Сергей Арно - Право на жизнь
Сергей ухмыльнулся и пригладил усы.
– Пожалуй, – пробормотал он.
Ведь действительно, против его смертельных ударов мог устоять только зомби, тот, кто был уже изначально мертв. Хотя и не верил Сергей в мистику, но в данном случае никаких других объяснений найти не мог.
– Зомби, – задумчиво повторила Жанна. – И это не мистика. Нам известно, что подземный народ чудь до сих пор хранит этот секрет. О зомбировании в наше время известно многое, но здесь совсем другой подход. Еще хорошо, что этот секрет они держат в тайне. Представь, если бы он стал известен Китайцу или какому-нибудь другому бандиту… Впрочем, все это только предположения. Так вот, этот Бойко-зомби убил двух милиционеров и похитил из камеры Илью. Зачем? Мне неизвестно, но, может быть, ты мне скажешь?
– Его хотели принести в жертву на кладбище чудики.
– Какой ужас!.. И Илья мне не сказал?!
– Не думаю, что ему приятно на эту тему говорить.
– Да, конечно…
Запикал телефон у нее в сумочке. Жанна поднесла его к уху, послушала, потом проговорила несколько коротких фраз.
– Мне нужно идти, – она положила телефон в сумочку. – Илье со стороны закона не угрожает никакая опасность. – Жанна тяжело вздохнула. – А я займусь поисками Ильи прямо сейчас.
Она встала и, прихрамывая, направилась к двери, Сергей пошел провожать.
– Да, вот еще, что я хотела сказать, – остановилась она возле двери. – Прошу вас два дня пробыть дома… Сейчас в городе неспокойно. Зато потом все наладится.
– Адью, детка! – бросила выглянувшая из кухни Карина.
Следующие два дня прошли в бесполезном и томительном ожидании. Жанна звонила по несколько раз в день, но вот от Ильи не поступало никаких известий. Жив ли он до сих пор?.. Один раз Жанна заехала к Сергею. Она сильно изменилась, осунулась и даже прихрамывала сильнее обычного. Проверили многих водителей подобных автомобилей. В городе их оказалось столько, что проверить каждого было практически невозможно.
– И что Илюха в ней нашел?! – возмущалась Карина, когда она ушла. – Ведь кроме ботинка – ничего!
Два дня, как просила Жанна, Сергей из дома не выезжал, да, собственно, и некуда было ехать. На третий день позвонил директор театра уродов Эдуард Робертович и сообщил, что пока не обнаружил никаких следов Петрушки, а сестры Твист, которые должны были приехать, задержались. Но сегодня в восемь часов вечера они будут в городе и собираются для создания портрета Петрушки в котельной у кукольника. Сергей пообещал быть.
Повесив трубку, он, задумчивый, вошел в кухню, где Карина готовила завтрак.
– Ты знаешь, ведь мне нужно предупредить Марка Анатольевича, друга отца, – я обещал держать его в курсе дела… Как я о нем забыл!.. Ведь ему тоже, наверное, грозит опасность.
Карина напросилась ехать с ним. День выдался пасмурный и серый.
– Ты знаешь, у меня плохое предчувствие. Мне кажется, что Илье совсем плохо, – сказала она.
– О! Здравствуй! Здравствуй, дружочек! – воскликнул радостный Марк Анатольевич, встретив Сергея с Кариной на выложенной плиткой дорожке, ведущей к дому. Он что-то копал в огороде, поэтому не смог протянуть Сергею перепачканную землей руку.
На нем был рабочий комбинезон. И снова, как и в первый раз, что-то почудилось в его лице знакомое Сергею. Но вот что?..
– Проходите в дом, дорогие мои, – пригласил Марк Анатольевич.
Он усадил гостей за стол, а сам сел напротив них на табуретку.
– Хорошо, что мы застали вас, – сказал Сергей. – А ребенок ваш дома?
– Какой ребенок? – Марк Анатольевич осмотрелся по сторонам. – У меня нет никакого ребенка…
– Ну как же? В прошлый раз… – Сергей немного растерялся. – Мальчик с ведрами…
– Ах да! Мальчик с ведром, как же – как же! Конечно, помню. Но нет никого дома, нет, – искорки испуга запрыгали у него в глазах. – Один я дома, абсолютно один.
Марк Анатольевич как-то нелепо и невпопад разводил своими длинными руками. Да и весь его внешний вид был нелепым: и большой с горбинкой нос, и тонкие губы… – незащищенность от этой жестокой жизни была написана на его внешности. И, глядя на него, становилось его жалко.
– Я не хочу, чтобы наш разговор слышали дети.
– Так ты, дружочек, что-то узнал о своем отце? – встрепенулся Марк Анатольевич.
– Да, пока что не все, но мне кое-что уже становится ясным.
И Сергей рассказал о сошедшей с ума любовнице своего отца, о гибели свидетелей, дававших против нее показания…
– …Над р-розовым мор-рем… Вставала лу-на… Во льду зеленела бутылка… И пар-ры кружи-ились… Под жалобный рокот… гита-ры… – вдруг в середине рассказа откуда-то снизу, словно из-под пола, донеслась песня Вертинского с его нежным раскатистым эр-р… И было ощущение, что кто-то включил заезженную пластинку на старом проигрывателе…
Марку Анатольевичу почему-то не нравилось это пение. Он, продолжая слушать и кивать головой, встал и, как-то натужно улыбаясь, захлопнул дверь в комнату, так что в ней звякнуло стекло и песню стало почти не слышно; но дверь через несколько секунд медленно, со скрипом отворилась снова.
– …Нет, вы ошибаетесь, др-руг дор-рогой… жили на планете др-ругой…
И снова Марк Анатольевич нетерпеливо поднялся и нервно закрыл дверь, и снова звякнуло стекло… но через несколько секунд она со скрипом вновь отворилась… И он снова вставал и захлопывал со злостью, остервенением, и уже даже казалось, что не песню он хочет заткнуть, а говорившего Сергея.
Между тем Сергей рассказывал о театре уродов и опасности, которая угрожает всем попавшим в круг, очерченный Петрушкой. Но сегодня вечером в их руках будет портрет злодея, и тогда откроются новые возможности для поиска. Но пока что, где его искать, неизвестно.
– …Сегодня пол-лная луна, как пленная цар-ревна… – продолжал незатыкаемый Вертинский.
Марк Анатольевич встал и в последний раз громко хлопнул дверью.
– Тебе не кажется, что все это похоже на сказку? – вдруг сказал Марк Анатольевич, остановившись у двери и уперев длинные руки в бока.
– Я тоже хотел бы так думать. Но те два покойника вид имели совсем не сказочный. Да и меня, честно говоря, два раза хотели убить, что характерно…
– Илью тоже наверняка этот псих украл, – от себя добавила Карина.
– Ну псих или не псих, это еще вопрос… – как-то двусмысленно сказал Марк Анатольевич, сверкнув на Карину глазами. – Подождите минуточку, сейчас я вернусь, – чаю попьем, – и я вам выскажу на этот счет свои соображения.
Марк Анатольевич удалился в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, но она, мерзко скрипя, открылась вновь… И вновь слышался голос Вертинского, поющего о любви.
– Сергуня! – шепотом, наклонившись к столу, зашептала Карина. – Пойдем отсюда, а?! Слышишь, я его боюсь. Сергуня, у меня прямо мурашки по телу…
