Елена Усачева - Большая книга ужасов 2015 (сборник)
– Ну да! Кого-то одного. Жертва уже определена богами заранее. Судьба. Это как если бы тебе было на роду написано. Не убежать.
– И ничего не может помочь?
– Не знаю. Обычно – ничего. Вон у древних греков все как по расписанию работало.
– Неправда! – воскликнула Катя. – Есть ведь что-то, что сильнее судьбы. Дружба там…
– Ага, – Санек довольно закивал. – Любовь.
– Да, любовь! – Катя зарделась и отвернулась.
– Выбирают всегда особенных, – добавил Миша. – Самых красивых…
– Или самых умных, – мрачно произнес Никитос.
– Так что же получается? – заволновался Санек. – Если тебя не выбрали, так ты уже и некрасив?
– Скорее – неумен.
– Чего ты тут опять выступаешь? – тихо спросил Никитос.
– Я говорю, можешь не слушать.
– Иди говори елкам, нечего здесь сидеть. Это, между прочим, мы из-за тебя с экологами поссорились. А будешь дальше выступать, еще и от нас огребешь.
– Прекратите! – вмешался Олег. Был он после похода к бесу тих. – Мишка дело говорит. Если это судьба, то надо как-то понять. И защитить того, на кого эта судьба указывает.
– Зачем искать? – хохотнул Санек. – Мы и так знаем, на кого. – Он показал на Мишу. – А чего вы на меня смотрите? Его же прокляли!
– Ага, – Никитос нехорошо улыбнулся. – Красивых у него в жертву приносят. Некоторых с фантазией тоже! Вон, уже хромают.
– Все сказал? – подпрыгнул к нему Санек. – Все?
– Да! – с нажимом повторил Никитос. – Таких, как ты, пачками сортируют и на тот свет отправляют!
Никитос был выше, поэтому попытки Санька встать с ним вровень заканчивались его бестолковыми подпрыгиваниями.
– Раз ромашка, два ромашка, полосатая рубашка, – выдохнул в лицо противнику Никитос и отступил.
– Вода закипела? – Игорь как всегда появился неожиданно. – Берите, вот тут – ягоды.
– Надеюсь, ядовитые, волчьи или бересклет! – крикнул Никитос. – Тут надо кое-кого утихомирить. По воле богов.
– Жимолость. Очень полезная штука. У меня мама из нее варенье делает. Ее бы с сахаром.
Из сахара были только те два кубика, что ночью принесла Аня. Их бросили в темную ягоду. Сахар напитался сиреневым соком, размяк. Чай пили, зачерпывая импровизированное варенье ложками. Получилось кисло. Шкурки ягод вязли в зубах.
Варенье дало неожиданный эффект. Через час все снова были жутко голодные. Установленный в центре круга божок смотрел на них веселым рыбьим глазом. Игорь доплетал тонкие прутики, делая заготовку под выгородку. Ритуальное дерево увешали тряпочками и звенелками. Новое божество приняло жертву в виде вилок – столовые приборы теперь радостно позвякивали. От ветра. Или когда мимо них проходили. Например, Дима. На его появление вилки взбесились. Одна зацепилась за веревку, закрутив ее в жгут.
– Готовы уже? – мрачно спросил Шаев.
Судя по вопросу, у девчонок все шло не так хорошо.
Шаев обошел капище по периметру, осмотрев идола, хмыкнул:
– Все, конечно, неправильно. Надо было ориентироваться на стороны света. Идола ставят не так. Нет места для жертвоприношения. Где вы будете совершать ритуалы? Нет укрытия для ритуальных вещей. Вот.
Он бы еще что-нибудь сказал, но тут появилась Аня со стогом сена на голове.
– У нас шалаш завалился, – радостно сообщила она и убежала.
– Чего это у нее? – почесал пустое брюхо Санек.
– Венок. – Игоря ничего не могло отвлечь от работы – будущий заборчик рос. – Они все из травы делают. Венки, дом. И даже идола травой украшают.
– Ты откуда знаешь? – удивился Никитос и впервые оторвался от медитации на пустой котелок.
– А я видел, Аня себе на ночь траву рвала, спала в ней. Там они капище и ставят. Только шалаш грамотно сделать не получается. А само капище у них на Онегу смотрит. Красиво.
Капище племени выдры вышло симпатичным. Его обнесли низким заборчиком из камней. Воротца открывали узкий выход к воде. Валун высоко приподнимался, чтобы опасть в озеро. Между камнями воткнули палку, поперек укрепили перекладину, обвязали травой. Получилось похоже: голова, растопыренные лапки, внизу приделаны еще одни лапки, палка превратилась в хвост.
– Выдра, божественное животное, символ чего-то там… – прошептал Санек и облизнулся. – Ее, говорят, едят.
Облизываться здесь было на что. Вокруг идола поместили ряд камней, внутри заборчика сложили продукты. Пакетики сухариков, семечек, нарезку колбасы в прозрачной упаковке, кексы и связку баранок. Именно связку: самая настоящая веревка, на которую были старательно нанизаны хлебобулочные изделия.
– Засохнут. – Санек не мог оторвать глаз от баранок. – И колбаса на солнце! Как они могут?
– Осторожно! Осторожно!
За идолом ворохом лежало сено. Много-много свеженарванной травы. Она шевелилась, поднималась, вздыхала, словно из-под земли пытался выйти кто-то очень большой и недовольный.
– Ай! Мама!
Показалась Соня, увидев парней, замахала руками. Стог опрокинулся. Из-под него вылезла Леночка. Она была красная и весьма недовольная:
– Не держится, блин! Второй раз ставлю, а оно падает.
– И не будет держаться, бестолковые, – крикнул Санек. – Пока нас не попросите.
– Мы скорее своего бога попросим, чем вас, – буркнула Леночка, отворачиваясь.
– Ничего, сейчас все сделаем.
Дима выступил из-под елок и в первую секунду заставил окружающих замереть.
Кто шаман в племени выдры, сомнений не было. Шаев. Он нес на голове огромный травяной венок, длинные травинки торчали как зубцы короны. На лице – охряные полосы. Футболку порвали мелкой лапшой по подолу и в рукавах. К бахроме привязали камешки – когда Дима шел, то раздавался шорох. В руке у него был посох. Не посох – дубина с загнутым верхним концом. Волосы он распустил.
Увидев зрителей, шаман стукнул посохом и гаркнул:
– Прочь отсюда, поганое племя!
Мальчишки качнулись и, пугая друг друга, бросились бежать.
– Вы видели, сколько у них еды! – орал Санек.
Крики подбадривали его, он даже подпрыгивал от нетерпения. Но ему не отвечали. Тогда он стал подпрыгивать не так высоко и в конце концов остановился.
Флегматичный Игорь доделывал плетень. Миша сидел на камнях, смотрел на озеро.
– Нам бы тоже еды раздобыть, – Олег глянул в котелок. Чаинки кипятили два раза, и теперь от них нельзя было добиться даже слабого чая. – Катя! А давай в лагерь сходим, что-нибудь принесем.
– Или наладим обмен, – предложил Никитос. – Мы им шкуры убитых медведей, а они нам сгущенку и колбасу.
Миша усмехнулся. Он прошел вдоль низенького заборчика, установленного вновь куда-то усвиставшим Игорем, подобрал несколько камешков, погрел их в ладони, подышал в кулак. А потом вдруг резко присел, перепрыгнул с ноги на ногу, поднял над головой руки с голышиками, тряхнул ими, прислушался к шороху, потер камешки друг о друга.
