Анджей Ваевский - Сноходец
Смутно-радостное осознание того, что я не такой, как ты. Не скажу, что я лучше. Просто я другой. Возможно, я страшнее, чем ты. И опаснее. Бойся. Потому что если ты вдруг посмеешь вторгнуться в жизнь дорогих мне людей еще раз, то я уничтожу тебя. И на этот раз — физически.
Такое вот подведение итогов холодной войны.
Прощай, Ира.
Крылатый замахивается огненным мечом, сминая реальность, вытесняя из неё ту, что создала его.
— Нет, мальчик, так не пойдет. Ты можешь уничтожить тело. Но останусь я.
Тонкая мелодия флейты останавливает время, не позволяя двигаться тому, кто в этом времени, в этом сознании застрял.
— У меня тоже — серые. И она — не ты. Она — я. Так что… в клетку, птенчик!
Коротенький плащ взметнулся в вихре непрерывных нот. Обретая всё более явственные очертания, сноходец загоняет Крылатого за прутья небольшой тюрьмы. Сковывает, связывает звуками.
Спасая психику, тело сдалось. Оно рассыпалось под пальцами, выражаясь инсультом. Сирена скорой разорвала воздух. В полночь врачи констатировали остановку сердца. Яринку увозили на каталке из реанимации, когда санитарка заметила, как дернулась рука и слегка зашевелилась простынь над лицом. Дыхание. Возвращение в реанимацию последовало немедленно. Её спасали.
Глупые. Какие же вы глупые. Её уже не спасти. Она никогда не принадлежала к этому миру. Она ушла туда, где ей место. Изиды обязаны уйти. Вот только я не сдамся. Но как же это тяжело, имитировать жизнь в этом теле. Верните меня к ней домой. Там ангел. Там Защитник. Там я смогу выжить.
Три месяца реабилитации после приступа. Ударило так, что мало не показалось. Осложнения отразились на двигательном и речевом аппаратах организма. Месяц Яринка была прикована к постели и не могла говорить. К началу лета недуг начал постепенно отступать. Первой вернулась речь, затем медленно начали возвращаться двигательные функции. Период, когда Яринка ненавидела себя за собственную беспомощность. Больше всего в жизни она боялась стать калекой. В такие моменты сложно не впасть в отчаяние, не сдаться. Встать — и сделать первый шаг. К августу Яринка уже полностью самостоятельно передвигалась по квартире. Медленно, держась обеими руками за стену, но сама.
Первые значительные победы над болезнью совпали с переездом. Фирма набирала обороты, долги закрылись. Сергей и Яринка смогли себе позволить переехать в двухкомнатную квартиру в хорошем районе. У Маргариты теперь была собственная комната, и Яринка вздохнула с облегчением, что девочке не приходится постоянно смотреть на калеку-мать. Тем не менее, она боролась. Держась за стену, шла на кухню, мыла посуду, готовила еду. Потом отлеживалась в постели несколько часов, не в состоянии пошевелиться. Выла от боли, но все равно на следующий день заставляла себя подняться.
— Может, не стоит так напрягаться?
— Прости, ангел. Но я — не она. Я долго жил в ней. Но она ушла. Ты ведь действительно всё видишь. Не стоит обманывать себя.
— Кто ты? Да, вижу. Но кто ты?!
— Сноходец.
Обратная сторона луны
Наверное, я так и не смогу ему сказать всей правды. Наверное, мне проще примерить её шкуру и продолжать быть здесь. Это неправильно. Это даже не смешно. Я ведь знаю ответ. Глупо. Невероятно глупо. Они считают, что живут. Они не знают, что это всего лишь сон. Мой сон. Она была лишь одной из многочисленных дверей, через которые я мог соприкасаться с этими материями. И не уберег. Единственную, её не уберег. Но… если я уйду, если вернусь к себе, то это отражение разрушится. Оно ведь держится на ней, на вере в неё всех тех людей, которые и создают эту реальность. Она ведь потрясающая, приманила ангела. И что мне с этим делать? Не мог же я действительно впустить себя в её иллюзию, придумку? Кто сказал, что наши сновидения не обладают собственным сознанием? Иногда они оказываются сильнее реальности. Но подобной ошибки я допустить не мог. И теперь эта огнекрылая фантазия болтается в неразрушимой клетке над моим столом. Не рыпайся, я настоящий. Поэтому смогу держать тебя в узде. Ты хоть знаешь, огненный придурок, кого убил? Еще немного, и она сделала бы этот сон реальностью, она бы породила этот мир, сотворив его из своего сознания. Хоть понимаешь, что уничтожил Творца? Они всегда такие слабые и убогие, они постоянно находятся в кошмаре наваждений. И я обязан их спасать. Для этого и существует моя флейта. Бедная девочка, она наивно полагала, что я являюсь её другим воплощением. Не понимала, а я сказать не мог, что послан в её ужас для охраны. Она даже не улавливала сути своего существования. Я допустил ошибку. Защищал от внешнего, а девочка погубила себя изнутри, позволив вдохнуть настоящую силу и жизнь в фантазию. Как же ей было одиноко, раз она придумала такого, как Крылатый? Проглядел. И не только я. А что теперь? Ловить осколки её существования в других видениях, снах. Только это и остаётся. Но сегодня она умрет окончательно. Почему? Потому что Защитник на исходе. Не смог с ней говорить. Не сумел, не успел объяснить, что охотятся именно на неё, а не на меня. Я же бессмертный. Настоящий бессмертный. Но новоявленные демиурги стремятся уничтожить все мои двери, не позволяя вмешиваться в то, в чем есть мое предназначение. Но пусть. Это все вторично. Сейчас главное другое. Оставить её в этом сне. Пусть видимость, иллюзию. Но разве я не мастер снов? Что стоит мне воплотить свою задумку, заставить всех поверить, что она ещё жива? Этот нерожденный мир держится на ней. Возможно, мне удастся вырастить его, хотя это и не моя стезя. Но пока… эх, ангел, как с тобой сложно. Но я попробую.
Навигатор
Как ты вчера сказал? У капитана за все болит голова? У навигатора она болит за капитана. А еще ты сказал, что ошибки капитана дорого обходятся. А навигатор не имеет права на ошибку. Кажется, ты даже привык к моему внешнему виду. От тебя могу не прятаться. И ты смирился. Так и положено ангелу. А еще ты веришь, что когда-нибудь она вернется. Творцы ведь возрождаются и возвращаются всегда. Но этого я уже не увижу.
Ты тревожный в последнее время. Я знаю причину. Еще бы я не знал, если ты мне все дотошно рассказываешь в мельчайших подробностях. Я выслушиваю, даю мелкие советы по ходу дела. Но это пока ты рядом. А когда ты уезжаешь на работу, начинается совсем другое — горение в телефонном режиме. Я отработанным до автоматизма жестом наливаю себе водку с колой, беру инструмент и раскладываю новую партию. И веду тебя пошагово к цели. Ты хороший капитан, ты грамотно ведешь свой корабль по проложенному курсу. А чтобы курс был верным — моя забота, работа навигатора.
