За тридцать тирских шекелей - Корецкий Данил Аркадьевич

Настроение у неприметного человека, как и у других любителей природы, было неплохим. Скорей даже хорошим, и наверняка лучшим, чем у остальных: в заколотом булавкой кармане куртки лежали пять тысяч рублей. Вряд ли у кого-либо в радиусе десяти километров имелась при себе такая сумма: это жалованье районного прокурора за два с лишним года. А незнакомец должен был отработать её за пять минут. Не считая пятидневного подготовительного периода и времени, необходимого для того, чтобы выбраться из опасной зоны после работы.

Кроме прозвища «Комар», известного только троим ленинградцам, никто о нём ничего не знал: ни настоящего имени, ни откуда он родом, ни где его искать… Да и осведомленная троица знала лишь то, что у него не было ни одного промаха. Поэтому и такие гонорары, и оплата вперед… Даже старый знакомый Туза по прозвищу Хмурый – Смотрящий одного из районов Москвы, который прислал Комара, отрекомендовав как профессионала высокого класса, знал о нём немногим больше. Но предупредил: «Имей в виду – человек серьезный, чтобы никаких непоняток не было! Особенно он «засветки» не любит, да грубостей, об обмане я и не говорю. Так что аккуратней с ним…»

Комар заехал в лес, заглушил двигатель, спешился и, сойдя с тропинки, покатил мопед среди деревьев. Углубившись в лес на достаточное расстояние, положил мопед в траву, отвязал от рамы «тяпку», развернул мешковину, и в руках у него оказался карабин СКС [20] с оптикой. Именно этот карабин и прицел Новосибирского завода, почти полностью повторяющий армейский ПСО-1 [21], он заказал местным и, надо сказать, пока они точно выполняли все его требования. А это один из немногих, но обязательных пунктов их устного договора…

Потом Арап с Серым вывезли его за город, в овраг, где он привел оружие к нормальному бою и со ста метров тремя выстрелами разбил три винных бутылки, чем привел ближайших помощников Туза в изумление.

Дальше он пошёл пешком, уклоняясь от натянутой между деревьев паутины, которая, как назло, то и дело возникала прямо перед самым лицом и с треском лопалась, когда он её вовремя не замечал. Приходилось отдирать клейкие нити от кожи и радоваться, что они не попали в глаза – это могло поставить под угрозу всю операцию.

Добравшись до опушки леса, Комар осмотрелся. Арап привозил его и сюда, потом он дважды приезжал самостоятельно, хорошо изучил окружающий пейзаж и выбрал место. Вот оно! Лишь два ряда деревьев отделяли его от широкой береговой полосы с невысокой травой, за которой раскинулась гладь озера. Если отойти дальше, густо растущие деревья перекроют сектор стрельбы. Здесь же он укрыт «зеленкой», которая не мешает целиться, но рассеет звук выстрела.

Комар постелил мешковину на опавшую хвою, толстым слоем покрывавшую землю, и занял исходную позицию. Руководила им не изнеженность, а уважение к профессии и серьезное отношение к той работе, которую предстояло выполнить. Лег поудобней, широко раскинув ноги, так что правая образовывала прямую линию с туловищем, а левая была откинута в сторону, подышал полной грудью, насыщая организм кислородом, в очередной раз осмотрелся.

Он находился на возвышенности: озеро и противоположный берег располагались на другом уровне – метров на пять ниже, нужная дача просматривалась как на ладони. До неё 200–250 метров – для СКС реальная дистанция. Еще вчера он приготовил небольшой чурбачок и сейчас использовал его как упор для карабина. Заглянул в прицел и обшарил взглядом двор. Увидел двух человек со спины: один в спортивном костюме, другой в майке. Они зашли в беседку и пропали из поля зрения за противосолнечным тентом. Что ж, это нормально – цель не появляется в первую же минуту. Он дослал патрон в ствол. Лязг затвора резанул по натянутым нервам: показалось, что он донесся и до ушей тех, кто находится в этой красивой новой беседке. Что ж, это тоже нормально… Теперь оставалось наблюдать и ждать. А ждать он умел и торопиться не любил.

