Улей 2: Нерест (ЛП) - Каррэн Тим

Койл чувствовал себя очень пустым внутри.

Ведьма.

Да, именно это сказал Харви, как в "Злой ведьме Запада"^[69]. О, боже. Нехорошо. Но это подходило, и он знал, что подходило. Он вспомнил книгу Локка, его собственный вывод из нее, который подсказал ему, что некоторые ведьмы в истории действительно были ведьмами. Члены человеческого улья, так сказать, которые родились с полностью активированными экстрасенсорными способностями, созданными инопланетянами. Он также вспомнил то утро в душевой, когда Локк обсуждал с ним именно это. Но он не остановился на ведьмах в истории, он назвал колдунью среди них здесь и сейчас: Челси Батлер.

"Она была с ними, Никки", - сказал он. "Они открыли в ней что-то, что скоро откроют в остальных из нас. Я не притворяюсь, что знаю, как она оказалась здесь или почему, но я скажу тебе, что она опасна".

Батлер - ведьма.

- Она не ведьма, - сказала Гвен.

- Возможно, что так, - сказал Фрай, глядя на компанию Гат. - Потому что она наложила заклятие на вас, превратив вас в гребаных идиотов.

Эйке прочистил горло. - Суеверия - это то, чего я не терплю... однако я видел определенные явления сопровождающие эту женщину. Я не могу этого отрицать. Может, она... что-то вроде ведьмы.

- Хорошо, хорошо, - ответил ему Особый Эд. - Ведьмы. Это совершенно нелепо. Доктор Эйке, вы меня удивляете... это будет в вашем деле. Если я когда-либо и видел случай грубой халатности и некомпетентности со стороны профессионала, то это он. Нет, нет, я больше не хочу этого слышать. Давайте сосредоточимся на настоящем.

- Эта ведьма - часть настоящего, - сказала Гат.

И теперь, когда их лидер поднял эту тему, их прорвало: ведьмы, инопланетяне... им было чем заняться. Эйке, возможно, сдавший назад из-за того, что сказал Особый Эд, продолжал говорить им, что нет никаких веских доказательств инопланетного вмешательства. Особый Эд пытался направить все это во что-то более практичное, а Хорн продолжал смеяться над всем этим. Гвен ничего не сказала, а Зут просто закрыла лицо руками.

Койл наблюдал, как они это делают, и чувство безнадежности росло в нем, пока это не превратилось в лес, из которого он не мог выбраться. Командная работа не сработает, и он это знал. Снаружи команда еще как-то будет работать, но внутри, где это имело значение, они так и останутся теми же сеющими распри придирами и клеветниками.

Будущее не выглядело радужным.

Больше всего его беспокоила группировка Гат. Они станут эпицентром неприятностей, и он это знал.

Собрание постепенно расходилось, и Особый Эд сказал всем немного поспать. Вот и все.

Когда все ушли, Фрай сказал: - Мы попали в серьезное дерьмо, Никки.

- Я уже понял.

8

КОГДА ОНИ ШЛИ ПО коридору B бок о бок, Гвен сказала: - Ты видел их, Никки. Ты видел, как они думали. Эйке может отрицать, а Особый Эд может притворяться, что все хорошо и замечательно, но группировка Гат думает в опасном направлении. Я видела это. Ты видел это. Подбадривающие речи, которые вы с Особым Эдом толкали о братской любви, были милыми и искренними, но никто из них не купился. Будут проблемы.

- Я знаю, - сказал он. - И это только вопрос времени.

Она остановилась, глядя на него. - Маме тоже не очень нравится Батлер... но она не хочет, чтобы ее повесили или сожгли на костре. А я думаю, что именно к этому все идет. К чему-то плохому.

Койл знал, что она права. - Я не думаю, что есть смысл говорить с ними. Пока Батлер здесь и вещи продолжают происходить. Они как кучка гребаных крестьян. Это безумие.

- Вопрос в том, Никки: если они попытаются сделать что-то глупое, как далеко мы зайдем, чтобы остановить их?

- Может, нам и не придется.

Она посмотрела на него.

