Сергей Болотников - Змеиное проклятье
– Какая разница в конце концов. – Вяло сказал Лапников и понуро уставился в пол.
– Да ты не раскисай, мне Сивер прямо сказал что вот-вот найдем решение как уничтожить камень. Значит не все еще потерянно. Ружье при тебе? Я останусь пока с вами в баре, пороюсь в архиве еще раз.
– Вон твой "Дракон" – сказал журналист указывая под стойку – мы еще тогда его от пруда вытащили.
Раздался царапающий звук и из-под стола на слабый свет керосинок выползла Венди. Псина прихрамывала, а шерсть на боку весьма сильно обгорела.
– Жизнь тяжела, – произнес Лапников скорбно, – прав был Щербинский.
За окном шелестел снег. Лапников еще рассказал что ночные шабаши с появлением снегопада стали реже, а периодически вообще пропускали по несколько ночей. Так что в деревне теперь стало безопасней. И непонятно, толи твари ночи мерзнут как люди, толи притомились и не торопятся штурмовать бар, потому что людей осталось так мало, что можно сокрушить одним наскоком, толи, что скорее всего стянули основные силы на дно пруда, где и готовят страховидных монстров. Хорошо еще что Сергей не мог вспомнить облик созданного при нем чудища. Запомнилось только что-то черное, а детали, как и кошмары теперь намертво вморожены в подсознание.
Посидели некоторое время молча. Сергей, медленно отогреваясь и наслаждаясь теплом и покоем. Не сравнить конечно с покоем подле Сивера, но тоже ничего. Как приятно быть среди людей! Пусть даже таких мрачных и запуганных как эти. А Лапников мрачно пялился в столешницу.
Сергеев мешок сохранился и лежал теперь подле столика, вперемешку с Лапниковскими вещами. Приезжий порылся в нем, вытащил на свет, потрепанную, залитою разноцветной кровью папку. Ту самую, что так невнимательно читал в первую ночь. Положил ее пред собой, раскрыл. Где-то здесь. Да, стоит почитать внимательно и найдется отгадка, как уничтожить камень. Надо внимательно прочитать о племени, и об их языческих обрядах. Отгадка должна скрываться под этим толстым картонным корешком с грязными потеками, о чем же тогда предупреждал воевода.
Он сосредоточенно полистал папку, медленно погружаясь в поток разнообразных сведений, и боясь пропустить нужное. Лапников напротив угрюмо сидел вяло свесив руки. Хотелось бы радоваться, что не один опять, да сил нет. Устал.
Неожиданно позади народ зашевелился, зароптал, зашебуршился и этот звук был так знаком, что Серега мигом отодвинул папку и обернулся. Так и есть, опять очередной вскочил от стола, дергается по помещению, обращается в змею. Руки селянин держал прижатыми к лицу и тонко пищал. А между пальцами пробивался косматый бурый мех.
– АААаааа – вопил Черепиховец, его шатало, он ударился об стену и чуть не опрокинулся, но удержался и сумел таки отнять руки от лица.
– Да убейте вы его, чтоб не мучился. – Сказал кто-то.
Один из селян вытащил из-под столика свое потрепанное ружье, нехотя прицелился, а остальные наблюдали за ним хладнокровно и спокойно, будто не убивали на глазах их бывшего земляка.
Пораженный змеиной болезнью болезненно метался по старым доскам пола, отшатывался в испуге о столиков с людьми, а лицо его было странной смесью гладкой блестящей шерсти и чешуи. На лбу проклюнулся третий глаз желтоватого цвета, который безумно вращался в орбите. Бывший селянин шатнулся к столику за которым сидели Сергей с Лапниковым, слепо оглядел их и неожиданно сделал то, что от него совсем не ожидали. Он рванулся вперед и цепко ухватил, будто когтями папку и с историей Черепихова.
– Эй! – вскрикнул Сергей в изумлении, а этот монстр отскочил в сторону, и прыгнул головой вперед в окно.
Громыхнул выстрел, это опомнившийся селянин нажал таки на курок. Но монстра и след простел. Лишь задувал ледяной сквозняк в расколотое стекло. Да изумленно сидел Сергей, уставившись на то место, где только что была папка.
– Как же так? – сказал он.
– А никак, – произнес один из людей, что сидели у стены, – нет теперь твоей папки. И зачем ему она только понадобилась?
– Но там же… А! Я иду за ним!
– С ума сошел, хочешь что бы второй раз пришибили?
Но Серега уже вскочил, взглянул на Лапникова, тот оставался безучастен и выскочил в морозную тьму. Ветер тут же продрал до костей и толстая подаренная рубаха совсем не спасала. В небе мерцали зарницы, а снега не было, лишь лежал он только на земле, толстым, утоптанным неведомыми тварями слоем. Обращенец стоял напротив у стены другого дома, он дрожал, сжимал в лапах папу и дико сверкал глазищами.
– Стой! – крикнул Серега. – Отдай папку!!!
– ААААаа!!! – ответил монстр и стремительно метнулся в сторону.
Сергей побежал следом. Было холодно, ноги увязали в снегу, а сверху одна за другой сверкали зарницы.
– Стой! – орал приезжий. – Брось папку, отпущу!
Змей впереди несся так, что за ним взметывался высокий белый снежный бурун, по которому его очень легко было обнаружить в темноте. Бегущий на ходу издавал писклявые звуки, и изо всех сил пытался оторваться подальше от преследующего Сергея. Он пару раз оскальзывался, гулко шлепая изменяющимися на ходу лапами, а затем вдруг резко кинулся в сторону и скрылся в тени одного из домов. Громко хлопнула дверь, значит монстр спрятался внутри. Тихий замирающий взвизг и тишина.
Сергей остановился тяжело дыша, давно та не бегал. А еще по рыхлому снегу. Он находился в прибрежной зоне Черепихово и где то за крайним домом начинается обрыв, а под ним течет невидимая в темноте Волга. Ветер посвистывал в пустых оскаленных рамах, тихо и печально. Да где то еще скрывался монстр, укравший папку как раз в тот момент когда приезжий уже почти нашел средство избавления.
– "Неужели они знали?" – подумалось Сереге – "Они знали о том что вернулся, и о том что замышляю снова разрушит камень. Может мы и правда под колпаком. И Сивер тоже?"
Только теперь он обнаружил, что забыл в баре ружье, выскочил как есть, налегке. В доме, в который вбежал монстр, что т тихонько шебуршилось. Поскрипывали половицы.
– Зайти или не зайти? – спросил сам себя приезжий. – Ружья нет, но с другой стороне он вроде меня боится, может удастся уговорить отдать папку?
Медленно Серега двинулся к распахнутой настежь двери. Та висела на одной петле, и покачивалась, чуть поскрипывая. А черный провал двери зиял пустотой. На пороге был навален снег, под которым с трудом угадывались очертания дорогого ковра. Было абсолютно темно, только ветер пел свою тоскливую песню.
– "Фонарь бы" – подумал Сергей с досадой и сделал шаг вперед в темноту.
Половицы под ковром скрипнули, и нога скользнула по ледяному покрову. Приезжий остановился, тщетно пытаясь привыкнуть к царящему вокруг мраку. В темноте что то шевельнулось и затихло.
