Алексей Атеев - Псы Вавилона
– Пойдем-ка отсюда, – сказал Всесвятский. – Нехорошо, если нас здесь увидят вместе. Я двинусь вперед, а ты через пару минут меня догонишь. Нужно срочно обсудить, что делать дальше.
– Итак, как, по-твоему, следует вести себя дальше? – спросил Всесвятский, когда Хасан поравнялся с ним.
– Прежде всего разобраться, принадлежала ли рубаха Ванюшке.
– Верно. Но, допустим, принадлежала. Что дальше?
– Узнать, кто шофер машины.
– И с этим согласен. Между прочим, главный врач «Скорой помощи» в разговоре обмолвился: мол, водитель одной из машин загулял. А карет всего две. Чтобы не терять времени, нужно сразу же разобраться с личностью шофера.
– Это несложно. Тут я встретил одну девчонку… Нашу, казанскую… Служит санитаркой. Я, правда, с ней незнаком, зато она наверняка слышала про моего деда. Вот с ней я и потолкую.
– Отличная мысль. А я подожду тебя где-нибудь в тенечке. Узнай фамилию шофера, выясни, если можно, адрес, вообще расспроси, что он за человек. А потом разберемся с рубашкой.
3Нужно заметить, что, когда Всесвятский, проходя мимо дома стариков, ощутил неясную тревогу, предчувствие его не обмануло. Скверно обстояло дело, ох как скверно!
В маленькой комнатке царил полумрак, окна были тщательно занавешены, но оба обитателя находились в доме. Они лежали на своих кроватях, молча уставившись в беленый потолок. Сколь долго длилось это тягостное молчание: час, два?.. Им чудилось, целую вечность. Слов не находилось, а ощущения, посетившие их, оказались настолько странными, не похожими на пережитое за все годы пестрого бытия, что оба словно пребывали в шоке. Первым молчание нарушил Фужеров.
– Ну вот, все и рухнуло, – скорбно промолвил он.
– Что именно? – тут же отозвался дядя Костя.
– Вы еще спрашиваете!
– Насколько я понимаю, куманек, вы прощаетесь с юдолью земной? Что ж, своевременно. Как говорится, все кончено. Мы уже вне понятий о добре и зле. Никогда бы не подумал, что меня ждет подобный конец. Все предвидел: суму, тюрьму, чужбину, даже расстрельной стенки не исключал, но такое! Однако мне представляется, это не самый худший вариант. Все же бессмертие. Пускай такое, но бессмертие, куманек!
– Все шутите. Вот и дошутились. Не открой вы дверь упырям…
– Откуда я знал, что это упыри? Я решил: вернулся ваш друг, которого я так неблагоразумно попросил вон. Откровенно говоря, я и сам был обескуражен собственным поведением. Поступил неблагородно, однако теперь сокрушаться поздно. Впрочем, господин Всесвятский, насколько я понимаю, сейчас перешел в разряд наших с вами общих врагов. И именно его следует опасаться больше остальных.
Фужеров промолчал.
– И все же согласитесь: мы испытали поразительные ощущения. Трудно даже поверить… Вот они, вершины наслаждений. Когда в наш дом ввалился этот мужлан, ваш знакомец милиционер вкупе с мальчишкой, я решил: пришел конец. Нечеловеческая вонь, оскаленные клыки, красные глаза… Кто хочешь потеряет от ужаса голову. И вот укус. В глазах меркнет, члены немеют, силы медленно покидают меня… Но взамен приходит острейшее, небывалое ощущение… С чем это сравнить? С вернувшейся на мгновение молодостью, с первым глотком вина, с первой ночью любви?.. Все не то! Некогда я пробовал курить опиум. Несколько ближе, но все-таки не то же самое. Здесь наслаждение длительнее, острее, объемнее. Нет заволакивающего разум тумана, нет слабости, подавленной воли. Напротив, ты чувствуешь себя полубогом, да ты и есть полубог, поскольку бессмертие – печать божества.
– Но какой ценой! Если мы хотим выжить, то должны непрерывно убивать.