- Я думал об этом некоторое время, - сказал он ей. - Нам нужно вытащить отсюда Батлер. Я думал позвонить на Колонию. Может, они захотят ее. Может, они заберут ее у нас. Если то, что я слышал, правда, что значит еще один урод для их коллекции?

- А что, если они ее послали, Никки?

Он пожал плечами. - Я попрошу Эда позвонить им. Возможно, это наш единственный выход.

9

ПЕЩЕРА ИМПЕРАТОР

КОГДА УОРРЕН ДВИНУЛСЯ В расщелину, Биггс почувствовал, как что-то разворачивается у него в животе, словно насекомое, расправляющее лапки. Когда они двигались по проходу в пещеру, он был напуган до смерти, в любой момент ему хотелось повернуться и бежать обратно к гипертату. Но потом... когда они добрались до самой пещеры... было что-то вроде эйфории. Каким бы смертоносным ни было это место, каким бы призрачным оно ни было, он чувствовал себя воодушевленным, безмолвным от безумной радости, которая была немыслима. Даже для него самого. Но он не мог избавиться от этого, и что-то внутри него надеялось, что он никогда этого не сделает.

Но теперь это изменилось.

После того, как он кричал в туннель и напугал Уоррена, он внезапно понял, что делает. И это осознание заставило его нервы вздрогнуть, а адреналин в животе горячо расплескаться. Теперь он ощущал не только опасность, но и что-то столь же далекое от обычной опасности, как ураган от грозы.

Оно был большим и жестоким, и оно владело им.

Смерть приближалась, и что-то внутри него инстинктивно осознало это.

Смерть.

Ближе и ближе.

"Знаешь, можно повернуть назад", - подумал он. "Ты чертовски хорошо знаешь, что тебе все равно, считает ли Уоррен, что ты потерял самообладание, что ты трус. Такие вещи ничего не значат для тебя".

Но он не мог повернуть назад. Потому что внутри него на самом деле было любопытство, которого никогда не было в его жизни. Оно пожирало его заживо. Оно хотело узнать, что происходит, и не могло успокоиться, пока не узнает.

Итак, как человек, который прижимает дуло револьвера к виску, мрачно размышляя о том, каково это - превратить свои мозги и сознание в кровавое месиво из тканей, Биггс вошел в расщелину.

10

ДЕСЯТЬ МИНУТ СПУСКА в расщелину, они уже были на лиги глубже чем Уоррен в свой предыдущий визит.

Лучи их фонарей танцевали на стенах этого невозможно безупречного, опалово-голубого льда, который выглядел почти как какой-то термоформированный пластик. Они видели древние швы и неровные борозды, которым было сотни тысяч лет, а вполне возможно, и миллионы. Время от времени они мельком замечали что-то глубоко во льду, какую-то темную форму, которую они не осмеливались комментировать.

И конечно, кровь.

Потому что они тоже ее видели.

Кляксы. Пятна. Мазки, которые были кристаллизованным красным. Что-то произошло здесь внизу, и, может быть, это был монстр, как сказал Биман, а может быть, это было что-то еще. И для Уоррена, все внутри которого было холодным и дрожащим, он почти мог чувствовать агонию, ужас, дикость смерти здесь внизу.

Внезапно Биман остановился, и Биггс чуть не врезался в него.

- Что? - спросил Биггс. - Что, черт возьми?

- Ничего, - ответил Биман.

Но что-то остановило его, какая-то сила, которую никто другой не мог почувствовать, остановила его, остановила намертво, и Уоррен ни на мгновение не поверил, что это было просто так. Он посветил вокруг фонарем. Расщелина продолжала углубляться в мясо ледника. Слева был небольшой выступ, который заканчивался швом, в который нельзя было просунуть лист бумаги, и уходил вправо...

Что это было?

Трещина, которая тянулась около десяти футов, ледяные стены напирали довольно близко, а затем заканчивалась отвесной поверхностью, которая была очень гладкой, совсем без линий. Уоррен подошел к ней. Это был не старый лед. Он выглядел свежим. И когда он направил на него свой фонарь, он увидел, что толщина льда составляла всего несколько дюймов. Пространство за ним.