Сущность - Де Фелитта Фрэнк

В соседней комнате Шнайдерман увидел, как несколько студентов подвергают свои руки воздействию магнитных полей. Он тихонько кашлянул. Студенты обернулись, удивленные и настороженные присутствием постороннего.

– Где Крафт?

– На четвертом этаже.

Шнайдерман направился обратно через первую лабораторию к коридорам. Он остановился, чтобы рассмотреть схему, наложенную на карту города.

«Активные участки, полуактивные участки, спящие участки», – гласила надпись.

На Кентнер-стрит был активный участок, рядом с которым карандашом были написаны имена Крафта и Механа. Шнайдерман отметил, что активных участков на карте было очень мало. Неудивительно, что они так волновались. Ординатор печально покачал головой, подумав, что на каждый такой участок приходится потенциальный шизофреник, которому отказывают в надлежащем психиатрическом лечении.

На четвертом этаже было особенно темно. Верхний свет в вестибюле заменили тусклыми желтыми лампочками. Студент приветливо поднял голову от парты, которая загораживала доступ в коридор.

– Чем могу помочь?

– А вы кто? Охрана?

– Мы следим за наблюдателями.

– Ну, передайте, что пришел Гэри Шнайдерман.

Через некоторое время студент вернулся из-за угла, затерянного в темноте.

– Доктор Кули просит объяснить, зачем именно вы пришли.

– Просто посмотреть, – ответил Шнайдерман, стараясь звучать непринужденно.

– Ладно. В таком случае, идите за мной.

Шнайдерман последовал за студентом по коридору. Свет становился все тусклее. Вскоре стало совсем темно. Затем Шнайдерман осознал, насколько здесь тихо. Они завернули за угол и продолжили идти. Воздух был спертый, словно коридоры были где-то перекрыты.

– Тут как в чертовых пирамидах, – пробормотал Шнайдерман.

Студент, проигнорировав замечание, открыл дверь в комнату наблюдения. Внутри было множество экранов, на некоторых из которых показывали Карлотту в помещении, похожем на ее дом.

– Добрый день, доктор Шнайдерман, – осторожно поздоровалась доктор Кули, протягивая ладонь.

Они пожали руки.

– Я пришел один, – пояснил он. – Неофициально.

– Понимаю. Если у вас будут вопросы, пожалуйста, задавайте их мне. Остальные очень заняты.

Шнайдерман скрестил руки на груди и огляделся. На стене висели мониторы, установленные довольно высоко, так что ему пришлось задрать голову, чтобы увидеть их все. Они были цветные и, вероятно, очень дорогие. Затем он увидел на экранах Карлотту, входящую в спальню. Она присела на край огромной резной деревянной кровати и начала делать пометки в большом виниловом блокноте. Тут в поле зрения появился Механ. Сердце Шнайдермана сжалось. Его взгляд переместился на другой монитор, на котором было пусто, не считая коробок с электронным оборудованием. На экране появился Крафт, почесал в затылке, не подозревая, что за ним наблюдают, и вытащил из коробки несколько небольших инструментов. На экране слева Карлотта тихо рассмеялась над чем-то, что сказал Механ.

– Она выглядит очень расслабленной, – сказал Шнайдерман.

– Так и есть. Она хорошо спит. Без медикаментов.

Шнайдерману показалось, что он уловил нотку разочарования в голосе доктора Кули. Он быстро взглянул на нее, не в силах разгадать ее мысли. Затем увидел через открытую дверь проход в экспериментальную камеру с блестящим новым замком. Почему-то это его взбесило, и все же у него не было оснований протестовать.

– А это что? – спросил он.

– Все спроектировал мистер Крафт. Мы установим оборудование на подиуме над экспериментальными помещениями. Это обеспечивает уровень ионизации, идентичный показателям в ее доме.

– Вы будете облучать ее радиацией?

– Это наука, доктор Шнайдерман, а не фантастика. Каждая органическая клетка на земле постоянно подвергается ультрафиолетовым лучам, космическим излучениям и многим другим видам энергии. Мы лишь пытаемся в точности воссоздать условия ее дома на Кентнер-стрит.

Шнайдерман решил, что в этом было не больше смысла, чем во всех остальных их действиях. Тем не менее у него возникло смутное ощущение, что доктор Кули что-то скрывает.

– Зачем? – спросил Гэри.

