Элджернон Блэквуд - Удивительные приключения личного секретаря мистера Сайдботэма
— Я надеюсь, вы найдете здесь все необходимое, — сказал Гарви в дверях. — Если нет, вам нужно будет лишь нажать звонок у камина. Маркс, конечно, не услышит его, но он прозвенит в моей лаборатории, где я провожу большую часть ночи.
Затем, коротко пожелав спокойного сна, он вышел и захлопнул за собой дверь. Как только хозяин скрылся, личный секретарь мистера Сайдботэма сделал нечто странное. Он стал спиной к двери посреди комнаты, достал из бокового кармана пистолет и навел его через левую руку на окно. Простояв неподвижно в таком положении около тридцати секунд, он вдруг резко повернулся назад и навел пистолет прямо на дыру в замочной скважины двери. Тотчас же снаружи послышалась возня и убегающие по лестничной площадке шаги. "На коленях у замочной скважины, — подумал секретарь. — Я так и думал. Но он не ожидал увидеть дуло пистолета, и это его слегка вспугнуло".
Когда шаги замерли в прихожей, Шортхаус подошел к двери, запер ее и заткнул вторую замочную скважину, обнаруженную им над первой, клочком бумаги. После этого он тщательно исследовал комнату. Хлопоты оказались напрасными — ничего необыкновенного он не заметил. Но тем не менее он был рад, что произвел обыск. Он почувствовал облегчение, обнаружив, что никто не прячется под кроватью или в глубоком дубовом стенном шкафу, и искрение понадеялся, что несчастный спаниель встретил свою ужасную смерть не в этом месте. Французские окна выходили на маленький балкон на фасаде здания. До земли было около двадцати футов. Кровать, высокая и широкая, мягкая, как пух, покрытая белоснежными простынями, притягивала уставшего человека. Возле пылающего камина стояли два глубоких кресла. В целом все было приятным и удобным, но, хотя Шортхаус и устал, он не собирался ложиться спать. Невозможно было проигнорировать то предостережение, которое посылали ему напрягшиеся нервы. Они еще ни разу его не подвели, и когда он ощутил этот беспокойный страх, услышал что-то неладное в звуке ветра, он почувствовал что над его будущим горит сигнал опасности. Что-то более тонкое, чем нервы, и более точное, чем предчувствие, уловило этот сигнал и расшифровало его значение.
Когда он сел в кресло, ему вновь показалось, что за ним откуда-то внимательно наблюдают. Не зная, какое оружие может быть применено против него, он ощутил, что его безопасность зависит от неусыпного контроля за разумом и чувствами и от способности скрыть охватившую его тревогу.
В доме было очень тихо. Постепенно ветер упал, и лишь отдельные ударяющие в окно порывы дождя со снегом напоминали, что природа не спит и неспокойна. Один или два раза окна дребезжали и в камине шипел дождь, но вой ветра в трубе становился все глуше и глуше, и, наконец, полный покой охватил дом. В камине потрескивали угли, собираясь теснее, и шум золы, падающей с легкими щелчками в мягкую кучу пепла, был единственным звуком, нарушающим тишину.
Напряжение спадало пропорционально повышению сонливости, но так незаметно, так постепенно и так неопределенно, что Шортхаус едва улавливал происходящие изменения. Он полагал, что как никогда ясно осознает опасность. Ужасные картины увиденного постепенно стирались из памяти, но он отнес это на счет жесткого контроля над собой, проигнорировав истинную причину — влияние окутывавшего его сна. Угли в камине выглядели так успокоительно, кресло было таким уютным, столь нежным было давление на веки, так вкрадчиво было растущее чувство безопасности. Он устроился поглубже в кресле и в следующее мгновение уже спал, но вновь заполыхавший красный сигнал опасности заставил его резко выпрямиться, как будто его ударили ножом в спину.
Кто-то поднимался по лестнице. Ступени поскрипывали под бесшумными шагами.
