Сара Лотц - Белое безмолвие
Мне вновь слышались голоса сквозь шум воды. На этот раз они твердили: «Пальцы в твоем сердце, парень, пальцы в твоем сердце, парень, пальцы в твоем сердце, парень». Чушь какая-то. Я понемногу сходил с ума.
И вместе с этими голосами вновь вернулся холод. Теперь я представлял себе кристаллы льда, проникшие в меня глубоко-глубоко, до костного мозга, словно какая-то страшная болезнь, например рак. Я уже не верил, что смогу согреться, не помнил, каково это ощущение. В моем помутившемся сознании всплыл один факт, который я когда-то вычитал в учебнике для британского спецназа: выживание в экстремальных ситуациях всё время упирается в число «три». Три минуты без кислорода. Три дня без воды. Три недели без еды. Еда. Теперь, когда адреналина в крови не стало, я очень хотел есть и даже не мог припомнить, когда в последний раз был таким голодным. Я стал мечтать о жарком из шеи барашка, которое готовила моя мама. «Биг-Мак» с жареной картошкой и колой. Наггетсы из КФЧ[22]. Я почти ощущал вкус этой еды во рту. Затем вдруг почему-то захотелось горячего сэндвича с тунцом и сыром, хотя я не мог припомнить, чтобы когда-либо ел такой. Где-то в глубине моего сознания беспокойно билась какая-то мысль, и наконец я понял, о чем она: батончик «Сникерс»! Ну, конечно. Я принялся лихорадочно хлопать рукой по земле в поисках своей одежды. Она за что-то зацепилась, и пальцы мои наткнулись на кость. В каком-то футе от меня лежали пожелтевшие и беспорядочно рассыпанные останки трех человек, которым не пришлось проходить через это. Для них всё закончилось быстрее: они просто попали в ловушку Крысиной тропы, а потом их захлестнуло водой. Господи! Я даже не знал их имен. Я планировал снять их тела и выложить это в интернет, но при этом даже не удосужился узнать, как их звали. А они ведь спасли нас. Если бы я не задержался тут, чтобы заснять останки, вода смыла бы и нас тоже. Так что эти мертвецы спасли нам жизнь.
В голове мелькнула еще одна дурацкая и абсурдная мысль: «Скелет входит в паб, просит у бармена пинту пива и сразу половую тряпку». Я то ли рассмеялся, то ли всхлипнул, и Эд снова сжал меня сильнее. На этот раз я не сопротивлялся. Я слишком замерз. Расслабившись, я просто привалился к нему, уже не вздрагивая от раздражающего прикосновения его небритой щеки к моему плечу. Затащив скользкий ворох своего мокрого костюма себе на колени, я нащупал во внутреннем кармане «Сникерс» и развернул его. Он был холодным и раскисшим, но в этом первом взрыве сладости на языке было что-то очень успокаивающее и возвышенное. Я отломил кусочек для Эда, повернулся, нащупал его лицо и осторожно сунул ему шоколад в рот, как будто мы были любовниками, как будто – всего на секунду – мы с ним настроились на одну частоту. Он что-то проворчал с благодарностью. Я знал, что нужно бы экономить, но мы всё съели за один присест. Потом я даже облизал внутреннюю сторону обертки.
Эд отодвинулся от меня – внезапный холод на спине в том месте, где он только что прислонялся ко мне, ощущался как удар, – а потом к моей руке прижалась фляжка. Бренди обожгло желудок, на несколько секунд вернув иллюзию тепла. Я протянул ее обратно.
Я задремал. Проснулся. Снова задремал. Теперь хотелось пить, от дешевой выпивки появилась сухость во рту. Я опять задремал. Стало легче. Мой мочевой пузырь тревожно пульсировал, но я игнорировал это, боясь пошевелиться и вновь впустить в себя этот зубодробительный холод.
«Пальцы в твоем сердце, парень».
Через много секунд, минут или часов (я утратил чувство времени – его поглотила кромешная тьма и безысходность) Эд отпустил меня, а затем внезапно включил свой фонарь. От невыносимо яркой вспышки появилась резь в глазах, и они сразу начали слезиться. Я обернулся, чтобы посмотреть на него: кожа его была слишком белой, а глазницы напоминали черные провалы. Он крикнул мне, что пойдет проверить уровень воды, – и ушел. Когда свет исчез, холод внутри меня усилился. Я остался один в темноте, четко осознавая присутствие рядом мертвецов.
Сколько времени я ждал его возвращения? Не знаю. Только на то, чтобы доползти до края туннеля, у него должно было уйти несколько минут. Я досчитал до ста, всё время думая: «Он ушел за подмогой. Он ушел за помощью. Именно так. Но почему он тогда ничего не сказал? Потому что он ненормальный. Ты не можешь на него полагаться. Рассчитывай только на себя. Он бросил тебя и больше не вернется».
– Эд!
Появился свет, опять пронзив мне глаза. Однако недолго я испытывал облегчение от того, что он вернулся.
– И как там? Вода всё еще поднимается?
