Майкл Смит - Не помахав рукой
«Боже мой, — подумал я. — Она знает…»
Я смотрел на нее с раскрытым ртом и был готов признаться ей и сразу покончить со всем. Я думал, что это произойдет рано или поздно, но в более спокойной обстановке. Возможно, это была как раз та пауза, в которую я мог вставить информацию о том, что люблю другую женщину. Но потом с некоторым опозданием я понял, что Алиса никогда не была в спальне. После той ночи на канале она была только в гостиной и на лестничной площадке. Может быть, на кухне, но не в спальне. Я смущенно моргал, глядя на Ненси.
— Это та проклятая кошка, — закричала она, побледнев, и именно это выражение ее лица всегда пугало и обезоруживало меня. — Она была в моей постели.
— Какая кошка?
— Та кошка, которая все время сидит напротив дома, черт возьми. Твоя подружка. — Она усмехнулась, и лицо ее изменилось до неузнаваемости. — Она была здесь.
— Да нет же. О чем ты говоришь?
— Не надо врать, не надо…
Не в состоянии закончить фразу, Ненси бросилась на меня и отвесила мне пощечину. Пораженный, я отступил назад, но она врезала мне в челюсть и колотила по груди, а я пытался схватить ее руки. Она хотела что-то сказать, но слова прерывались рыданиями. Наконец, прежде чем я смог схватить ее за руки, она отступила назад и остановилась. Какое-то мгновение она смотрела на меня, потом отвернулась и вышла из комнаты. Я провел ночь на диване, но проснулся от всхлипываний, доносившихся из спальни. Это может показаться эгоистичным, но я ничего не мог сделать, чтобы успокоить ее. Она успокоилась бы только в том случае, если бы я солгал ей, поэтому я решил отказаться от этой мысли. У меня было много времени, чтобы закончить писать открытку для Алисы, но я забыл, что именно хотел написать. Под конец я погрузился в беспокойный сон и проснулся только тогда, когда Ненси уже ушла. Я чувствовал себя уставшим и опустошенным, когда ехал, чтобы встретиться с Алисой в центре города. Я до сих пор не знал, где она живет, и даже не знал ее номера телефона. Она не говорила об этом, а я всегда связывался с ней через курьерскую фирму. Меня это устраивало до тех пор, пока я не вошел в ее жизнь. Я очень четко помню, как она стояла на тротуаре и искала глазами мою кошку. На ней была длинная черная шерстяная юбка и толстый свитер каштанового цвета. Ее волосы были освещены сзади утренним солнцем, и как же она улыбалась, когда я бросился к ней… Именно тогда я засомневался. Я подумал, что у меня нет права быть с ней. У меня есть другая женщина, а Алиса далека от меня и слишком прекрасна. Но она распахнула объятия, поцеловала меня в нос, и все мои сомнения пропали. Я никогда в жизни не ездил по дороге так медленно, как в то утро с Алисой. Я хотел вставить в магнитофон кассету, чтобы послушать музыку, которая нравилась нам обоим, но кассета так и осталась в бардачке. Она была просто не нужна. Я ехал в потоке машин со скоростью шестьдесят миль в час, и мы разговаривали в тишине, время от времени поглядывая друг на друга и улыбаясь.
Дорога проходила по холмам, и когда мы поравнялись с первым из них, мы оба раскрыли рты от изумления. Набережная была покрыта маками, кивающими под порывами ветра, и когда они остались позади, я повернулся к Алисе и впервые сказал, что люблю ее. Она долго смотрела на меня, но я отвернулся, чтобы смотреть на дорогу. Когда я снова повернул голову в ее сторону, она смотрела перед собой и улыбалась, ее глаза блестели от капелек слез. Моя встреча заняла не более пятнадцати минут. Мне кажется, мой клиент был даже тронут, но какая разница. Мы провели остаток дня, шатаясь по магазинам, выбирая книги и разглядывая их, останавливаясь, чтобы выпить чаю. Когда мы вышли, смеясь, из магазина грампластинок, она бросилась мне на шею, и, полностью отдавая себе отчет в том, что я делаю, я тоже обнял ее. Несмотря на то что она была довольно высокой, нам было удобно стоять в этой позе. К пяти часам я задергался и мы заглянули в очередное кафе, чтобы выпить чаю, а я мог бы позвонить. Я оставил Алису сидеть за столиком, а сам направился в противоположный угол кафе, чтобы позвонить из автомата. Я слушал гудки и старался заставить себя успокоиться, поэтому повернулся спиной к залу, чтобы сосредоточиться на том, что собираюсь сказать.
— Алло?
Когда Ненси ответила, я с трудом узнал ее. Ее голос напоминал голос напуганной старухи, которая не ожидала звонка. И чуть было не положил трубку, но она поняла, кто это, и стала плакать. Мне потребовалось минут двадцать, чтобы успокоить ее. Она ушла со своего мероприятия еще днем, сославшись на болезнь. Потом поехала в Сенсбери. Там она съела два шоколадных пирожных, рулет, хлопья и три пачки реченья. Потом в ванной ее вырвало, а затем все началось сначала. Я подумал, она все-таки заболела, хотя я не понимал даже половины того, что она говорила. Вся ее речь состояла из извинений за прошлую ночь и о том, что она съела сегодня за день. Немного испугавшись и совершенно не отдавая себе отчета в том, что было вне телефонной будки, я сделал все что мог, чтобы привлечь ее внимание, пока ее речь не стала более связной. Я не пытался сказать, что извинения не нужны, но в конце успокоил ее, сказав, что все в порядке. Она обещала перестать есть и вместо этого развлечь себя телевизором. Я сказал, что приеду как только смогу.
Я должен был это сделать. Я любил ее. Я не мог поступить по-другому.
Когда вся моя мелочь кончилась, я попросил ее успокоиться и повесил трубку. Я уставился на деревянную панель передо мной и постепенно стал слышать шум кафе, доносившийся снаружи. Я повернулся и посмотрел сквозь стекло. Алиса сидела за столом, глядя на проходящих мимо людей. Она была красивой и сильной, и мне казалось, что она находится на расстоянии двух тысяч миль от меня.
Мы ехали в Лондон молча. В кафе мы поговорили почти обо всем. Это заняло немного времени. Я сказал, что не могу бросить Ненси в таком состоянии, и Алиса напряженно кивнула и положила сигареты в сумку.
Она сказала, что предполагала это еще до того, как мы поехали в Кембридж. Тогда рассердился я и сказал, что она не могла так думать, потому что тогда даже я не мог знать об этом. Она тоже рассердилась, когда я сказал, что мы останемся друзьями, и, наверное, она была права. Это было глупо с моей стороны. Неуклюже я спросил ее, как она себя чувствует, и она ответила, что как-нибудь переживет. Я попытался объяснить ей, что существует разница и что Ненси не сможет этого перенести. Она пожала плечами и сказала, что есть и другая разница: Ненси никогда не сможет найти выход. Чем больше мы разговаривали, тем больше мне казалось, что моя голова вот-вот взорвется, и глаза наполнялись болью, готовой излиться кровавыми слезами по моим щекам. Наконец она решила повести себя по-деловому и расплатилась по счету, и мы медленно пошли к машине.