Шортхаус вскочил и быстро пересек комнату, заняв позицию у двери, но вне поля видимости через замочную скважину. На столике, в ногах кровати, неровно горели две свечки. Шаги были медленными и осторожными — каждый из них, казалось, разделяла пауза в полминуты — но тот, кто шагал, был уже близок к двери. Наконец, он поднялся на площадку и почти бесшумно прокрался к спальне.
Секретарь засунул руку в карман, где лежал пистолет, и плотнее прижался к стене. Едва он сделал это, как звуки шагов внезапно прекратились; кто-то стоял прямо за дверью, намереваясь осторожно понаблюдать через замочную скважину за гостем.
Шортхаус не был трусом — на практике он никогда не пугался. Его нервы чуть напряглись от ожидания и неопределенности. Но на секунду его охватил ужас, когда он подумал о маньяке-животном и его странном слуге. Он предпочел бы иметь дело со стаей волков, чем с любым из этих двоих.
Что-то, слегка коснувшееся двери, заставило его вздрогнуть и крепче сжать пистолет. Сталь была холодной и скользкой от его влажных пальцев. Какой будет грохот, если он спустит курок! Если дверь откроется, как будет он близко к вошедшему! Однако он знал, что дверь заперта изнутри и не может открыться. Опять что-то коснулось двери, из замочной скважины выпал на пол комок бумаги и высунулся кончик тонкой проволоки, тотчас же исчезнувший.
Очевидно, кто-то смотрел в замочную скважину, и при этой мысли в сердце осажденного проснулся боевой дух. Вскинув правую руку, он внезапно с громким ударом хлопнул по двери рядом с замочной скважиной — с ударом, который должен был показаться подслушивающему громом среди ясного неба. За дверью послышался приглушенный вскрик. Полночный соглядатай в испуге и тревоге поднялся, так как Шортхаус отчетливо услышал тяжелую поступь по площадке, и быстро сбежал вниз по лестнице. Шаги затихли в глубине дома. Только на этот раз, как ему показалось, было четыре ноги вместо двух.
Быстро запихнув бумагу назад в замочную скважину, он направился к камину, и вдруг, глянув через плечо, увидел белое лицо, прижавшееся снаружи к окну. Оно было неясном из-за слякоти, покрывающей стекло, но белки двигающихся глаз отчетливо виднелись. Он мгновенно повернулся к окну, но лицо молниеносно исчезло, и образовавшуюся на его месте пустоту заполнила темнота. "Наблюдают с обеих сторон", — подумал секретарь. Что-то остановило его от опрометчивых действий. Спокойно вернувшись к камину, как будто он ничего не заметил, Шортхаус поворошил угли и затем непринужденно подошел к окну, открыл его и вышел на балкон. Ветер, который, как он думал, прекратился, ворвался в комнату и задул одну из свечей, а все лицо окатил залп мелкого холодного дождя. Поначалу он ничего не увидел, темнота стояла перед его глазами. Он прошел дальше на балкон и потянул за собой окно, пока оно не лязгнуло, затем стал ждать.
Но его ничего не коснулось. Похоже, там никого не было. Глаза Шортхауса привыкли к темноте, и он разглядел железные перила, за ними черные силуэты деревьев и слабый свет из другого окна. Он посмотрел через окно в свою комнату. Конечно, он стоял в луче света, и любой, подкравшийся снизу, мог бы его ясно увидеть. Снизу? Ему не сразу пришло в голову, что кто-то есть над ним, пока он, собираясь уже вернуться, не услышал, что что-то движется. Он посмотрел вверх, инстинктивно защитив рукой лицо, и увидел длинную черную линию, извивающуюся по серой стене дома. Ставни окна на верхнем этаже были распахнуты настежь и хлопали на ветру. Линия, очевидно, была толстым шнуром, потому что она втянулась в окно, и ее конец исчез в темноте.