– Чтобы призвать сущность.

Шнайдерман повернулся к доктору Кули и задумался, не было ли у нее своего психического срыва.

– Вы хотите ее поймать? – недоуменно спросил он.

– Понаблюдать за ней. Если сможем.

– А если предположим, что она возьмет и не явится?

– Значит, не явится, – ответила доктор Кули, не обращая внимания на сарказм. – Я объясняла, доктор Шнайдерман. Мы тут ничего не придумываем.

– Я бы хотел поговорить с Карлоттой, – попросил он.

Доктор Кули замерла, оглядывая ординатора.

– Нет. Лучше держать ее в изоляции.

– Совсем недолго.

– Мне придется настоять на своем, доктор Шнайдерман.

Шнайдерман перевел взгляд с доктора Кули на мониторы. Карлотта объясняла что-то Механу, свободно жестикулируя, а затем улыбнулась.

– Видите? – сказала доктор Кули. – Она в прекрасном настроении.

Шнайдерман побрел в темный коридор. На мгновение он будто заблудился. Но затем увидел дверь в экспериментальную камеру. И подошел к двери. Ему нужно с ней поговорить, проанализировать свои чувства, понять, почему он так на ней зациклился. И наконец снова взять свою жизнь под контроль.

Шнайдерман вдруг прислонился к двери. К его удивлению, та поддалась. Несомненно, никто не ожидал, что он попытается войти. Но нет, дверь открылась, потому что Карлотта открыла ее изнутри. Она выходила в коридор. Это застало Шнайдермана врасплох.

– Карлотта, – нерешительно произнес он.

На мгновение она испугалась, не ожидая увидеть кого-либо в темноте. Когда ее глаза привыкли, она узнала стоявшую перед ней фигуру. Затем застенчиво произнесла:

– Здравствуйте, доктор Шнайдерман.

Гэри мельком увидел помещение за ее спиной – точную копию дома, в котором он уже однажды бывал.

– Здесь создали естественные условия, – почти гордо сказала женщина. – Чтобы поймать его.

– Так они вам говорят?

– Так они поступают.

– И вы в это верите?

– Я хочу верить.

Ее глаза сверкали в глубоких тенях коридора. Шнайдерману хотелось схватить ее, заставить выслушать, проникнуть за те стены, которые она позволила другим воздвигнуть вокруг себя.

– Возвращайтесь к… терапии, – он чуть не сказал «ко мне».

Карлотта печально улыбнулась.

– Вы как ребенок, доктор Шнайдерман. Вечно хотите того, чего не можете получить.

– Карлотта, – хрипло произнес он, – в глубине души вы знаете разницу между реальностью и фантазией.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Они мошенники.

Карлотта сердито отвернулась.

– Вы все повторяете одно и то же, – сказала женщина. – И я даже не понимаю зачем.

– Разве не понимаете?

– Нет.

– Потому что я забочусь о вас.

Она рассмеялась, резко и неожиданно, но без злобы.

– Вы мне очень дороги, Карлотта.

Женщина казалась встревоженной. Она отступила назад, поплотнее заправила блузку в юбку, затем снова посмотрела на доктора в замешательстве.

– Что ж, вы очень странный человек, доктор Шнайдерман, – сказала она.

– Я просто не хочу, чтобы вы замыкались в себе, – сказал он. – Иногда нужно наладить контакт хотя бы с одним человеком, иначе теряется связь с реальностью.

– Я пыталась, – с горечью сказала Карлотта. – И что из этого вышло? Джерри не отвечает. Для меня он все равно что мертв.

– Но не все такие, как Джерри. Иногда нужно тянуться, несмотря на боль и страдания…

– На что вы намекаете, доктор Шнайдерман?

– Я говорю о том, – сказал он, собрав остатки достоинства, – что мы с вами можем установить такой контакт.

Карлотта молчала. Ее черные глаза по-звериному блестели в темном коридоре.

– Я не хочу вступать в контакт, – сказала она.

– Вы понимаете, о чем я?

Это был тупик. Шнайдерман больше не мог читать по ее лицу. Он перестал сдерживать свои чувства. В присутствии Карлотты они полностью им овладевали. Шнайдерман никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. В одно мгновение он понял, почему доктор Вебер научился не обращать внимания на человеческие эмоции в общении с пациентами. Подобные боль и изоляция от нее были невыносимы.