– Значит, будем убивать. Я, собственно, к этому готов. А почему бы и нет? Что нас сдерживает? Мораль! А что такое мораль? Ложный символ. Протухшая христианская догматика. Не укради… Не убий!.. Если бы следовали своим же принципам, человечество давно пребывало бы в земном раю. Мораль выдумана для слабых. Короче говоря, я даже рад такому концу.
– Ужасные слова. Но ведь нас рано или поздно убьют. Вспомните судьбу семейства Скворцовых…
– А защищаться нужно. Будешь рот разевать, обязательно прикончат. В первую очередь ваш дружок, да и татарский старичок опасен. Необходимо обезвредить их, и все будет в порядке. Насколько я понимаю, мы стали чем-то вроде летучих мышей. Любая щель, любая нора для нас подходит. Нашу скромную каморку придется покинуть, но подходящее место мы, конечно, для себя отыщем. А корма здесь – завались.
– Нет, мне такое бытие не подходит.
– Харакири, что ли, себе сделаете? Или осиновый кол сами в себя воткнете? Интересное зрелище, должно быть. Ваше дело, куманек, ваше дело… А я выбираю для себя иную стезю. Тем более нынешняя власть очень напоминает царство вампиров. Сосет из народа кровь ради осуществления своих безумных проектов. С волками жить – по-волчьи выть. Так, кажется, трактует народ. Да и вам советую поступить подобным образом. Тем более ведь вы – мистик, всю жизнь оккультизмом интересовались, а следовательно, вам и карты в руки…
– Кстати, о картах. С кем же вы теперь играть будете? С другими упырями?
– Звучит как насмешка. А зря. Как известно, за карточным столом собираются по вечерам. Так что мне мешает принять участие в игре?
– Да как же это возможно? Ваш нечеловеческий облик отпугнет партнеров.
– Эге, куманек, нечеловеческий… Вампир, как известно из литературы, персонаж весьма элегантный. Нужно только следить за собой, не опускаться, как, например, этот Хохлов. Хотя что с него взять. Как был мужланом, так им и остался.
– Но деньги-то теперь вам не требуются?
– Деньги нужны всем. Вон у Кощея какие накопления были. А ведь он тоже из наших. Так что, куманек, нет безвыходных ситуаций, есть отсутствие инициативы.
4– Кое-что удалось узнать, – начал рассказывать Хасан. Он и Всесвятский сидели на берегу бурного ручья, вода которого имела насыщенно-красный цвет. Припекало солнышко, в небесах порхали, заливаясь щебетом, жаворонки. Каменистое русло ручья напоминало горную речку, вот только цветовая насыщенность воды вызывала у Всесвятского некоторое недоумение.
– Объясни мне, Хасан, почему у здешней воды столь странный оттенок?
– Ручей течет с Горы, в нем руду промывают, – сообщил осведомленный паренек. – Если пожелаете искупаться, может шкура слезть.
– Тогда я повременю. А вообще, здесь можно где-нибудь принять водные процедуры?
– В пруду разве… Но идти до него далековато. Возле Горы есть старые выработки, заполненные водой. Там тоже купаются. Можно сходить.
– Идти долго?
– С полчаса. Вода там чистая.
– Может, наведаемся? А то жарко очень.
– А чего… Я не возражаю. Теперь о деле. Потолковал я с девчонкой. Вот что она сообщила. На станции две машины. Ту, в которой я нашел рубашку, водит мужик по фамилии Кутепов. Звать его – Иван. Лет ему примерно сорок. Живет недалеко, на Доменном. Не женат. Любит выпить. Человек, по словам девчонки, нехороший, приставучий. То ущипнет, то облапает. Ведет себя нагло, начальства не боится, поскольку его родственник работает не то в милиции, не то в НКВД. Он этим постоянно хвалится. Сейчас Иван загулял. Дня два на работе не показывается. Его бы давно выгнали, но опасаются связываться. К тому же замену днем с огнем не сыщешь. Второй шофер – Ермаков, на той «Скорой», что при вас подъехала, работает. Он постарше, семейный. Человек положительный, только уж больно молчалив, так девчонка сказала.
