Алексей Атеев - Город теней
– Ха! – довольно произнесла Зуля. Она достала новую метлу, быстро смела остатки сражения и горделиво встала на крыльце, опершись на метлу. Мол, знай наших!
Когда боевой запал несколько поутих, Зуля стала размышлять: откуда же взялась в ее дворницкой каморке подобная нечисть и нужно ли докладывать начальству о ее появлении? Логическое мышление у нее было развито довольно неплохо. Она знала, что на месте дома номер 13 некогда располагалось кладбище, причем какое-то особенное, а также видела огороженную тесом площадку, на которой производились непонятные работы. Все это мгновенно сложилось в определенную картину, в общем-то, соответствующую действительности. Зуля – женщина простая, вполне допускала существование сверхъестественных сил. Однако и здравомыслие было ей присуще, и она понимала: расскажи сейчас в жэке о своем столкновении с нечистью, ее в лучшем случае поднимут на смех, тем более что предъявить-то в качестве доказательств нечего. Останки существа под июльским солнцем испарялись прямо на глазах, точно были сделаны изо льда. Справедливо полагая, что подобная тварь вряд ли существует в единственном числе, Зуля решила: пусть лучше кто-нибудь другой, столкнувшись с ее подобием, предаст это событие гласности.
И такой человек нашелся довольно быстро. Им оказался пожилой собаковод, бывший пожарник Дадакин.
Сей гражданин выводил своего добермана Бранда (от слова «брандспойт») всегда очень рано вовсе не потому, что Бранд отличался агрессивным нравом. Напротив, собака была весьма добродушна, вот только излишне резва и чрезвычайно любопытна. Поэтому Дадакин, во избежание испуганных воплей и злобных замечаний, старался гулять пораньше, когда во дворе пустынно. Он вышел из дома налегке, то есть в старой, застиранной гимнастерке, таких же штанах и, как ни странно, тоже в «скороходовских» калошах.
У читателя может сложиться впечатление, что, мол, калоши – излюбленный вид обуви в городе Светлом. Отнюдь! Во всем громадном доме номер 13 по проспекту Химиков их носили только двое: вышеописанная дворничиха и отставной пожарник. Так уж получилось, что именно калоши стали опознавательным знаком первых борцов с подземной нечистью.
Бранд резво носился по двору, поднимал заднюю лапу на чахлые насаждения, потом погнался за кошкой, загнал ее на дерево и довольный вернулся к ногам хозяина. Он активно радовался жизни, вовсе не подозревая, с чем ему придется столкнуться через несколько минут.
Пожарник стоял посреди двора, одним глазом следя за передвижениями своего пса, а другим оглядывая окрестности. Что-то было не так. Он быстро понял – что именно. Ворота площадки, на которой производились некие непонятные работы, обычно наглухо затворенные, на сей раз оказались распахнутыми настежь. Дадакину стало любопытно. Он подтянул солдатский ремень, над которым нависало изрядное пузо, и медленно направился к воротам. Собака, уловившая направление движения хозяина, понеслась вперед. Вскоре раздался ее заливистый лай. Дадакин пошел быстрее.
Бранда он увидел сразу. Тот стоял возле ямы и, наклонив голову, лаял в ее глубину.
– Бранд, ко мне! – рявкнул Дадакин, но пес, не отличавшийся особым послушанием, продолжал носиться вокруг ямы и драть горло.
– Вот ведь скотина какая! – негромко произнес пожарник, но, поскольку на площадке было абсолютно пусто, а сама она была как бы «вне двора», он решил больше не обращать внимания на лай.
Вначале Дадакин осмотрелся. На площадке царил обычный строительный хаос. Материалы и оборудование валялись как придется, вот только людей не наблюдалось. Это выглядело довольно странно. Ведь техника, присутствовавшая здесь, была дефицитной, и желающих ее заполучить имелось предостаточно. Вон, к примеру, компрессор... Даже отбойные молотки не убраны.
Кроме того, опытный глаз тут же заметил три больших черных пятна на асфальте. Такие пятна обычно бывают, когда жгут старые автомобильные покрышки, но ни обугленных кусков резины, ни обгоревшего корда не было видно. Вообще отсутствовал пепел.
Дадакин, движимый профессиональным любопытством, не поленился нагнуться и провести пальцем по пятну. Потом он. понюхал палец. Жженой резиной не пахло. Запах, конечно, имелся, но непонятный. Словно жгли тут какую-то ароматическую смолу. Отставной пожарник еще раз обнюхал палец, недоуменно сплюнул и посмотрел в сторону собаки. Та продолжала околачиваться возле ямы, что-то сосредоточенно вынюхивая, и Дадакин направился к ней. Он остановился у края ямы и заглянул вниз. Ничего, конечно, не увидел, лишь понял: яма весьма глубока и никаких трубопроводов, похоже, тут нет. Тогда для чего ее выкопали?
– Ну, Бранд, чего учуял? – спросил он собаку, но та лишь чуть слышно поскуливала. Подобная реакция свидетельствовала: собаке не по себе. Все это казалось весьма подозрительным.
Дадакин смачно плюнул в яму и решил уйти прочь с площадки. Но на глаза ему попалась строительная будка. Ее дверь была чуть приоткрыта. Непонятно почему, Дадакин вдруг решил заглянуть в нее. Он поднялся по ступенькам. Бранд стоял перед входом, жалобно скулил и идти следом за хозяином не решался. Пожарник отворил дверь и крикнул в темную глубину:
– Эй, есть кто живой?!
Ответа не последовало. Он переступил порог и огляделся, насколько позволял полумрак. Ничего интересного. Длинный стол, по обеим сторонам лавки... Погоди... На лавках кто-то лежит. И запашок какой-то... Не то алкоголем пахнет, не то ацетоном. Так и есть. С вечера работяги нажрались, а теперь дрыхнут без задних ног. Поэтому и ворота настежь, и инструменты не прибраны.
Дадакин приблизился к лавке. В полутьме ему показалось: лежащий прикрыт какой-то черной дерюгой или одеялом. Он дотронулся до фигуры, но тут же отдернул руку, словно коснулся глыбы льда.
– Ого! – произнес вслух пожарник. – Никак околел. Ну и дела. Ментов нужно вызывать.
Неожиданно лежащий на лавке шевельнулся. Дадакин в испуге отскочил, зацепился за что-то и грохнулся на пол.
– Ах ты, твою!.. – с испугу заорал он, и собака, испугавшись за хозяина и преодолев страх, пулей влетела в будку. С истошным лаем она бросилась на того, который лежал на лавке, и вцепилась в него.
Пожарник поспешно поднялся и завопил:
– Бранд, фу!!!
Однако собака не желала отпускать свою жертву. Впрочем, тот освободился самостоятельно. Он вскочил и сорвал с себя животное, грохнув его о стену так, что вагончик затрясся. Бранд истошно завизжал и кое-как поднялся. Но на этот раз он не бросился на неизвестного, а только ощерил клыки и злобно зарычал. Кроме злости, в рыке собаки слышался явный страх.
«Что-то тут не то», – лихорадочно размышлял Дадакин, пятясь к выходу. Глаза его привыкли к полумраку, и он уже мог различить черты лица неизвестного. Различить-то он различил, но разум отказывался верить. Перед ним стоял мертвец. Да-да, именно мертвец! Причем погибший на пожаре. Дадакин за свою жизнь немало таких перевидал. То, что осталось от лица, было черно, другими словами, обуглено. Точно таким же обугленным оказалось и тело. Мертвецов Дабакин не боялся. Но этот был жив!!! Иначе как бы он вскочил с лавки. В голове у пожарника пронеслось: «А может, он только ранен?» Но это совершенно нелепо. У него, похоже, стопроцентные ожоги. С такими не живут. А этот...
