Питер Страуб - История с привидениями
— Аминь, — сказал Рики.
— Чудесно. «Ничто не есть то, чем оно кажется». Эти существа способны убедить вас, что вы сошли с ума. Мы все видели и чувствовали то, что не согласовывалось со здравым смыслом, и отвергали это. Но это случалось на самом деле. Вы видели, что Ева Галли выглядывала из машины, и через миг видели ее в образе рыси.
— А если бы один из нас взял тогда ружье и застрелил рысь? — спросил Сирс. — Что бы случилось?
— Думаю, вы бы увидели нечто удивительное, но что это, сказать не могу. Может быть, она бы умерла. Может, превратилась бы во что-то другое или, от боли, прошла бы целую серию превращений. А может, пули ее вообще не берут.
— Слишком много «может быть».
— Это все, что мы имеем.
— Если принять вашу теорию.
— Если у вас есть лучшая, изложите ее. Но теперь мы знаем, что случилось с Фредди Робинсоном и Джимом Харди. И еще — я навел справки о Анне-Веронике Мур. Она явилась из ниоткуда. Никто не знал о ней ничего до того дня, когда она поступила в актерский кружок. Она просто возникла там, у двери, зная, что ею заинтересуется Эдвард Вандерли.
— Если это так, то эти… существа еще опаснее, — заметил Сирс. — Они умны.
— Да, они умны и не прочь пошутить. И любят, как индейский Маниту, выставлять себя напоказ. Вот вторая книга, которую я разыскал: «Я прошел этот путь» Роберта Моубли. Это художник, которого Альма называла своим отцом. Я жалею, что раньше не разыскал его автобиографию. Теперь я думаю, что, назвав себя его фамилией, она хотела указать на свое предыдущее появление. Четвертая глава называется «Тучи сгустились», и, хотя книга не очень хорошо написана, я хочу зачитать вам пару отрывков.
Дон открыл книгу на заложенной странице.
— "Даже в такой удачно сложившейся жизни, как моя, были темные периоды, полные неизбывной печали. Таким был 8 год; я пережил его и сохранил душевное здоровье только всецело отдавшись моей работе. Зная мои предыдущие светлые акварели и формалистические опыты, люди часто спрашивали меня, что так изменило мой стиль в так называемый «сверхъестественный период». Я могу лишь сказать, что это сделали смятение эмоций и полная неустойчивость моего ума, ставшие результатом нескольких печальных событий.
Первым из них была смерть моей матери, Джессики Остуд-Моубли, чьи мудрые советы…" — Здесь я перелистаю пару страниц, — предупредил Дон и продолжал — "Второй, еще более страшной потерей, было самоубийство на восемнадцатом году жизни моего старшего сына Шелби.
Я опишу здесь лишь те обстоятельства его смерти, которые непосредственно повлияли на изменения в моем творчестве, и должен заметить, что Шелби был веселым, живым и очень чутким мальчиком, и лишь страшный шок, вызванный прикосновением какого-то невообразимого зла, мог вызвать такой его конец.
Вскоре после смерти матери дом рядом с нами купила богатая, красивая дама лет сорока, вся семья которой состояла из четырнадцатилетней племянницы, за которой она ухаживала после смерти родителей. Миссис Флоренс де Пейсер была очаровательной женщиной с европейским воспитанием, и мы быстро завели с ней знакомство. Она разбиралась в живописи и знала даже мои работы, хотя, конечно, они никак не шли в сравнение с висевшими у нее полотнами французских символистов. При всей привлекательности миссис де Пейсер украшением дома была ее племянница, Ами Монктон — иногда мне кажется, что она была самой красивой женщиной, какую я видел в жизни. Каждое ее движение было наполнено непередаваемой спокойной грацией. Ами часто гостила у нас в доме, и оба моих сына были без ума от нее".
— Вот оно, — сказал Дон. — Четырнадцатилетняя Альма Моубли на воспитании у миссис де Пейсер. Бедный Моубли не знал, кого он принимает у себя в доме. Слушайте дальше: "Хотя Ами была одного возраста с моим младшим, Уитни, именно Шелби с его впечатлительностью стал ближе к ней. Тогда я думал, что он общается с ней просто из вежливости, и даже когда признаки его влюбленности стали заметны (бедный Шелби краснел, когда при нем произносили имя девочки), я не подозревал, что дело зашло так далеко. На деле мне было приятно наблюдать их рядом, и я не, очень удивился, когда Шелби под большим секретом сообщил мне, что, когда Ами будет 18, а ему 22, они поженятся.
Через несколько месяцев я заметил ухудшение здоровья и внешнего вида Шелби. Он забросил друзей и почти все время проводил с Ами и миссис де Пейсер, а также с их слугой — зловещим типом, похожим на итальянца, по имени Грегорио. Он был мне подозрителен, и я сказал об этом миссис де Пейсер, на что получил ответ, что она знает его и его семью много лет и что он прекрасный шофер.
В последние две недели жизни мой сын сильно осунулся и стал чрезвычайно скрытен. Я впервые в жизни проявил суровость и запретил ему ходить в дом де Пейсер. Я решил, что шофер Грегорио давал ему пробовать наркотики, быть может, марихуану, которая уже тогда была обычной в Новом Орлеане. Может быть, они соединяли это с креольским мистицизмом — обычным спутником марихуаны.
Результаты оказались трагическими. Шелби игнорировал мое запрещение и продолжал бывать у миссис де Пейсер; в последний день августа он вернулся домой, взял мой револьвер из спальни и выстрелил себе в висок. Я работал у себя в студии и первым услышал выстрел.
Я был в шоке и, вместо того, чтобы вызвать полицию или «скорую помощь», перебежал дорогу и посмотрел на дом миссис де Пейсер. То, что я увидел, заставило меня лишиться сознания.
В верхнем окне дома стоял шофер Грегорио и улыбался мне с выражением сатанинской злобы на лице. Я пытался закричать и не мог. Внизу я увидел нечто худшее. Возле дома стояла Ами Монктон и тоже смотрела на меня, но спокойно, без всякого выражения. Ее ноги не касались земли. Она будто парила в воздухе. Я закрыл руками лицо и впал в непродолжительное забытье. Когда я очнулся, их уже не было.
Миссис де Пейсер и Ами послали цветы на похороны Шелби и сразу же уехали в Калифорнию. Хотя я уверен, что то, что я видел в день смерти Шелби, было галлюцинацией, я сжег эти цветы. После этих событий и появились мои картины «сверхъестественного периода», о которых я сейчас и пишу".
Дон посмотрел на Рики и Сирса.
— Я сам прочитал это только сегодня. Видите, что я подразумевал, когда я говорил, что они любят выставлять себя напоказ? Они хотят, чтобы их жертвы знали или хотя бы подозревали, с кем имеют дело. Роберт Моубли пережил шок и создал свои лучшие полотна; Альма хотела, чтобы я знал это, и специально рассказывала мне про Новый Орлеан и Флоренс де Пейсер. Она убила того мальчика, как моего брата.
— А почему она до сих пор не убила нас? — спросил Сирс. — У нее были все возможности. Я даже сейчас не верю в то, что вы нам рассказали, но, если даже это так, почему она ждет? Почему мы трое еще живы?
