Александр Варго - Диггер по прозвищу Жгут
Гюрза замедлил шаг. В мозгу кровоточащей занозой застряли слова «телка…», «бабы…».
— Она не телка, Миша, — чуть слышно произнес он.
Мика принужденно хохотнул.
— А кто? Чувак, что ли?
— Она девушка. Телка — корова женского рода. Почему вас, мудаков, нужно учить, как разговаривать? Что Жуля, что ты… Извинись.
Мика с изумлением уставился на Гюрзу.
— Рехнулся? Я должен извиниться? Перед тобой, что ли, Ромео?!
Лицо Гюрзы стало похожим на камень.
— Да.
Мика снова рассмеялся.
— Пошел ты на х…, Гюрза. Вместе со своей коровой женского рода.
Он увидел лицо Гюрзы и вынул руки из карманов. Нахмурился. Судя по всему, шутки закончились, но он тоже был разозлен. Уж больно много на себя берет Гюрза в последнее время.
— Давай, Гюрза. Это тоже иногда полезно — выпустить пар. Только учти, я — не Кабан и твои приемчики знаю, — сказал Мика, улыбаясь, хотя ему было совершенно не до смеха. Гюрза походил на лунатика — застывший, как у манекена, взгляд, рот неприятно приоткрыт, словно у спящего. Чего доброго, еще за нож схватится…
Волна черной ненависти нахлынула на него, и его сознание совершило очередной скачок в озоновую дыру. Последнее, что он помнил, — это исказившееся от страха лицо Мики.
Когда волна схлынула, он стоял с ножом в руках, а у его ног лежало бившееся в конвульсиях тело. Лица не было, вместо него темнело что-то отдаленно напоминающее рыхлый фарш, который тихо стонал. Только по куртке Гюрза определил, что это Мика.
Гюрза присел над затихающим телом. Осторожно протянул руку к тому, что раньше было лицом, и торопливо убрал, будто наткнувшись на невидимую иглу.
— Мика, — шепотом позвал он. Во рту появился мерзкий привкус, как после рвоты. Кровоточащий фарш слабо пискнул и замолк навсегда. Кулаки, крепкие каменные кулаки с нечувствительными костяшками разжались. Гюрза тупо посмотрел на нож и свою руку, почти по самый локоть забрызганную кровью. Боже, что он натворил…
В голове послышались отдаленные голоса. Кто-то безумно хохотал, кто-то отдавал кому-то приказы, отчаянно мяукала кошка, затем послышалось гнусное хихиканье, которое прорезал женский крик. Шатаясь, Гюрза встал на ноги. Лезвие ножа почти не было видно — оно все было покрыто кровью.
— Я убил Мику, — пробормотал Гюрза и скрипуче засмеялся. Никогда больше Мика не станет резать несчастных гастарбайтеров и евреев с неграми. И бездомных. Так что, по сути, он сделал доброе дело.
«Что дальше, Грязнуля? — завозилось у сердца. — Теперь ты взялся за СВОИХ».
Виски снова сдавило в тиски нестерпимой боли. Теперь Гюрза ощущал каждой клеткой, как медленно, но неуклонно разрушается его нервная система, будто прибоем постепенно разваливается песочный замок, вылепленный ребятишками. Воздух со свистом рвался сквозь стиснутые зубы.
«Что дальше, спрашиваешь? — спросил сам себя Гюрза, на секунду задумавшись. — Хер его знает. Устраивает ответ?»
Действительно, дальнейшего он не представлял, да и не хотел знать, что будет потом. Его не покидало предчувствие, что «потом» просто не будет — впереди его ждет только мрак. Но и это не страшно. Может, большая порция кромешной тьмы — лучшее из того, что могут посоветовать доктора в его случае. Хирурги, в частности. Но в одном он был уверен — даже в кромешной тьме его будет ждать ангел.
Нож попал в ножны лишь с третьего раза, порвав при этом рубашку. Дорогую белую рубашку из чистого шелка.
Полюбовавшись на выглянувшую из-за облаков луну, Гюрза побрел дальше. Плывущие по черному небу облака были похожи на фосфоресцирующую вату. Он удалялся от дороги все дальше и дальше, забираясь в самую глубь свалки.
64
Наступила тихая безветренная ночь, весело потрескивал огонь. Роста клонило в сон, но он продолжал стоически бороться с ним. У ног вертелся Черномырдин, выпрашивая еду. Рост отрезал от жареной сардельки ломтик и кинул котенку. Жадно мурлыча, тот набросился на него, проглотив в одно мгновение, и, облизываясь, просяще посмотрел на Роста.
Настроение было паршивым, даже мысль о скором отъезде не грела его. Он облазил всю свалку, валясь с ног от усталости, но никаких следов Жгута, тот словно в воду канул.
«Наверняка заполз в какую-нибудь нору и потомство воспроизводит», — проносились у него мысли.
