Деннис Этчисон - Калифорнийская готика
— Да, наверное.
— Мне очень жаль.
— Да вы не беспокойтесь. Все в порядке. Вы же не виноваты! Ему просто надо было его почаще поливать.
— Ему?
— Дэну. Моему мужу.
— Я не заметила его имени на почтовом ящике.
Оно было там. Дэн и Ева Маркхэм. Ева помнила тот день, когда муж приклеил буквы к их почтовому ящику прямо возле края тротуара. Конечно, так оно и было. Было? Если они не отвалились.
Ева еще раз посмотрела на рухнувшее дерево и почувствовала, как заныло сердце. Они забросили свой двор. Не заботились о нем. Когда-то здесь был сад, цветущий и полный жизни. Когда? Сколько лет назад? Теперь, когда все высохло и умерло, когда в нем стали падать деревья, он больше напоминал заброшенное, заросшее сорняками кладбище. И с этим уже ничего не поделаешь.
— Дэн не очень-то обрадуется, когда вернется домой.
— А чем занимается ваш муж? — спросила незнакомка, когда они вернулись в гостиную.
— У него... то есть у нас магазин. Книжный магазин. Мы торгуем не только новыми, но и подержанными книгами. «Малый Аркан» на Мейн-стрит.
— Он сейчас там?
— Надеюсь, что нет. Сегодня у него выходной. — «У меня тоже, — мысленно добавила Ева. — По крайней мере, предполагалось».
И все же хорошо, что в такой момент она оказалась не одна. Не откликнулась бы на звонок — пошла бы в ванную и принимала бы душ, когда это случилось. И что тогда? Ева представила себе, как, услышав треск падающего дерева, бежит через весь двор мокрая, растрепанная...
— Я рада, что вы здесь.
— Я тоже.
— Хотите еще воды?
— Он, должно быть, очень умный, ваш муж.
Ева рассмеялась, чувствуя, как понемногу уходит напряжение.
— Самый умный из всех, кого я знаю. Поэтому я и вышла за него замуж. Или, скажем, и поэтому тоже.
— У него есть ученая степень?
— В общем-то, нет. Он учился в колледже несколько лет, но так и не окончил его. Занимался только тем, что ему нравилось. — Довольно странный вопрос, верно?— А ваш?..
— У него свое дело. Свой бизнес. И он тоже очень умный. У нас будет красивый дом со множеством окон... как вот этот. Надо лишь все уладить.
Ева откинулась на спинку кресла и более внимательно посмотрела на странную гостью. Что ж, возможно, не такая она и молодая: сказать трудно. Прическа неряшливая — похоже, что незнакомка сама подстригла себе волосы, чтобы посмотреть, как они будут отрастать. Женщина сидела спиной к окну, и лицо ее оставалось в тени, но Ева решила, что косметикой она не пользуется. Ноги были сильные, мускулистые, хорошей формы, с маленькими лодыжками. На левой руке часы, более подходящие мужчине. И никакого кольца на пальце.
Ежедневно Ева встречалась с десятками людей, часто совершенно незнакомыми, приходившими в магазин в поисках той или иной книги. Некоторые из них не знали ни фамилии автора, ни точного названия, ни даже того, что именно им нужно. Ева умела с ними разговаривать, умела успокоить, помогала справиться с неловкостью, располагала к себе, и постепенно посетители раскрывались, проникались к ней доверием, начинали чувствовать себя уверенно. Вот тогда она и докапывалась до того, зачем все-таки люди к ним приходили. Кому-то не нужно было ничего, кроме возможности пообщаться, переброситься парой слов. В таких случаях Ева все же старалась сделать так, чтобы посетители уходили довольными и возвращались в магазин снова. Но сейчас Ева была не в магазине и имела дело не с покупательницей. По-прежнему оставалось неясным, чего же хотела незнакомка. Ева чувствовала себя в невыгодном положении. Гостье была известна сила молчания. Хорошее средство, чтобы сохранять моральное превосходство над собеседником. Но для чего? Зачем ей это нужно?
— Значит, у вас есть дети? — Ну конечно, подумала Ева. Гостья не сказала об этом прямо, но зачем же ей тогда интересоваться школой?
— А у вас?
— Сын. Его зовут Эдвард. Ему совсем недавно исполнилось тринадцать.
Она решила, что этого будет достаточно. Было бы вполне естественно рассказать другой женщине все об Эдди, о его способностях, уме, успехах, недетской рассудительности, но что-то удерживало ее от подобной откровенности, какой-то защитный инстинкт. Ей даже было легче от того, что сын отсутствовал.
— Он сейчас в школе?
— Сегодня нет. Суббота. Забыли?
— Тогда где же он?
В комнате повеяло холодком. Ева подняла воротник халата, прикрывая горло.
— У друга.
— Ваш муж вернется?
— Конечно. А почему?..
— Мне бы хотелось... встретиться с ним.
Ева поднялась:
— Извините. Мне надо собираться. Я скоро ухожу.
— Уверены?
Что бы это значило?
— Боюсь, что да. Я уже опаздываю.
— Неужели?
«Дэнни, — подумала Ева, — где же ты?»
— Сколько на ваших часах?
Женщина подняла руку. Постучала по стеклу часов:
— Они стоят. Остановились.
— Когда остановились?
— Не знаю.
Ева подошла к двери спальни и посмотрела на будильник на ночном столике.
— Уже полпервого!
— Вам надо носить часы на руке.
— Я и ношу, — резко бросила Ева. — Сняла перед тем, как принять душ, а потом вы позвонили в дверь.
— Надо, чтобы часы были в гостиной. У меня они будут... в моем новом доме.
Ева распахнула входную дверь:
— Не сомневаюсь. До свидания!
В спальне она огляделась по сторонам, желая отыскать хотя бы какие-то следы одежды мужа вроде носков, брошенных на пол возле кровати, но ничего не обнаружила. Конечно, они в корзине для грязного белья, ждут, пока их выстирают. Разве не так? У Евы вдруг возникло сильное желание выйти на веранду, где стояли стиральная машина и сушилка, и проверить свое предположение. Но времени уже не оставалось. Впрочем, по пути она могла бы заглянуть в спальню сына. Зачем? Чтобы удостовериться, что его одежда, его вещи все еще на месте? Ее охватила паника. Она еще раз обвела взглядом пустую комнату. Куда девались детские рисунки Эдди? Она же сама давным-давно приклеила их скотчем к стене, верно? Или нет?
В следующее мгновение Ева испытала настоящий страх. Он поднялся откуда-то из глубины и подступил к горлу. Пальцы сами сжались в кулаки, костяшки пальцев побелели, готовые в любую секунду прорваться сквозь кожу. Где ее кольцо? Может быть, она сняла его, перед тем как войти в ванную?
Она пошевелила губами, пытаясь вслух произнести имя. Дэн. Конечно. Его зовут Дэн. А сына? Эдди.
Где они?
В комнату ворвался порыв теплого ветра, и у Евы вспыхнули щеки.
Передняя дверь. Незнакомка оставила ее открытой.
Ева вернулась в гостиную.
Женщина никуда не ушла. Она стояла в дверном проеме, повернувшись в профиль, и рвавшийся в дом горячий ветер раздувал ее платье, так что незнакомка уже больше не казалась такой худой. Видимо, из-за жары воздух как-то странно преломлял солнечные лучи, и ноги незнакомки словно раздулись, как будто готовясь выдержать дополнительный вес тела, а лодыжки сильно распухли.
