Джим Батчер - Хеорот
— Это руны, — ответила Гард серьезно. Она выкладывала их одну за другой, равномерно дыша и, когда доставала последнюю руну то вынимала её с таким благоговейным почтением, которое я видел только у военных саперов. Держа последнюю костяную фишку перед собой на ладони, она закрыла коробочку и положила в карман.
Я был знаком с древнескандинавскими рунами. Руна же на костяной фишке в её руке была мне абсолютно незнакома.
— Гм. Что это? — спросил я.
— Руна Рутины, — ответила она спокойно. — Вы сказали, что знаете магию иллюзий. Если сможете сделать, чтобы мы выглядели, так же как они хотя бы несколько секунд это должно позволить нам пройти мимо незамеченными, как если бы мы были повседневной частью их дня.
Точнее говоря, я сказал Гард, что я знаком с магией иллюзий, а не знаю ее. По правде говоря, это, пожалуй, моё слабое место. Никто не идеален во всем, не так ли? Я действительно хорош в бум-тарарам магии. Но моё владение иллюзиями эквивалентно возможностям художника, который нарисовал всего несколько картин с чашами фруктов.
Мне оставалось только надеяться, что то чего не знает Гард, не убьет нас обоих. У Элизабет не было много времени, а у меня не было большого выбора. Кроме того, почему мы должны проиграть? Если попытка прокрасться незамеченными провалится, мы можем всегда вернуться к переговорам или драке, не так ли?
Мыш рассудительно посмотрел на меня.
— Отлично, — сказал я. — Так и сделаем.
Хорошая иллюзия — это почти полностью воображение. Вы создаёте картинку у себя в уме, представляете каждую деталь, представляете так сильно, что картинка у вас в голове становится практически реальной, осязаемой. Вы должны увидеть её, услышать её, коснуться её, попробовать её на вкус, понюхать её, привлечь все ваши чувства в эту (теоретически) реальность. Если вы сможете сделать это, если вы сможете поверить в вашу поддельную версию реальности, тогда вы можете направить энергию в неё и создать её в умах и чувствах любого, кто на неё посмотрит.
Для протокола: точно так же все лучшие лжецы и ведут дела — они представляют воображаемые версии вещей настолько непротиворечивыми, что практически верят сами себе.
Я не очень хороший лжец, но я знаю основы работы иллюзии и у меня есть два секретных оружия. Первым была прядь шерсти настоящего малка, которую я мог использовать для большего соответствия моей иллюзии. Вторым был мой приятель — большой серый кот по имени Мистер, который снизошел до того, чтобы разделить его апартаменты с Мышем и со мною. Мистер не ходит со мной по делам, потому что он выше таких тривиальных материй. Однако он находит мою компанию приятной, когда я дома и не особо верчусь повсюду, за исключение тех случаев, когда меня нет, а он возвращается домой, нагулявшись.
Сжав шерсть малка в руке, я закрыл глаза, как только закончил рисовать мелом круг. Я постарался отчетливо представить себе картинку в голове, беря за модель Мистера. Я видел малков несколько раз — на большинстве из них были такие же отметины, как и боевые шрамы Мистера. Они не выглядели в точности как коты, тем не менее… У них была другая форма головы, и их мех был грубым и плотным. На лапах было больше пальцев, и они были шире, чем у котов, но основа их движения была точно такая же.
— Noctus ex illuminus, — прошептал я, как только видение окончательно закрепилось в моих мыслях. Картинка с тремя уродливыми, тощими, покрытыми боевыми шрамами малками, которые идут по собственным тихим мирным делам. Я направил энергию, которая будет питать иллюзию и нарушил круг медленным, аккуратным движением.
— Это уже работает? — просила Гард невозмутимо.
— Да, — ответил я. Мои глаза были все еще закрыты, концентрируясь на иллюзии. Я провел руками вокруг, нащупал широкую спину Мыша и положил одну руку на его холку. — Хватит отвлекать меня. Идем.
— Ладно. — Она сделала короткий вздох, что-то шепнула, а затем раздался треск и вспышка света. — Руна активирована. — Сказала Гард.
Она положила руку мне на плечо. Малки не используют никаких источников света, и если группа иллюзорных малков попытается пройти со светом, это уничтожит весь эффект, который мы старались произвести. Поэтому нам предстояла прогулка в темноте.
— У нас есть около пяти минут.
Я хмыкнул, держась за собаку, и мы начали движение, доверив Мышу выбирать направление. Несмотря на то, что вокруг была темнота, я не рискнул открывать глаза. Любое отвлечение от картинки в моём мозгу способно разорвать иллюзию так же, как ураган разрывает туалетную бумагу. Поэтому я шел, сосредоточившись, и надеялся, черт побери, что это сработает.
Я не мог представить себе, сколько прошло времени, но мы шли, по моим внутренним ощущениям, где-то около получаса. Я как раз собирался спросить Гард, прошли ли мы уже опасный участок, когда нечеловеческий голос не дальше чем в футе от моего левого уха произнес, на ломаном английском:
— Каждый день прибывает всё больше новых когтей. Мы голодны. Мы должны разорвать на лоскутки эту обезьяну и покончить с ним.
Меня это так напугало, что сердце ушло в пятки, но я удерживал картинку у себя в голове. Я слышал прежде, как говорят малки. Их странное произношение слов, тревожные интонации и звук только усилили картинку в моей голове.
Повсюду вокруг нас раздался целый хор голосов произносящих поддерживающие унизительные заявления. Малки выкрикивали их лениво на исковерканном английском. Их было больше чем двадцать. Это была маленькая орда.
— Терпение, — сказал другой малк. Было ясно, что эта беседа повторялась уже множество раз. — Пускай обезьяна думает, что ему удалось привлечь нас, как обычных сторожевых собак, чтобы мы охраняли вход. Он охотился на территории чародея. Чародей придёт, чтобы встретиться с ним. Эрлкинг[4] хорошо отблагодарит нас и будет благосклонен к нам, когда мы принесем ему голову чародея.
Боже. Я почувствовал себя знаменитым.
— Я устал от ожидания, — возразил еще один малк. — Давайте убьем обезьяну и его добычу, а потом поохотимся на чародея и прикончим его.
— Терпение, охотники. Он сам прейдет к нам, — сказал первый голос. — Обезьянья суета привлечет его, после чего мы повергнем чародея. — Оттенки удовольствия безошибочно слышались в его голосе. — И его маленькую собачку тоже.
Мыш беззвучно, вибрирующее зарычал. Я смог, откровенно говоря, почувствовать это только потому, что прикасался к его спине. Он, тем не менее, продолжил путь, и мы вышли из длинного туннеля, оккупированного малками. Это было бесконечное множество минут и несколько поворотов, прежде чем Гард облегченно выдохнула сквозь зубы:
