Джонатан Страуд - Призрачный двойник
Все время, что мы провели на этом этаже, меня не оставляло ощущение тревоги. Сейчас оно резко усилилось, грозя перерасти в ужас. Я обнаружила, что стою, неподвижно уставившись в темное пространство в дальнем конце зала. Там, за последними стоками с одеждой и кассой виднелся высокий прямоугольный проход, ведущий к лифтам и лестницам. Рассмотреть, что находится в этом проходе, было невозможно, там не было окон, и туда не долетал рассеянный уличный свет. Передо мной была пустота — непроницаемо темная и, казалось, бездонная.
— Люси…
У меня по щеке побежали капельки пота. Я не могла отвести свой взгляд в сторону от этой зияющей пустоты.
При этом я продолжала слышать шорох, с которым Холли проводила своим пальцем по висящим на стойке рубашкам. Затем на улице коротко пролаяла собака. Потерялась, наверное. И это был последний долетевший до меня звук. После этого меня со всех сторон окутала ледяная непроницаемая тишина — окутала внезапно, злобно, словно вырвалась из мрачной глубины той прямоугольной арки в конце зала. Тишина ударила меня, словно кулаком. У меня сдавило виски. Я гримасничала, кривила рот, но не могла издать ни звука. Мои конечности окоченели и застыли, словно были сделаны теперь из мрамора. Я была прикована к месту и неподвижна, как один из стоявших в зале манекенов.
Мои глаза, не мигая, смотрели в глубину черной арки.
Затем я заметила в этой тьме какое-то движение.
Оно началось от правой стороны арки, именно там вдруг появилась крадущаяся на четвереньках человеческая фигура. Она была чернее, чем окружающая ее тьма, и, опираясь на свои колени и локти, медленными, судорожными рывками толкала себя вперед. Эти рывки напоминали движения охотящегося паука, но в целом эта жуткая фигура казалась воплощением болезненной слабости и боли. За собой фигура волокла свои тонкие ноги, и двигалась так низко опустив голову, что невозможно было рассмотреть лицо.
Фигура пересекла проход, добралась до левой стороны арки, и исчезла в направлении лифтов. Следом за фигурой через арку справа налево стремительно пронеслась темная, напоминавшая толстый канат, полоса — поблескивавшая, дрожащая по краям. Сначала я не поняла, что это, но затем присмотрелась, и увидела, что это пауки. Тысячи, может быть, сотни тысяч пауков — они летели молча, целенаправленно, двигались так, словно были единым живым существом. Пауки улетели вслед за ползущей на четвереньках фигурой, и как только они исчезли из вида, оцепенение отпустило меня, и я поняла, что снова могу двигаться.
Исчезла и опутывавшая меня своим коконом тишина. Я снова слышала, как шелестят рубашки под пальцами Холли. Затем на улице снова залаяла та несчастная потерявшаяся собака.
У меня сводило от боли челюсти, губы были мокрыми. Я провела по ним — кровь. Впав от ужаса в ступор, я прокусила себе язык.
21
Я тряхнула головой, чтобы окончательно привести в порядок свои заледеневшие мозги, и прошипела.
— Холли!
Нужно отдать ей должное, она мигом оказалась рядом со мной, неслышно пробежав в своих кроссовках по полированному полу.
— Что? — после мертвой тишины ее голос показался мне оглушительным.
— Ты видела это?
— О чем ты, Люси? Я ничего не видела.
— И ничего особенного не почувствовала? Оно было там, в арке, пересекло ее справа налево.
— Нет, я ничего не почувствовала… С тобой все в порядке, Люси? Ты дрожишь.
— Не дрожу. Я в полном порядке. И не нужно меня трогать своими руками.
— Вон там стул. Почему бы тебе не присесть?
— Я не хочу сидеть. Ты кто, вообще-то? Моя нянька?
— Ладно, пойдем искать остальных. Все равно пора идти на контрольную встречу.
Киппс и Локвуд уже ждали всех на лестничной площадке второго этажа. Мы спустились к ним по ступенькам.
— Бедная Люси что-то видела, — выпалила Холли, когда мы еще только приближались. — Она очень испугана.
— Я совсем не испугана, — на смену потустороннему холоду пришел гнев, горячо пульсировавший сейчас у меня в венах. Мне стоило большого труда говорить спокойно, не срываясь на крик. Я не могла точно сказать, хотела ли Холли подпустить мне шпильку или нет, но мне, если честно, это было безразлично. — Со мной все в порядке, спасибо. Просто там было что-то очень сильное, вот и все.
— Расскажи нам, Люси, — сказал Локвуд.
Я рассказала им, как смогла.
— Оно смотрело на тебя? — спросил Локвуд. — Каким-то образом нападало на тебя?
— Оно не останавливалось и не смотрело на меня. Просто проползло мимо. Но я никогда не переживала такого сильного призрачного захвата… И такого холода тоже не испытывала. До сих пор никак не согреюсь… — я передернула плечами и присела на ступеньку. — А пауки… Локвуд, ты когда-нибудь видел такое?
— Лично я нет. Но, как мне кажется, где-то такое встречалось. Ты не помнишь, Киппс?
— В «Красном доме», это самый известный случай, — ответил Киппс. — И еще в пещерах Чизлхерст, в восемьдесят восьмом. Может, еще пара случаев похожих было. Но не больше, явление крайне редкое.
— А что делала та тварь? Почему она ползла на четвереньках?… Господи…
— Я считаю, что Люси лучше покинуть здание, — резко заявила Холли Манро. — Она не в том состоянии, чтобы продолжать работу.
— А кто ее будет продолжать? Ты? — закричала я. — Да ты вообще ничего не чувствуешь! Ты стояла рядом со мной, и не ощутила ни холода, ни ползучего страха! Ты и в призрачный захват даже не попала!
— Ты говоришь так, будто ставишь мне все это в вину, — заметила Холли.
— Ох, дайте мне передышку, — попросила я.
— А это что было? — спросил Локвуд, но на раздавшийся звук мы дружно обернулись все вместе. Одна из стоек с одеждой на дальнем конце зала снова пошатнулась, затем с грохотом повалилась на пол, а из-за стойки показалась Кэт Годвин — с рапирой в руке и растрепавшимися светлыми волосами. Обычную холодную надменность Кэт как рукой сняло.
Она остановилась рядом с нами — бледная, тяжело дыша.
— Вы Бобби не видели? — спросила она.
Мы удивленно уставились на нее.
— Как ты могла потерять его? — спросил Киппс. — И когда? Я же видел вас обоих каких-то пять минут назад.
— Пять минут? Мне показалось, несколько часов. Я искала его… Я не смогла его найти.
— А который час? — спросила Холли. — Я совершенно потеряла чувство времени. Сколько мы здесь находимся?
Я взглянула на свои часы и вновь похолодела от страха.
— Мои остановились.
— А мои идут назад, — сказал Киппс и выругался.
