Лиза Дероше - В объятиях демона
— Еще как могу… и даже делаю. — Губы Фрэнни искривляются в зловещей улыбке. — Я получил особый приказ от самого владыки. Все средства хороши.
Держа Фрэнни в руках и глядя в эти светящиеся глаза, я понимаю: игра окончена. Если она так сильно нужна владыке Люциферу, что он готов поступиться правилами, то не уверен, способен ли даже Всемогущий спасти ее.
Но я не должен сдаваться.
Я смотрю на крест, свисающий с цепочки на шее Фрэнни. Золото. Срываю его и заношу над ее головой.
Но Мэтт хватает меня за запястье. Злобно сверкнув взглядом, он вырывает крест из моих рук. Мэтт прав. Я могу использовать распятие, чтобы изгнать Бехерита, но какой ценой?
Фрэнни начинает вырываться, и я отпускаю ее. Но затем тянусь к ладони девушки, крепко сжимая. Она по-прежнему там, внутри, и мне отчаянно нужно сохранить с ней связь. Фрэнни поднимается на ноги, становясь на вид выше, чем раньше, и поворачивается, глядя мне прямо в глаза.
— Как странно, Люцифер. Вы же уже давно не в той стадии, когда держатся за ручки.
Она притягивает меня и с силой целует. Но это не Фрэнни, а Бехерит, и я чувствую, как щупальца его сущности начинают просачиваться сквозь мои губы.
Я отстраняюсь, а она громко вздыхает, лицо ее перекашивается от боли, а из глубин доносится сдавленное «нет». Габриэль вырывает Фрэнни из моих рук. Одной рукой он придерживает девушку, а указательным пальцем другой рисует на лбу круг, шепча что-то неразборчивое для меня.
Ее глаза резко открываются, по-прежнему светясь красным, а лицо искажает гримаса.
— Удачи, Габриэль.
Как бы глупо это ни звучало, но я завидую Габриэлю, что он может хоть как-то помочь ей, а не стоять как истукан. Я перебарываю желание вырвать Фрэнни из его рук.
— А эта девушка, однако, борец, — говорит она напряженным голосом, определенно не своим.
— Фрэнни, борись! — Я дотягиваюсь до ее руки.
Лицо девушки напрягается от усилий.
— Я хочу, чтобы ты сгинул. — Ее голос больше похож на шепот, но все же принадлежит ей.
Тело извивается в руках Габриэля. Он опускает ее на кровать, а я обхватываю руками, посылая ей всю свою силу.
— Так держать, Фрэнни, — подбадривает Габриэль. — У тебя есть сила. Используй ее.
Меня захлестывает волна надежды. Подчинение. Фрэнни обладает даром подчинения. Если она будет бороться — если захочет этого достаточно сильно…
— Ты не хочешь находиться внутри меня. — Ее голос звучит громче, а когда она открывает глаза, я вижу, что красный цвет остался лишь по контуру радужной оболочки. — Я не нужна тебе, — выкрикивает она.
Девушка продолжает корчиться, ведя внутреннюю борьбу за контроль над своим телом, но внезапно затихает, словно кто-то все-таки сдался. Я пристально смотрю в ее глаза, находясь на грани безумия.
— Фрэнни? — взволнованно спрашиваю я.
Ее глаза на секунду закатываются, а из груди раздается стон, становясь все громче. Лицо краснеет, а глаза чуть ли не вылезают из орбит. Вспышка красного огня… Фрэнни дергается, затем обмякает.
Отгоняя панику, я прижимаю ее к себе.
— Фрэнни? Ты слышишь меня?
Наконец она поднимает на меня глаза голубого цвета — испуганные, но ясные.
— Он ушел, — слабо улыбается она.
Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы утихомирить сердцебиение, затем наклоняюсь и целую ее.
ФРЭННИЯ сжимаю руку Люка, сидящего рядом, пока я лежу на кровати.
— Ты отлично справилась. Подчинение становится сильнее, — говорит он.
Я по-прежнему вся дрожу, зубы стучат.
— Почему я очень мало помню из того, что произошло?
— Ты помнишь лишь моменты, когда обретала контроль над собой.
— Меня точно автобус переехал. Почему с тобой я такого не чувствовала?
— Ну, для начала, я не швырял тебя о стену, — отвечает Люк. Они с Гейбом обмениваются взглядами, и Люк мстительно улыбается. — Думаю, все совсем иначе, когда ты сама приглашаешь демона.
Мэтт опускается на стул за письменным столом и впивается взглядом в Люка.
Гейб печально улыбается мне. Я пожимаю плечами, не зная, что сказать, но затем по телу снова проходит дрожь, и меня начинает мутить. Ни с того ни с сего появляются слезы, и я никак не могу остановить их.
— Теперь у меня не будет нормальной жизни, так? — спрашиваю я между всхлипами.
Люк крепко прижимает меня к себе, но не отвечает.
Гейб стоит в дверях и лишь смотрит на меня.
— Фрэнни, будущего не знает никто. Происходящие события меняют все последующие. Но дело в том, что ты ценное приобретение для обеих сторон. Шансы, что ты пройдешь сквозь все это неотмеченной, невелики. А как только тебя отметят — с любой стороны, — тобой можно будет манипулировать. Конечно, я высказываюсь не объективно, но если бы я кому и позволил дергать меня за веревочки, то уж явно не аду.
У меня на душе невероятно тяжело. Знаю, что должно произойти, что нужно сделать, но…
— Как я могу простить себя за самый ужасный поступок, который когда-либо совершала? За самый ужасный поступок для кого угодно?
— Вспомни, что произошло на самом деле. — Мэтт перемещается к изножью кровати и садится. Люк отпускает меня и отходит к дверям, становясь рядом с Гейбом и давая нам с Мэттом поговорить. — Я упал, потому что слишком быстро взбирался. Это моя вина.
Горло сжимается, когда я вспоминаю это.
— Нет. Я схватила тебя за лодыжку. Я была зла и столкнула тебя с дерева.
— Прекрати. Фрэнни, ты и так слишком долго мучаешь себя. Твоей вины не было. Тебе нужно отпустить это.
Он обнимает меня, и так мы сидим, казалось бы, целую вечность.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты вернулся, — наконец объясняю я.
— Я и так здесь, — улыбается он.
Невероятно тяжело у меня на душе.
— Не совсем. Ведь ты мертв.
— Ты права. У меня не та жизнь, какая была бы, не упади я с дерева, но это не значит, что мое нахождение здесь и сейчас становится менее важным. И не значит, что в моей смерти виновата ты.
Он долго смотрит на меня, а я не знаю, что сказать.
— Габриэль говорит, что тебе нужно простить себя, — наконец произносит он. — Или мы не сможем защитить тебя. — Кончики его губ приподнимаются в улыбке. — Фрэнни, ты должна сделать это. Я не могу провалить свое первое дело из-за несговорчивого клиента. Это испортит мне все на целую вечность.
— Не могу…
Его улыбка исчезает.
— Он говорит, тебе нужно понять, почему ты не можешь простить себя, — перебивает он.
— Потому что…
Перебарывая слезы, я достаю из-под матраса дневник. Я вспоминаю все беседы с Мэттом, записанные в этой тетради. Все, что рассказала, отдавая ему часть себя — своей жизни. Как сильно я хотела, чтобы он жил в моем сердце.
