Геннадий Башунов - Могильщик. Чёрные перчатки
- Если они хорошенько напуганы и делают всё, что тебе угодно, - хмыкнул рыцарь, не переставая смотреть на Велиона.
- Кому-то нужны только деньги. Так, Велион?
- Конечно, господин.
- Ладно, - герцог отпил глинтвейна и грохнул бокал о стол. - Хватит об этом. Благородные рыцари, вы позавтракали?
- Да, - ответил за двоих Имилен.
- Тогда ступайте. И не опозорьте меня. Мою милость вы уже заслужили, но она может быть куда больше. Вы знаете, что для этого надо сделать.
Рыцари поднялись из-за стола и, поклонившись, ушли. Велион, помалкивающий всё это время, вопросительно уставился на Олистера, не зря же он прогнал из-за стола рыцарей.
- Я хочу с тобой поговорить, - медленно произнёс Олистер. Велион молчал, изображая внимание. - Наша акция удалась, - сказал герцог после долгой паузы. - И целью этой акции был не испуг, как ты уже догадался. Так что и ты заслужил мою милость. И ты её уже получил.
- Не понял.
- Всё ты понял. Я не против, чтобы ты спал с моей дочерью. Я уже давно вижу, как она смотрит на твою каменную физиономию, и как ты постоянно провожаешь её взглядом. Девственность до брака в наше время встречается не чаще, чем супружеская верность. К тому же, я хотел выдать её за какого-нибудь старика, который скоро преставится и оставит мне своё состояние. Так что можешь не стесняться, только будь осторожен, не обрюхать кобылку. Сам понимаешь, если она забеременеет, то её сразу придётся выдавать замуж, а если у старичка-мужа будет наследник, я так легко его деньги не заберу, ага? - граф рассмеялся.
Велион, не зная, что ответить, молчал. Его разбирала злость. "Добрый господин Олистер, - раздражённо думал он. - Посадил за хозяйский стол, разрешил спать со своей дочерью, пусть и не родной. А когда я стану не нужен, отправит меня в расход, как Морграна. И что-то мне кажется, что до этого осталось недолго. С Ульским помирился, другие, узнав это, тоже утихомирятся. А я слишком много знаю".
- Чего молчишь? - весело спросил Олистер.
- Не знаю, что ответить.
Герцога снова рассмеялся.
- Ну ты и мужик, Велион, - произнёс он сквозь смех. - Ладно, пошли на турнир, у меня аппетита нет. Тебе, как ты уже понял, снова придётся изображать моего телохранителя, я же обеспокоен тем, что столько благородных людей погибло от рук убийц в последнее время. Виллита будет рядом.
- Угу.
Олистер снова рассмеялся.
Места Олистера с семейством, как виновника праздника, располагались рядом с королевскими. Велион с мрачной весёлостью думал, что он, грязный могильщик, смог лицезреть самого короля Гризбунга. Король был тощим и длинным, как палка, сутуловатым. Выглядел он нескладно, благородства в его чертах было немного, но стоило заглянуть в его глаза, как сразу становилось ясно, что этого человека во врагах лучше не иметь, даже если бы он был обычным человеком. У Гризбунга были глаза холодного и расчетливого убийцы, не лишённого интеллекта, более чем не лишённого.
Из других дворян Велион знал только графа Ульского. Его свита носила траурные одежды, хотя сильно расстроенным не выглядел никто. Дочь графа, высокомерная обладательница по-дворянски тонкого горбатого, но слишком крупного носа, теперь сидела рядом с ним. За спинкой её кресла стоял высокий мужчина, одетый в цвета Ульского - зелёное и жёлтое. Велиону его поза показалась смутно знакомой, но он отбросил эту мысль. Всё-таки он видел многих слуг графа во время их посещения замка Олистера. Хотя, это, вроде бы, кто-то новый - вчера говорили, что у графа новый человек, но сам Велион его не видел, весь вчерашний день он по приказу Олистера шнырял у трибун и вокруг лагерей рыцарей в поисках предполагаемый убийц. На самом деле он оглядывал окрестности, чтобы не попасть впросак на задании.
Времени прошло уже довольно много, но турнир всё не начинался. Трибуны начинали шептаться. Велион старался уснуть. Наконец, в грязь, которая ещё вчера была песочной дорожкой, предназначенная для того, чтобы конные рыцари набирали перед столкновением разбег, вышел королевский менестрель.
- По приказу короля Гризбунга, - начал он надсадно драть глотку. - Состязания конных рыцарей откладываются из-за плохой погоды, дабы ни одна случайность не испортила результаты поединков. Королевские маги ("Шарлатаны", - буркнул кто-то неподалёку.) обещают, что к обеду погода наладится. Пока же объявляются состязания в рукопашном бое, отменённые пять лет назад. Могу участвовать все добровольцы. Главные приз - двадцать пять марок золотом. - Менестрель свернул свиток, с которого читал, и ушёл.
- Эй, Олистер! - крикнул Ульский, поворачиваясь к Олистеру. - Может, устроим состязание телохранителей? Только рукопашный бой. Хочешь, сделаем ставки.
- Идёт, - хохотнул Олистер. - Ставлю пятьдесят марок.
- Поддерживаю. Если, конечно, ваше величество не против.
- Моё величество не против, - сухо отозвался Гризбунг. - Тем более, нам потребуется время, чтобы найти добровольцев.
- Вот и хорошо, - оскалился Ульский.
Велион наклонился к Олистеру и прошептал ему на ухо:
- Господин, я привык убивать, а не драться для потехи.
- Это приказ, - жестко сказал герцог. - Это провокация, и мы на неё поведёмся. Ты же не убил этих двух олухов-стражников, так что справишься. Покалечь его, но не сильно. Надо показать Ульскому, что я лучше во всём. Получишь половину выигрыша.
Велион выругался про себя, но послушно скинул плащ. Ещё не хватало, чтобы его физиономию видели все присутствующие. Но разочаровывать Олистера нельзя.
Слуги тем временем начали таскать сухие доски и бросать их в грязь. Раньше рукопашные бои проходили на помостах, кроме стенки на стенку, но сооружать помост сейчас не было времени. Что ж, это всё равно лучше, чем кувыркаться в грязи. Менестрель объявил драку телохранителей и перечислил имена людей, принимающих ставки. Но желающих было немного, все ждали финала турнира с участием конных рыцарей. Гризбунг громогласно объявил, что ставит на телохранителя Олистера два золотых, мол, виновнику торжества просто не может не повезти. Ульский в ответ на это удвоил свою ставку, заключённую с Олистером, тот поддержал.
Велион быстро скинул одежду, оставшись босым и голым по пояс, как того требовали правила, и начал спускаться с трибуны, отметив, что за прошлое лето стал немного походить на человека, а не на пугало, нарастив мяса. Кроме правила, требующего отсутствия оружия (затем бойцы и выступали полуголыми), условий у боя практически не было, разве что запрещались удары в пах. Можно пинать, щипать, кусать, рвать волосы, выдавливать глаза, душить, - короче, разрешено было всё. Что ж, тем лучше. И надо было как можно быстрее закончить поединок, всё ещё шёл дождь, Велиону ещё простуды не хватало.