Кроме того, он еще не отошел от ужасной смерти Даши. Память вновь и вновь вытаскивала на поверхность сознания картину: бедная растерзанная Даша лежит на земле, правой ноги нет выше колена, все тело в царапинах и потеках, на лице выражение безмерного ужаса…
Витек с Джеки Чаном похоронили ее в ста метрах от дома, Кеша соорудил импровизированный крест.
— Давайте Дашку помянем? — негромко предложил Витек.
Они выпили, затем Рост поднялся на ноги и отозвал в сторону Витька. Он успел заметить, что по лицу бомжа пробежала тень недоверия, и это его задело. Они отошли метров на двадцать за дом.
— Говори, — потребовал Витек, нервничая.
— Слушай, — начал Рост, остановившись. Бомж замер, выжидательно глядя на Роста. — Через пять-шесть часов меня здесь не будет. Скорее всего, видимся мы в последний раз.
— Во те нате, хер в томате, — протянул растерянно Витек. — Вообще-то, я так и думал.
— Неважно, я знал, что ты догадываешься. Дрюню берегите. И вот, — Рост протянул Витьку пакет с деньгами. — Это самое большее, что я могу для вас сделать.
Витек заглянул внутрь, и руки его вздрогнули, как если бы пакет был наполнен скорпионами.
— Это… ты что, банк грабанул?
Рост изобразил на лице подобие улыбки.
— Эти деньги заработаны. Не совсем честно, но заработаны. Постарайтесь сделать себе хоть какие-нибудь документы. И проследи, чтобы с Дрюней все было нормально.
— Ну-у-у, Геныч, — протянул Витек слегка обалдевшим голосом, но Рост его прервал:
— Меня зовут Ростислав. Извини, но я не мог сразу назвать свое имя. Есть… кое-какие причины.
— Ростислав, — повторил бомж, словно пробуя имя на язык. Вид у него все еще был ошарашенный. — Тебя ищут? — спросил он и сам же ответил: — Ну да, стал бы ты сидеть на помойке с такими бабками. Ребятам-то скажешь? Насчет отъезда?
Рост медлил с ответом. Он уже успел привязаться и к Кеше, и к немногословному Джеки Чану. С другой стороны — чем меньше людей о нем знает, тем лучше.
— Не знаю, — сказал он откровенно. — Может быть… Посмотрим.
Витек шагнул вперед, и Рост с изумлением увидел, что глаза его друга блестят от слез. Он крепко обнял Роста.
— Никогда… никогда не видел такого нормального пацана, — сдавленно проговорил он. Тут же отошел, будто устыдившись внезапного проявления своих чувств.
— Все в порядке, Витек, — сказал Рост, чувствуя себя неловко. — Пошли к костру.
На горизонте появилась молочная полоска рассвета. Луна бледнела. По влажной земле стлался густой туман. Рост взглянул на часы — четыре, начало пятого. Через час нужно собираться — его ждет Сашок в своей тюбетейке и Говновонялка. К щиколотке что-то прикоснулось, и Рост увидел Черномырдина, который терся о его штанину.
— Заберешь его с собой? — неожиданно спросил Витек.
Рост хотел что-то ответить, как вдруг сзади послышался шорох. Все повернули головы на звук.
— Кто там еще? — неуверенно спросил Витек. Вместо ответа треснула ветка, и Кеша вздрогнул, как от пощечины. Некоторое время было тихо, после чего из темноты к костру кто-то шагнул. Это был явно не Жгут.
Часть 5
Ночь смеется, когда я убиваю…
«Tout fini…» [4]65
Несмотря на поздний час, в дежурной части отделения милиции работа кипела. Бесконечные звонки, большей частью несущественные, но на каждый из них согласно закону должна быть соответствующая реакция, только успевай донесения записывать да наряды для проверки направлять. Дежурный, слегка одуревший от всей этой суеты, наконец улучил момент и заварил себе крепкого чаю. Его помощник, двадцатитрехлетний румяный парень, сидел рядом.
Когда чайник вскипел, он достал из стола две облезлые кружки, на одной из которых был изображен фиолетовый слоник с зонтиком. Эту он взял себе.
— Вот такие пироги, земляк, — проговорил дежурный, размешивая сахар. — Небось уже не рад, что к нам в систему пошел работать?
Помощник неопределенно пожал плечами и отхлебнул из смешной кружки.
— Ладно, не дрейфь, привыкнешь.
— Анекдот тут вспомнил. Звонит в ментовку пьяный рокер: «У меня с мотоцикла украли руль и фару!» Ну, высылают наряд, а он перезванивает и говорит: «Извините, все нормально, просто я задом наперед сел».
Дежурный уже хотел сказать, как же нужно было так нажраться, чтобы на собственный мотоцикл сесть задом наперед, как внезапно дверь отделения открылась и внутрь вошел молодой человек лет двадцати — двадцати двух.
