Андрей Столяров - Некто Бонапарт
И тогда Мили лег на землю и почувствовал, как обжигающая плазма душной многотонной тяжестью наваливается на спину. И он дышал ею и глотал ее, потому что иначе было нельзя. А потом он встал и стряхнул с себя пузыри пены. И спустился с холма. Слабое мелкое солнце Аустерлица уже взошло над вылизанной равниной, и в редком белесом тумане его он увидел снежные обглоданные сквозные костяки танков и муравьиные тела между ними. И он пошел прочь отсюда, проваливаясь в орыхлевшую губку. И его догнал Боливар и сказал, что было трудно активизировать болота — сон, летаргия очагов, Хиндемит полез в трясину и утонул в ней. Милн смотрел на шевелящиеся губы и совсем не разбирал слов. Он очень торопился. Жанна лежала на разбомбленном склоне, лицом в мокрый дерн. Он подумал, что она умерла, как все остальные, и перевернул ее. Но она была жива — мотыльковые веки дрогнули.
Милн задохнулся.
— Отнеси меня наверх, — попросила она.
Милн поднял ее и понес на вершину холма. Она была тяжелая, и он боялся, что уронит. Боливар хотел помочь, но он не позволил. Он вскарабкался на самую макушку, уже подсушенную солнцем, и положил ее на землю. И Жанна прижалась к земле щекой и сказала ему:
— Жизнь…
Милн сначала не понял, он решил — это остатки пены, ризоиды, гнилая органика, но Жанна смотрела неподвижными глазами, и тогда он нагнулся — из коричневых трещин земли вылезала первая, молодая, хрусткая, зеленая, сияющая трава.