– Всё по-прежнему плохо.
– Блин. Она поднимется сюда, Эд?
Он, похоже, не услышал меня.
– Эд? Всё будет хорошо?
Он что-то пробурчал себе под нос, но я так и не разобрал, что именно. Затем он обвел грот лучом своего фонаря и принялся рыться в своей разбросанной одежде. Обернувшись, он посмотрел на меня и что-то сказал – я опять его не понял.
– Что?
– Где она?
– Где – что?
– Фляжка. – Он говорил злобно и отрывисто.
– Не знаю. Я вернул ее тебе.
– Ты лжешь.
Вот черт. Теперь он уже разозлился по-настоящему.
– Прекрати. Не нужно снова начинать… Только не сейчас, пожалуйста.
Вдруг он бросился на меня, и каска с фонарем врезалась мне в плечо. Я упал назад, на кости, и моя рука угодила на один из черепов.
– Эд, я серьезно! Не нужно снова срывать на мне свою злость!
Он помолчал, снял каску и с мерзкой ухмылкой выключил свет.
Воцарилась тяжелая, гнетущая тьма.
– Эд? Я…
От удара по голове перед глазами у меня заплясали звезды; в ушах ревела вода, громко стучал мой собственный пульс. Я свернулся клубком, чувствуя, как мертвые кости впиваются в спину. На меня обрушился град ударов, Эд орал что-то нечленораздельное. Он не собирался останавливаться, нужно было отбиваться. Я перевернулся на спину и резко выбросил вперед обе ноги, почувствовал, как они попали во что-то мягкое – в живот? Несколько секунд я не шевелился, собираясь с силами на тот случай, если Эд вновь накинется на меня. Но потом я скорее почувствовал, чем услышал, что он отодвигается в сторону. Пространство вокруг теперь казалось свободным.
Я осторожно сполз с груды костей, ощущая, как холодные камни царапают мою обнаженную кожу, и свернулся калачиком. Меня трясло. В груди застыл комок страха и отчаяния. Я не смел пошевелиться, прислушивался к любому шороху, который мог свидетельствовать о том, что он опять собирается напасть на меня. Всё тело болело. Но у меня уже не осталось энергии на подобную бдительность. В конце концов я уступил изнеможению и закрыл глаза.
Я заснул. Потом проснулся. И сразу понял: что-то изменилось. Рев воды стал тише. «Пальцы в твоем сердце, парень». Я расправил конечности.
– Эд?
Он снова оставил меня? Я не знал, что хуже: ждать, что он в любой момент накинется на меня, или же оставаться здесь, в темноте и одиночестве.
Я прополз вперед, туда, где по моим расчетам должен был находиться он, и протянул руку. Но тут же отдернул ее, наткнувшись на что-то холодное и неподатливое.
– Эд?
Мне потребовалось всё мужество, чтобы повторить попытку, и пальцы мои нащупали холодную плоть, покрытую волосами.
– Эд?
И тут я всё понял.
«Нет, Господи, нет, Господи, нет, Господи! – взмолился я. – Свет, зажги свет». Я принялся лихорадочно шарить по полу в поисках своей каски с фонарем. Пальцы не слушались. Наконец раздался щелчок и вспыхнул свет. Глаза мои заслезились, но я заставил себя взглянуть на него.
Он лежал на спине, уставившись в потолок. Губы у него были синие, кожа – пепельно-серая, мышцы лица обмякли. Взгляд был пустым. Умер. «Как мой папа, он сейчас такой, как папа», – мелькнула мысль.
К горлу подкатила волна тошноты, во рту оказалась желчь с привкусом бренди.
Сложив два кулака вместе, я снова и снова бил его в грудь, целясь в верхний конец шрама. Я откинул голову Эда назад, открыл ему рот – о боже, мышцы челюстей уже затвердели! – и с силой дунул туда; его холодные губы были как резиновые. Меня вырвало. Я сплюнул. Попробовал еще раз.
Судорожно оттирая свой рот, чтобы избавиться от омерзительного ощущения, возникшего после этого прикосновения, я сел на пятки. Из угла мне ухмылялись черепа.
Мочевой пузырь проснулся снова, на этот раз напомнив о себе болезненно и настойчиво. Не зная, хватит ли у меня сил добраться до края туннеля и помочиться в воду, я на коленках отполз в дальний конец грота и справил нужду там. Меня снова вырвало от этого запаха, и я забросал мерзкую лужу щебнем и грязью.
Затем я вернулся к Эду. Больше я ничего сделать не мог. Я накрыл ему лицо флисовым комбинезоном, а желтый защитный костюм стал саваном.
После этого я повернулся к нему спиной и опять уткнулся головой в колени.
«Выключи свет».
«Нет».
«Ты должен это сделать».
Я потянулся к своей каске и невероятным усилием воли заставил себя щелкнуть выключателем лампы. Меня поглотил мрак. Досчитав до пятисот, я позволил себе насладиться десятью секундами света, а потом опять выключил фонарь. Я делал это снова и снова, однако переходить от света к темноте легче не становилось.
