Агата Кристи - Вышедший из моря
Все еще не сводя с него глаз, она опустилась на свое прежнее место.
— Чего вы от меня хотите? — просто спросила она. Это была победа мистера Саттертуэйта. Теперь слово было за ним.
— Я хочу, чтобы вы пообещали мне хотя бы одно: не совершать ничего безрассудного в ближайшие двадцать четыре часа.
Некоторое время она ничего не говорила, потом ответила:
— Обещаю.
— Хочу попросить вас еще… кое о чем.
— Да?
— Не запирайте окно и будьте сегодня вечером в той комнате.
Она посмотрела на него озадаченно, но все же кивнула.
— Ну вот, а теперь мне пора! — Чувствуя, что напряжение спадает, мистер Саттертуэйт заторопился. — Благослови вас Господь, милая!
Он вышел из комнаты. Рослая испанка, подававшая им чай, проводила его по коридору до боковой двери и некоторое время с любопытством смотрела вслед.
Когда он вернулся в отель, уже начало темнеть. На террасе перед входом сидел лишь один человек — к нему-то и направился мистер Саттертуэйт. Он очень волновался, сердце его колотилось. Он сознавал, как много от него сейчас зависит. Один неверный шаг…
Однако он постарался как мог скрыть свое волнение и заговорил с Энтони Косденом тоном естественным и небрежным.
— Тепло сегодня, — заметил он. — Я, пока был на утесе, совсем забыл о времени.
— Так вы все это время были там?
Мистер Саттертуэйт кивнул. В эту минуту кто-то вошел в отель, и луч света, отразившись от вращающейся двери, на миг осветил лицо Косдена, полное страдания и бесконечного недоумения.
«Ему совсем плохо, — подумал мистер Саттертуэйт. — Мне на его месте было бы легче. Все-таки работа ума и воображения немало значит — она хоть отчасти смягчает боль. Но тупое, беспросветное, животное страдание — что может быть хуже!»
— После ужина я собираюсь на прогулку, — вдруг хрипло проговорил Косден. Вы… поняли? В третий раз должно повезти. Только, ради Бога, не вмешивайтесь! Я знаю, что вы желаете добра и всякое такое, но уж увольте! Все равно так будет лучше.
Мистер Саттертуэйт выпрямился.
— Я никогда не вмешиваюсь, — отчеканил он, сформулировав таким образом основной принцип и смысл своего существования.
— Я знаю, что вы думаете… — продолжал Косден, но мистер Саттертуэйт перебил его.
— Прошу меня извинить, но я имею основания в этом сомневаться, — сказал он. — Никто не может знать, что думает другой человек. Некоторые, правда, полагают, что знают, — но они почти всегда ошибаются.
— Ну, возможно, не берусь утверждать, — несколько стушевавшись, пробормотал Косден.
— Содержание наших мыслей принадлежит только нам, — продолжал его собеседник. — И никому не дано указывать, как и о чем нам думать… Но давайте поговорим о чем-нибудь более приятном. Например, о той старой вилле, что стоит на отшибе, вдали от всего света. Бог весть какие тайны кроются за ее сонным очарованием. Сегодня я даже не удержался и подергал одну из ставен…
— Да? — Косден поднял голову. — И она, конечно, оказалась заперта?
— Нет, открыта, — сказал мистер Саттертуэйт и добавил вполголоса:
— Третья с краю.
— Что? — воскликнул Косден. — Это же та самая…
Он умолк, но мистер Саттертуэйт успел заметить вспыхнувший в его глазах огонек. Вполне удовлетворенный, он встал и распрощался с собеседником.
Он все-таки немного волновался. Выражаясь театральным языком, он беспокоился, не переврал ли он текст — ведь в этой пьесе ему достались ключевые реплики.
Однако, мысленно проиграв все еще раз, он остался доволен. По дороге на утес Косден непременно захочет проверить, заперта ли ставня. Пройти мимо было бы выше человеческих сил. Раз уж воспоминания двадцатилетней давности привели его сюда, на далекий остров, то эти же воспоминания подтолкнут его к заветной ставне, и тогда… Что тогда?
«Завтра узнаю», — решил мистер Саттертуэйт и пошел переодеваться к ужину.
На другое утро около десяти часов мистер Саттертуэйт снова входил в ворота сада «La Paz». Улыбчивый Мануэль, пожелав ему доброго утра, вручил положенный бутон. Мистер Саттертуэйт заботливо вставил его в петлицу, после чего повернул к дому. Несколько минут он стоял, разглядывая белые стены, увитые лианой с оранжевыми цветами, зеленые облупившиеся ставни. Какая тишина!.. Может, ему все это просто померещилось?
Но в этот момент одна из ставен распахнулась, и в проеме появилась та, чья судьба занимала сейчас мистера Саттертуэйта больше всего, и направилась прямо к нему. Она шла легкой стремительной походкой, чуть покачивая бедрами, казалось даже, не шла, а летела, подхваченная радостной волной. Да она и сама была похожа на аллегорическую[7] фигуру радости, какие встречаются на фризах[8] старинных домов, — глаза ее сияли, щеки горели. Ни тени колебаний или сомнений. Она подошла к мистеру Саттертуэйту, положила руки ему на плечи и поцеловала, потом еще раз, и еще, и еще, и еще. Позже, при воспоминании об этом, ему представлялись крупные темно-красные розы с нежными бархатистыми лепестками. Горячий вихрь из лета, солнца и пения птиц. Жаркая радость и неведомое прежде ощущение силы.
— Я так счастлива! — сказала она. — Вы чудо! Откуда вы узнали? Как вы могли догадаться? Вы просто добрый волшебник из сказки!
От захлестнувшего ее счастья она какое-то время не могла говорить.
— Мы договорились сходить сегодня в консульство и зарегистрировать наш брак, — сказала она после недолгого молчания. — Когда Джон приедет, его отец будет здесь. Мы скажем, что много лет назад произошло недоразумение. Он не станет задавать лишних вопросов! О, я так счастлива, так счастлива, так счастлива!..
Действительно, счастье вздымалось в ней мощным приливом. Его горячая опьяняющая волна подхватила и мистера Саттертуэйта.
— Энтони узнал, что у него есть сын! Оказывается, это для него такое чудо! А ведь я думала, что ему будет все равно. — Она доверчиво заглянула мистеру Саттертуэйту в глаза. — Удивительно, как все прекрасно и счастливо закончилось, правда?
В эту минуту он ясно видел ее — маленькую девочку, верящую в сказки со счастливым концом, где «двое с тех пор жили долго и счастливо».
Он тихо сказал:
— Если вы наполните счастьем последние месяцы его жизни — это действительно будет прекрасно. Ее глаза расширились от удивления.
— Послушайте, — сказала она. — Вы что же, думаете, что я дам ему умереть? Теперь, когда он вернулся ко мне через столько лет? Да мало разве людей, от которых доктора давно отказались, а они до сих пор живы? Умереть?.. Ну нет, он не умрет!
Он взглянул на женщину, лучившуюся красотой, силой, энергией и неукротимым мужеством. Да, он тоже слышал, что доктора иногда ошибаются… Кто знает, какую роль в жизни Энтони Косдена может сыграть так называемый субъективный фактор?
