Роберт Стайн - Добро пожаловать в мертвый дом
Рабочие принялись заносить в дом вещи, кляня мерзкую погоду. Мы с Джошем тоже помогали, показывали рабочим, куда что нести. На лестнице они уронили мой туалетный столик с зеркалом. Но все обошлось. На зеркале осталось лишь несколько царапин.
В огромном доме наша старая мебель казалась какой-то чужой и будто игрушечной. Папа с мамой разбирали коробки, расставляли вещи и развешивали одежду по шкафам. Мы с Джошем старались не болтаться у них под ногами. Родители провозились с вещами до позднего вечера. Зато сделали очень много. Мама даже повесила занавески у меня в комнате.
Ну и денек!
Я легла спать пораньше, в начале одиннадцатого. Я ужасно устала и думала, что сразу засну. Но сон почему-то не шел. Я ворочалась с боку на бок, все было неудобно и не так, хотя спала я на своей старой привычной кровати.
Правда, все вокруг было другое. В моей прежней спальне кровать стояла иначе, стена была не с той стороны, с какой я привыкла. И стены были голые, я не успела развесить свои афиши. Огромная спальня была пустой и неуютной. И более темной, чем моя прежняя комната.
У меня вдруг зачесалась спина, а потом и все тело. В кровати муравьи! Я подскочила как ужаленная и села. Да нет, что за бред? Я же в своей старой кровати. На чистых простынях.
Я заставила себя лечь и закрыть глаза. Иногда, когда я не могу заснуть, я считаю про себя четные числа и мысленно пишу их. Это помогает освободить голову от посторонних мыслей и в конце концов заснуть.
Я уткнулась в подушку и представила, как у меня перед глазами проплывают большие цифры… 4… 6… 8…
Зевнула, но сон по-прежнему не шел.
И это в половине третьего ночи!
«Теперь я уже никогда не засну, – возникла мысль. – Я никогда не смогу уснуть в этой комнате. Никогда».
Но все-таки я задремала. И как-то незаметно заснула. Не знаю, сколько я проспала. Думаю, час-два, не больше. Это был даже не сон, а какая-то зыбкая дремота. Тяжелая и тревожная. А потом что-то меня разбудило. Я села на постели, испуганно озираясь.
В комнате было тепло, но я почему-то замерзла. Оказалось, одеяло лежало на полу. Должно быть, я сбросила его во сне. Я потянулась за одеялом, но тут же в страхе замерла.
Я услышала шепот.
Из дальнего угла комнаты.
– Эй… кто здесь? – настороженно прошептала я.
Схватила одеяло и укрылась с головой.
И снова услышала шепот.
Глаза постепенно привыкли к тусклому свету, и смутные очертания предметов в комнате обрели четкость.
Занавески, длинные, до самого пола, занавески колыхались с тихим шуршанием.
Вот вам и объяснение зловещего шепота.
Ветер раздувал занавески, и они шуршали, касаясь пола. Наверное, этот шорох и разбудил меня.
В окно пробивался тусклый серый свет. Колышущиеся занавески отбрасывали на стену причудливые дрожащие тени.
Я зевнула, потянулась и встала с кровати. Я решила закрыть окно, потому что и вправду замерзла.
Когда я подошла к окну, занавески утихомирились. Видимо, ветер подул в другую сторону. Я раздвинула занавески и протянула руку, чтобы закрыть окно.
– Ой! – вырвалось у меня, когда я увидела, что окно закрыто.
Но если окно закрыто, тогда почему занавески колыхались? Я постояла у окна, пристально вглядываясь в серое марево рассвета. Потом провела рукой вдоль рамы. Я не почувствовала никакого дуновения. Окно было закрыто плотно.
Может быть, мне просто со сна показалось, что занавески колышутся?
Я снова зевнула и вернулась в кровать.
– Аманда, может быть, хватит себя пугать? – сказала я себе вслух.
На этот раз я заснула почти мгновенно. И мне приснился ужасный сон. Очень нехороший сон.
Мне приснилось, что мы все умерли. Мама, папа, Джош и я.
Сперва ничего страшного вроде бы не было.
Мы вчетвером сидели за столом в нашей новой столовой. Комнату заливал яркий свет. Такой яркий, что я поначалу не могла разглядеть лиц. Они казались белыми, почти смазанными пятнами.
Но потом свет начал меркнуть, и постепенно все приобрело четкость. Вот тогда-то я и разглядела, что у нас вообще нету лиц. А есть только серо-зеленые черепа. Я как бы раздвоилась. Я сидела за столом вместе со всеми, и в то же время видела всех со стороны. И себя в том числе. Клочья кожи свисали с моих скул на щеках. Глаз не было. На их месте зияли черные провалы глазниц.
Мы сидели за столом – мертвые – и в полном молчании ели. На тарелках лежали какие-то маленькие косточки. Посреди стола стояло большое блюдо с горой серовато-зеленых костей. Кости были похожи на человеческие.
А потом кто-то постучал в дверь. Настойчиво и громко. Это была Кэти. Моя лучшая подруга, которая осталась дома. Я видела, как она барабанит в дверь на крыльце кулаками. Такое бывает во сне, когда видишь сквозь стену.
Мне хотелось открыть ей дверь. Уйти из этой жуткой столовой и впустить Кэти. Мне хотелось поговорить с ней. Рассказать ей, что со мной приключилось. Что я умерла и что у меня больше нет лица.
Мне так хотелось увидеть Кэти!
Но я не могла подняться из-за стола. Как ни старалась, мне не удалось даже привстать.
В дверь барабанили все громче и громче. Можно было оглохнуть. Но я продолжала сидеть за столом вместе с папой, мамой и братом и есть эти жуткие кости.
Я вздрогнула и проснулась. Но страх, навеянный сном, не прошел. Мне казалось, что я по-прежнему слышу громкий стук. Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от воспоминаний об этом кошмаре.
Было уже утро, за окном голубело небо.
– О, нет!
Занавески! Они опять колыхались: то надувались, как паруса под ветром, то опадали.
Я рывком села в постели.
Я не верила своим глазам.
Окно было закрыто.
7
– Я проверю твое окно. Там, наверное, есть щель. Вот и сквозит, – сказал папа за завтраком, отправляя в рот очередной кусок яичницы с ветчиной.
– Но, папа… знаешь, как это жутко! – Я до сих пор еще не пришла в себя от испуга. – Занавески раздувались, как будто от сильного ветра. А окно было закрыто!
– Я проверю. Наверняка там не хватает какого-то шпингалета. – Папа не отрывался от своей яичницы.
– У тебя в голове не хватает шпингалета. – Джош повернулся ко мне с ехидной улыбочкой, ужасно собой довольный. Он убежден, что его идиотские шуточки – верх остроумия.
– Джош, прекрати изводить сестру, – строго сказала мама, садясь за стол.
Вид у нее был усталый. Длинные черные волосы, которые она обычно аккуратно зачесывала назад, сейчас свисали сосульками. Она тяжело вздохнула и принялась теребить пояс своего пушистого махрового халата.
– О-хо-хо! Ну и ночка! Я почти не спала. Только под утро заснула.
– Я тоже, – кивнула я. – Все думала, а вдруг тот мальчик опять заглянет ко мне в комнату.
