Кэрри Гринберг - Лунные капли во флаконе
Девушка отрицательно покачала головой.
- Вовсе нет, я хорошо себя чувствую. Прогулки на воздухе очень освежают меня, - ее интонации казались заученными, и эти слова она проговорила безучастно, как заводная кукла.
- В самом деле? - он чуть подался вперед. - Что ж, рад это слышать. Вы часто гуляете?
- Не помню, - нахмурилась она. - Должно быть, часто. Это полезно.
- Весьма похвально. Но расскажите, как же вы умудрились пораниться? Наверное, потеряли сознание и упали?
- Нет-нет, это было зеркало в холле. Оно разбилось. - Для убедительности она покивала головой.
- Само собой? - доктор слегка приподнял брови.
- Нет, это я. Я ударила ее, потому что хотела, чтобы она ушла. И зеркало разбилось. Мне очень жаль.
- Кого вы ударили? Вас кто-то преследовал? - мистер Хопкинсон слегка склонил голову к плечу.
- Элинор Вудворт, - ответила Амелия. - Но теперь она больше не вернется, я точно знаю это. Я прогнала ее. - Ее взгляд теперь блуждал где-то за спиной собеседника, ни на чем не задерживаясь.
- Расскажите мне о ней, если вам не сложно. Она живет в этом доме?
- Да, она живет здесь. То есть жила, - Амелия запнулась, - давно, очень давно. А потом она умерла. В той комнате на первом этаже был ужасный пожар, и она сгорела в камине.
- Что вы говорите! В какой же комнате это случилось?
- Она всегда стояла пустой, - объяснила девушка, - ее отремонтировали только недавно. Там будет музыкальная комната, поставят пианино и арфу. А раньше это был кабинет. Ее толкнул в камин муж, и она сгорела.
- Вы говорите об Элинор Вудворт? - уточнил доктор.
- Да, она сгорела.
- Ужасная трагедия, - вкрадчиво заметил доктор. - Но вы говорите, эта женщина жила здесь давно?
- Да, очень давно, - подтвердила Амелия. Она снова взглянула на доктора прояснившимся взглядом. - Она любила балы, и ездить верхом. И она была очень красивая.
- Но, если я вас правильно понял, вы говорите, что видели ее в этом самом доме?
- Нет, нет. Я слышала рассказ о том, как это случилось. Такая ужасная смерть! - воскликнула она странным высоким голосом. Лицо Амелии оставалось бесстрастным, но пальцы нервно комкали одеяло, как будто пытаясь разорвать его на клочки.
- В самом деле, - любезно кивнул доктор. - Кто же рассказал вам об этом? Кто-нибудь из слуг?
- Да, - она устремила взгляд на пол, припоминая что-то. - На ней было такое тонкое газовое платье, а камин так жарко горел, что она тут же вспыхнула и загорелась. - По лицу Амелии пробежала судорога. - Она так мучилась...
- Откуда же вы так подробно знаете об этом?
- Она сама говорила! И у нее такие ужасные ожоги! Все лицо обгоревшее, - девушка содрогнулась. - Она потеряла ребенка и не хотела умирать.
- Разумеется, не хотела, - согласился доктор, - значит, она сама вам об этом сказала? Но как же, если она давно умерла?
Амелия непонимающе посмотрела на него.
- Она пришла и стала разговаривать со мной. Я увидела ее там, - она кивком указала в угол, где стоял туалетный столик.
- В зеркале? - уточнил мистер Хопкинсон. - Понимаю. Она говорила с вами, находясь по ту сторону.
- Нет, она была здесь! - запротестовала Амелия. - Она входила сюда, смеялась надо мной, она могла ходить по всему дому, и по саду тоже. Она ненавидит меня!
- Вы видели ее в саду?
Девушка закусила губу и кивнула.
- В ту ночь, когда она убила Сэмьюэла... Мистера Адамса, - ее голос задрожал. - Она не хотела, чтобы он узнал о ней.
- Простите, но кто такой этот мистер Адамс?
- Он был нашим соседом и хорошим другом. Была гроза, его лошадь понесла, он упал и разбился!
- И какое отношение к этому имеет Элинор Вудворт?
- Это она убила его! - тонко выкрикнула Амелия, встрепенувшись и хлопнув ладошкой по одеялу. - Я видела ее там, в саду! Ее белое платье за деревьями!
- То есть вы видели, как она его убила?
- Нет, нет, нет! Я убежала, - девушка закрыла лицо ладонями и отчаянно замотала головой. - Все было не так, все неправильно, - она отняла руки от лица, наконец, овладев собой, и снова взглянула на доктора. - Она сказала, что хочет мне помочь, а сама ушла.
- Элинор Вудворт ушла?
Амелия ничего не ответила, только кивнула.
- Что ж, - доктор потер руки и встал. - Искренне надеюсь, что она больше не будет тревожить вас. Но боюсь, что я вас слишком утомил, мисс Черрингтон.
- Нет, что вы! Мне было приятно с вами поговорить, - на лицо девушки снова вернулось заученное любезное выражение.
- Взаимно, - улыбнулся доктор. - Я вижу, что вы принимаете капли, - он взял почти пустой пузырек в руки и взглянул на этикетку. - Я выпишу вам еще, ведь вам нужно успокоить нервы, а для этого нужно как можно больше отдыхать и спать.
Амелия кивнула в ответ, напряженно наблюдая, как доктор вернул склянку на место.
- Свежий воздух тоже был бы крайне полезен для вас, однако пока вы слабы и не можете выходить, вам необходимо оставаться в постели по крайней мере еще на день. Я скажу вашему отцу, что вас не следует слишком беспокоить, и что вам необходим отдых. - Он помолчал, раздумывая. - Я бы порекомендовал вам больше свежего воздуха и смену климата. В вашем состоянии обычно рекомендуют ехать на воды, и такие поездки обычно действуют крайне живительно на юных леди. Что ж, - доктор встал и поклонился, - от всей души желаю вам скорейшего выздоровления, мисс Черрингтон.
- Была весьма рада знакомству, мистер Хоупс.
Не став ее поправлять, мистер Хопкинсон еще раз поклонился и направился к выходу. Он кивнул горничной, которая ожидала за дверью, и та поспешила к постели своей хозяйки.
***
Дверь за доктором тихо закрылась, а Амелия откинулась на подушки и прикрыла глаза. Она так устала! Благоговейная тишина окутывала ее, качая на своих волнах, и девушке хотелось уплыть далеко в море или улететь на небо и невесомо парить там с облаками. Вот бы никогда не просыпаться и продлить это ощущение эфирности навечно! Амелии грезилось, как она расстается со своей телесной оболочкой и устремляется к свету, летит легко-легко, легче перышка, и танцует в солнечных лучах.
Но когда она открывала глаза, то видела всю ту же комнату - ее неровные, плывущие очертания, сбившееся одеяло, ряд стаканов и пузырьков с лекарствами на прикроватной тумбочке и слабые лучи солнца, пробивающиеся сквозь плотно задвинутые занавески. Как сквозь плотный слой ваты она слышала голоса, доносящиеся из коридора, но не придавала им значения: эти звуки не принадлежали ее миру, в который она погружалась в своих снах, а значит, едва ли ее интересовали.
