец – мессия! А, собственно, кто такой этот самый мессия? Что-то вроде Иисуса Христа, так, кажется?
– Вы правы.
– Вот даже как. Второе пришествие состоялось именно в Верхнеоральске.
Привлеченный громкой речью и смехом, в зал вошел дядя Коля Горожанкин:
– Ну, чего тут у вас? Разобралась мать с этим ученым?
– Разобралась, дядя Коля. Он сюда в поисках нового Христа прибыл.
– Кого-кого?!
– Христа. По-другому, мессии. И знаешь, где он его отыскал? У Картошкиных!
– Уж не того ли хмыря, который тут у нас воду мутит?
– Его самого.
– Н-да. Дела! Слушай, мать, пороть его будем? – дядя Коля указал нагайкой на Ивана.
– Скорее всего, нет.
– Тогда я домой пойду. Спать. Надо думать, больше никого не приведут. А и приведут, закроешь в клоповнике до утра.
Когда старый казачина ушел, Людмила Сергеевна поднялась со стула, пошла в угол, включила стоявший на тумбочке электрический кипятильник и вернулась к столу.
– Сейчас чайку попьем, – сообщила она.
– Спасибо, не хочу.
– А вот я с удовольствием.
– Вы бы меня домой отпустили.
– Успеется. Еще не все договорено. А насчет чаю, вы, Иван Петрович, зря. Самое время. А то с ног валюсь. Весь день суд и расправу вершу. Ладно. Давайте про этого, которого вы называете мессией. В чем же проявляется, по-вашему, его избранность?
