Лана Синявская - Женщина-сфинкс
Неопытная в вопросах секса Елизавета обнаружила свою беременность лишь пять месяцев спустя. Впрочем, это не имело значения: в те времена избавляться от нежеланного плода рисковали немногие. К счастью, прямо из Уайтхолла женщина отправилась в Хэддон Холл, в Бельвуар она больше не вернулась, и восемь месяцев спустя на свет появилась хорошенькая девочка. Несчастная мать смогла лишь взглянуть на долгожданную дочь, ее необходимо было немедленно отправить в надежное место. Женщина такого положения, как Елизавета, не имела ни единого шанса во всеуслышание признать незаконнорожденную дочь. Свет и закон были суровы к бастардам, рожденным женщинами.
Даже просто навещая малышку, Елизавета сильно рисковала, но удержаться не могла. Смирившись с тем, что ее ребенок никогда не узнает о том, кто его настоящие родители, Елизавета все же оставила на память о себе крошечный батистовый лоскуток с фамильным гербом, который вышила своими волосами. Сам по себе платок ничего не доказывал, но ей было приятно думать, что герб Рэтлендов хранит ее ребенка. Увы, надежды не оправдались…
Тем временем на Елизавету обрушились несчастья. Вначале скандал с братом, которого обвела вокруг пальца и опозорила развратная Франсис Сэффлок. Елизавета попыталась вразумить нахалку, но та послала ее к черту и, что еще хуже, намекнула на то, что Елизавета сама не без греха. Откуда малолетняя негодяйка пронюхала обо всем, осталось тайной, но удар достиг цели. Елизавета испугалась. О нет, боялась не молвы – она уже привыкла к грязным слухам, – а страшилась за дочь. Этот страх толкнул ее на безумный поступок: призналась во всем мужу. Рэтленд к тому времени был уже тяжело болен. Близость смерти сделала его терпимее к людским слабостям. К тому же он понимал, что если Елизавете придется выбирать, она выберет дочь и покинет его навсегда.
Каясь в грехах, Елизавета показала Роджеру и камень, подаренный возлюбленным. Черный бриллиант мгновенно очаровал графа. Более того, он быстро понял, что перед ним не просто драгоценность, а один из великих магических камней. И даже догадывался, какой именно. Камень обладал такой силой, что был способен не только поставить его на ноги, но и даровать бессмертие. Вдобавок ко всему, сломленная Елизавета готова была на любые жертвы, а Роджеру требовалась женская энергия для совершения обряда, и теперь он легко мог ее получить.
Однако Елизавета вдруг заупрямилась. Ведь для того, чтобы получить новую жизнь, следовало принести в жертву нынешнюю. Роджер требовал от жены добровольно покончить с собой. Греха Елизавета не боялась, жизнью не слишком дорожила, но все время помнила о дочери, и это мешало ей подчиниться мужу. Затея потерпела бы полный крах, если бы в мае тысяча шестьсот двенадцатого года дочь Елизаветы не исчезла без следа…
Поиски ничего не дали, хотя на них были брошены все силы. Девочка как сквозь землю провалилась. Елизавете больше нечего было терять. Она согласилась помогать Роджеру. Он вообще обладал великим даром убеждения. Узкому кругу единомышленников он представил дело так, будто собирается начать новую жизнь, соединив свою душу с душой Елизаветы в едином теле. Мэри Сидни, мечтавшая о славе, горячо поддержала его идею. Ей не давало покоя то, что гениальные творения супружеской четы никогда не увидят свет или будут приписаны безродному актеришке из Стратфорда. Поверить в безумную затею Роджера его друзьям помогло то, что он достиг некоторых успехов в оккультизме и демонстрировал им некоторые из своих трюков. Им не пришло в голову, что безобидные эксперименты еще не дают права претендовать на роль бога и создавать жизнь по своему усмотрению. Самому Рэтленду нечего было терять – он умирал. Его вера в камень бога Тота была безграничной.
Весь сценарий был продуман до мелочей. Для успеха опасной затеи тела обоих супругов следовало сжечь, а пепел сохранить в укромном месте. Инструкции Роджера были исполнены полностью, но чуда не произошло: жертва оказалась напрасной…
Глава 42
– Не могли же они всерьез верить, что парочка воскреснет! – возмутился Снежко.
– Скорее всего, так оно и было. – Анна грустно кивнула головой. – В противном случае никто не допустил бы самоубийства Елизаветы.
– А Джон Донн? Он не выглядит идиотом!
– Его в то время не было. Он не оставлял попыток отыскать дочь, а затею супругов от него скрывали.
– И нашел ее? – подала голос Яся.
– Нет. Удалось только выяснить, что девочку продали цыганам. След табора затерялся, его невозможно было проследить.
Анна негромко вскрикнула:
– Цыганам?!
Старик посмотрел на нее с нежностью:
– Именно. У тебя в роду были цыгане? – проявил он проницательность. Девушка смогла только кивнуть, язык ей не повиновался. – Я так и думал. Ты действительно наследница Елизаветы и отчаянного Джона Донна. В твоих жилах течет и кровь Филиппа Сидни – прославленного поэта Англии.
– А я-то все гадал, чего ты такая удивительная, – ошарашенно пробормотал Макс. Анна нежно прикоснулась к его руке и вновь посмотрела на старца.
– Это тот самый платок? – спросила она дрогнувшим голосом.
Тот кивнул и с поклоном передал ей испачканный кровью кусочек ткани.
– Платок – лишь подтверждение, – сказал он. – Главное доказательство – твое лицо. Ты просто копия своих предков.
Старик обернулся и посмотрел на лицо мраморной статуи, призывая проверить свои слова. И тут Макса прорвало.
– Да вы тут все с ума посходили! – орал он. – Какие предки? Какое сходство? И что вы киваете на этого мраморного болвана? Сами же говорили, что собор выгорел дотла. Мало ли что наваяли скульпторы сто лет спустя!
– Я понимаю ваше волнение, – сочувственно произнес старец, – но должен сказать, что как раз эта статуя – подлинная. Она единственная уцелела в огне!
– Живучий, однако, – покачал головой Сашка, глядя на мраморного настоятеля с уважением.
В беседу неожиданно вмешалась молчавшая до сих пор Ярослава Викторовна.
– А откуда вам столько известно об этой истории? – спросила она с невинным видом. – Насколько я поняла, участники хранили все в строжайшей тайне.
– Я страж, – с легкой улыбкой пояснил монах.
– Для стража вы, пожалуй, староваты.
– Скорее уж, слишком молод, – возразила Яся и напомнила: – Печальные события произошли четыреста лет назад.
– А что вы охраняете? – спросила в свою очередь Аня.
– Джон Донн верил в то, что однажды кто-нибудь из потомков его дочери разгадает тайну и придет сюда. Не успев помешать самоубийству возлюбленной, он всю жизнь замаливал этот грех. Потому и стал настоятелем этого храма. Молитвы были услышаны, и ему было видение, что все так и произойдет. Он подробно описал всю историю и хранил ее до конца жизни, а перед смертью назначил нового хранителя. Запись передавалась от одного стража к другому на протяжении веков, но завершить начатое довелось мне.
