Александр Мазин - Слепой Орфей
После следователя поехали к Кириллу, а тот, в свою очередь, позвонил Ласковину и Фрупову.
Совещание охотников за нечистью состоялось в живописном холле на втором этаже. Под чириканье птичек.
– Нельзя сказать, что мы проиграли,– заявил Кирилл.– Скорее, вернулись к начальному положению. От ликановских ребят его отсекла смерть Ликанова. От ваших,– кивок Фрупову,– его тоже обрубили. Так?
– Экзорцизм провели по полной программе,– заверил Владимир.– С церковью у нас отношения хорошие.
– Даже слишком,– хмыкнул Ласковин, припомнив старое.
Фрупов только ухмыльнулся. Из заварушки он единственный вышел с прибытком: стал номером один в «отделе по связям с общественностью».
– Итак,– продолжал Игоев,– от города мы его отрезали. Примерное местонахождение твари нам тоже известно. При этом один из нас может его выследить,– кивок Стежню,– а другой,– кивок Ласковину,– уничтожить. Предположительно. Глеб?
– Выследить я его могу,– согласился Стежень.– Но что толку? Он опять смоется. Это первое. А второе: он в любой момент может опять оказаться в городе. А ориентируется он теперь не в пример лучше. «Национальное возрождение» нашел и обратал мастерски. Притом что мы сами вышли на них совершенно случайно.
– Кто говорит о случайности? – пророкотал Игоев.
Стежень бросил на друга быстрый взгляд.
– Согласен,– сказал он.– Слово «случайность» беру назад. Но все остальное в силе.
Некоторое время все молчали, обдумывая сказанное. Затем выступил Фрупов.
– Еще одна неприятная деталь,– произнес он.– Насколько мне объяснили, это существо способно использовать знания и опыт тех, в кого вселяется.
– К сожалению,– подтвердил Игоев.
– В таком случае нам здорово не повезло. Человек, в котором он сейчас обитает, Геннадий Романович Горшков, в прошлом офицер ВДВ и инструктор по… назовем это диверсионной работой. В свое время мы приглашали его в нашу организацию, но он отказался.
– Почему? – спросил Ласковин.
– Деньги.
– Понятно.
– Даже сам по себе он очень серьезный противник,– продолжал Фрупов.– А в сочетании с Морри… Мне даже трудно это оценить.
– И все-таки нам повезло,– неожиданно проговорил Игоев.
– В чем? – одновременно спросили Ласковин и Стежень.
– Если бы Морри обитал не под Питером, а под Москвой, дело обернулось бы куда хуже.
– Да,– сказал Фрупов.– Интересная мысль. А если такая тварь действительно обитала где-нибудь в Подмосковье и вышла в свет чуть пораньше нашей? Это объяснило бы многое.
– Такая или не такая, бесов вокруг хватает. И у нас, а в Москве – тем более.
– Не спорю,– согласился Игоев.– Где злато, там и бесы. Но, друзья, напомню: у нас есть конкретная проблема. И решить ее следует тоже конкретно. Есть предложения?
– А если его как-то пометить, спрыснуть каким-нибудь радиоактивным изотопом? – предложил Фрупов.– Чтобы не только Глеб, но и любой человек с соответствующим прибором мог его вычислить.
– Смысл? – возразил Стежень.– Подключая к делу посторонних людей, мы лишь расширяем для твари возможности бегства. А касаемо радиоактивности, думаю, что и спрыскивать не надо. Останки у меня в холодильнике фонят, как чернобыльский заяц. Думаю, и свеженький носитель что-нибудь да излучает.
– Не уверен,– возразил Игоев.– Но метка кажется мне бесперспективной. Мы ничего не знаем о механизме его перехода из тела в тело. И мы ничего не знаем о его мотивации. Поэтому даже примерно не можем прогнозировать его действия.
– Мотивация, да, мотивация… – процедил Фрупов.– Мои сотрудники говорят: все его действия казались логичными. Работал с ним в основном Михаил. Морри ставил задачу, а Михаил осуществлял оперативную разработку. Естественно, без возражений. Мы – люди военные, а приказ есть приказ.
– И никто не усомнился в его полномочиях? – спросил Ласковин.
– Почему же, усомнился. Я.
– Образ он выбрал безошибочно,– заметил Игоев.
– Думается мне, выбирал не он,– возразил Фрупов.– Ему «подсказали». Кто-то из наших. Тем более что подобную персону мы ждали уже давно и были психологически готовы. Не к Морри, разумеется, а к куратору из Москвы.
– Похоже на правду,– согласился Игоев.– Если хочешь, чтобы человек тебе с легкостью поверил, узнай, во что он поверит с легкостью. Итак, мы знаем, что он читает мысли, обладает способностью к внушению, подавляет личность, волю или способность к критической оценке событий. Хочу обратить ваше внимание, господа: с коллегами Владимира Морри работал значительно аккуратней и результативней, чем с группой покойного Ликанова. И боюсь, что, пожелай он – и любое, подчеркиваю, любое учреждение окажется под его властью. Но есть и крохотная положительная деталь. Некоторые люди иммунны, если можно так выразиться, к его воздействию. В частности, всех присутствующих здесь можно отнести к таковым.
– Вирус,– сказал Стежень.– Чертовски похоже на вирус.
– Ты уже говорил нечто подобное,– заметил Игоев.– Можно принять как аналогию.– Может, по аналогии и сообразим, как с ним бороться.
– А как борются с вирусом? – спросил Фрупов.– Антибиотиками?
– Увы,– вздохнул Стежень.– Как раз антибиотики бесполезны. Вирус – это не бактерия. Не клеточный организм. Он встраивается внутрь клетки, меняет ее «наследственные» характеристики на свои собственные. В типичном для вируса случае конкретная клетка просто гибнет, порождая прорву новых вирусов. Но в случаях более редких вирус может «встраиваться» в информационные структуры, и носитель вируса не гибнет, а продолжает делиться, порождая новые зараженные клетки с заданным вирусом дефектом. Например, склонностью к спонтанному, никак не контролируемому делению.
– И как же с ними бороться? – повторил Фрупов.
– Антитела, киллеры,– ответил Стежень.– Особые клетки, которые опознают «чужих» и их кушают. Иммунная система. Проблема в том, что некоторые вирусы вжираются прямо в «систему уничтожения». Как вирус СПИДа, например. Конечно, организм может некоторое время протянуть и без иммунитета. С медикаментозной поддержкой. Но недолго. Это очень упрощенное представление о вирусах в организме, но…
– Но понятное,– перебил Ласковин.– Что же все-таки можно вытащить из вашей аналогии?
– Минуту,– сказал Стежень.– Я еще не закончил. У вируса есть еще одна особенность, на которую нужно обратить внимание. В неблагоприятных условиях он способен «законсервироваться», перейти, можно сказать, в кристаллическую форму. Трудно обнаруживаемую и еще более трудно уничтожаемую, но… неактивную. До лучших времен. То есть если наша тварь подобна вирусу, то, обнаружив благоприятную среду, она активизируется и действует. А если сочтет ее неблагоприятной – сворачивается. Именно поэтому, я думаю, он удрал не в город, как поступил бы на его месте любой из нас, а в свой лес.