Юздовский и Рычагов уселись за стол друг напротив друга. Азаров принёс шипящие стейки и яичницу, стаканы, нарезал копченую колбасу и хлеб, открыл консервы, в которых оказался тунец в собственном соку.

– Садись с нами, Максимыч, перекуси, – предложил Граф.

– Нет, спасибо. Я на службе. Вот бутерброды возьму.

Бывший морпех поставил стул под яблоней неподалёку, так чтобы видеть хозяина и гостя, но в то же время на достаточном расстоянии, чтобы не мешать их разговору. Ружьё он, как всегда оставил в доме – в прихожей, за дверью, чтобы не бросалось в глаза. Сидел, ел бутерброды, смотрел по сторонам и действительно контролировал обстановку в радиусе пятидесяти метров. Он принимал участие в боевых действиях вдалеке от границ СССР, но они носили специфический характер: скоротечные перестрелки, пару раз – снятие часовых, в основном – охрана советских судов от боевых пловцов вероятного противника. Звучит грозно, а на деле надо сидеть на палубе и через каждые тридцать минут бросать в воду гранату из стоящего рядом ящика. Это была достаточно простая работа, – как сейчас. Только сейчас ни боевых пловцов, ни гранат в сфере его ответственности не было, а вероятность реального нападения составляла не больше одного-двух процентов. Зато были вкусные бутерброды, теплый солнечный день, приятный легкий ветерок…

Граф и Рычаг пили виски, закусывали жареным мясом и яичницей.

– Хорошо! – широко улыбнулся кавторанг. – Только мне их буржуйский самогон не понравился…

– Да они его и не так пьют, и не под основные блюда, – снисходительно пояснил Граф. – А вообще продукт качественный.

– А как же они пьют?

– После обеда, маленькими порциями, с сигарами, орешками или фруктами. А иногда и вместо обеда, просто за разговорами…

– Фигня какая-то! – возмутился Рычаг.

– Не бери в голову, какая разница, как они пьют? – Юздовский кивнул в сторону охранника. – Мне нравится этот парень. Спасибо, что посоветовал его! Очень ответственный, серьезный мужчина! Побольше бы таких в армии!

– Это тебе не армия, это флот! – самодовольно сказал Рычагов. – Давай за флот и выпьем! А с Максимычем ты можешь быть спокоен!

Более чем в двухстах метрах от них Комар оторвался от прицела. Он видел, как мужчина в камуфляже носил сковородки и какие-то тарелки в беседку, потом сел в сторонке. Значит, хозяин с гостем обедают, и у него есть час-полтора времени. А про охранника Туз предупредил, то есть условия договора соблюдены. И он продолжил ожидание столь же терпеливо, как змея, подобравшаяся к птичьему гнезду.

Они с удовольствием выпили, с удовольствием закусили.

– Слушай а что это у тебя за перстень? – вдруг спросил кавторанг. – Я всегда смотрел и думал: вроде простенький, как бижутерия… А ты же в ювелирном работаешь, мог себе шикарную «гайку» выбрать!

– Все спрашивают одно и то же, – дернул щекой Граф. – Это старинная вещь, семейная память…

– А-а-а… Дорогой?

– Смотря, что считать дорогим… Кровь за него проливали не раз… Прапрадед из-за него стрелялся на дуэли и был убит…

– А кто был твой прапрадед?

– Князь Феликс Юздовский. Историческая фигура, между прочим!

Рычагов поперхнулся.

– Настоящий князь?!

– Ну, а какой? – снисходительно улыбнулся хозяин. – У простолюдинов фамильных вещей не было, и из рода в род ничего не передавали…

– А вот я простолюдин! – неожиданно завелся кавторанг. – И цацек таких у меня не было и никогда не будет! Зато скоро мне доверят ракетный крейсер, на котором двадцать ракет с атомными боеголовками! Да я смогу весь мир раком поставить!

– Ты лучше Валентину свою так поставь, может, меньше тебя пилить будет, – засмеялся Юздовский.

Но сосед его не поддержал. Он, как завороженный, смотрел перед собой: то ли на тарелку хозяина, то ли на его руки.

– Что с тобой, Толик?

– Он это… Меня рассматривает!

– Кто рассматривает?!

– Лев с перстня… Глаза открыл и смотрит, вроде изучает…